Теперь ты меня видишь - Шэрон Болтон

— Босс, убийца — Купер, — сказал Андерсон. — У него в комнате нашли сумочку Вестон. У нее весь лобок был измазан его…

Что там Купер говорил на мосту, прямо перед падением? «Меня подставили» — вот что.

— Как вы узнали, где он живет? — спросила я. В то время я как раз лежала в больнице. — На теле ведь ничего не нашли.

— Кто-то позвонил и сообщил адрес. Не представившись, — сказал Андерсон. — Босс, это розыгрыш, точно вам говорю. Во-первых, на этот раз Флинт вообще никак не причастна.

Ага, как же!

— Я вам гарантирую, босс: сегодня же в Альберт-Холле найдут свиную печенку, а в музее мадам Тюссо — бычий язык.

За такие слова я готова была расцеловать сержанта Андерсона.

— А музей мадам Тюссо — викторианское здание? — тихо спросила Таллок.

— В этой стране — да. Точно вам говорю, я недавно Эбигейл туда водил.

У Таллок снова зазвонил телефон. Она, извинившись, вышла в коридор.

— Почему он всегда одет одинаково? — спросила я. — Голову опускает, прячет лицо, а одежду не меняет. Как будто хочет убедить нас, что это точно Сэм Купер.

— Ты уж меня извини, Флинт, — проворчал Андерсон, — но Купер, мать его разэдак, лежит в морге на Хорсферри-роуд. Шесть футов мертвечины в морозилке.

— Повтори-ка.

— Зачем? Лежит, мать его разэдак, в морге…

— Нет. Насчет шести футов… Вот это-то меня и беспокоило. В Купере было пять футов одиннадцать дюймов. Человек, который вел Аманду Вестон в парк Виктория, был явно ниже. В парне, за которым Джосбери гнался на следующий день, могло быть пять футов одиннадцать дюймов. Но в этом, на камере, — точно нет. — Я отвела взгляд от экрана. — Я тогда решила, что ракурс, наверно, неудачный или Аманда на каблуках. Но вполне вероятно, что в тот вечер в парк зашел другой человек.

Андерсон настороженно прищурился. За открывшейся дверью стояла Таллок.

Вполне вероятно, что Аманду Вестон убил другой человек.

— Мне надо обратно в Льюисхэм, — сказала Таллок Андерсону. — Можешь съездить в морг? И Флинт захвати. Позвони, когда…

— Так точно, босс. И не переживайте. Это все дурацкий розыгрыш, точно вам говорю.

Таллок неуверенно ему улыбнулась, кивнула и ушла.

— Неужели Таллок отстранят от расследования? — спросила я у Андерсона, когда мы подъехали к больнице Святого Томаса и припарковались в специальной зоне для «скорых».

— Хрен вам! — ответил он, вылезая наружу. — Будут держать до победного. А когда начнется жара, привлекут к ответу по всей строгости.

Андерсон шагал слишком быстро, я за ним не поспевала. Мы вошли в приемную, а оттуда спустились на лифте в морг. Последний раз, когда я была тут, мне показывали вырезанную человеческую матку. Может, Кейтс пожалуется, что мы даем ему одни ошметки?

Юный лаборант встретил нас и помог переодеться. Кейтса мы застали в прозекторской за заполнением бумаг. Отложив ручку, он поприветствовал нас.

— Бесконечная бюрократия, — сказал он. — Ваша посылка прибыла десять минут назад. Займись, пожалуйста, музыкой, Трой.

Трой с улыбкой включил айпод.

Посредине металлического стола лежал серый сверток. Кейтс натянул перчатки и развернул его, как только зазвучали первые ноты.

— Инспектора Таллок сегодня не будет? — спросил он, вытаскивая тот самый пакетик, который мы видели в библиотеке. — Ну, давайте взглянем, что тут у нас.

Кейтс вытряхнул содержимое на широкий, но неглубокий поднос. Я в жизни мало слышала звуков омерзительнее, чем то чавканье, с которым вязкая масса шлепнулась на нержавейку. Пришлось сосредоточиться на музыке. На этот раз играл целый оркестр, гармоничнее и слаще, чем та соната для фортепиано. Кейтс взял щипцы и начал разгребать сваленные в кучу потроха.

— Ну, одно могу сразу сказать: материал свежий.

— Откуда вы знаете? — спросил Андерсон.

— А вы понюхайте, — предложил Кейтс.

Мы с Андерсоном переглянулись, но остались на своих местах.

— Ага, — продолжал патологоанатом, — сердечко, как я и думал.

Оркестровая музыка стала громче. Кейтс отодвинул сердце на другой конец подноса. Бледно-розовый мускул размером с мой кулак. Из расширения сверху торчали два крупных, грубо усеченных сосуда с запекшейся кровью.

— Человеческое? — спросил Андерсон.

В отсутствие босса он уже не петушился.

— Возможно. Размер подходящий, но нужно будет проверить.

Кейтс поддел что-то щипцами — и я отпрянула в неясном ужасе.

— А вот это — точно человеческое.

Он поднес сгусток ткани поближе к свету. Почти что круглой формы, а размером примерно в половину грейпфрута.

— О нет, только не это! — взмолился Андерсон.

— Насколько мне известно, — сказал Кейтс, по-прежнему глядя на зажатый в щипцах объект, — только у представителей homo sapiens имеются полноценные груди, а не вымя, без шерсти вокруг соска.

— Это он? — Андерсон смотрел на меня. — Потрошитель? Это он отрезал…

— Да, — сказала я. К горлу подступало что-то сладкое и липкое. — Мэри Келли отрезали обе груди. Но он не забрал их с собой. Бросил прямо там, рядом с трупом.

— О господи… — пробормотал Андерсон.

— Тут еще что-то есть, — сказал Кейтс, сооружая новую кучку окровавленных тканей. — Но это точно не органика.

Мы с Андерсоном подождали, пока он дойдет до раковины. Вступило фортепиано — легкое, чистое, но при этом невероятно грустное. Кейтс включил воду. Через пару секунд он вернулся и положил что-то на стол. Нам не оставалось ничего другого, кроме как подойти ближе.

Отмытое от крови украшение сияло в лучах искусственного света. Это было скромное, недорогое ожерелье из серебра: по большей части цепочка, но перед, который должен лежать на ключицах, составляли буквы женского имени.

Элизабет.

— Мы нигде не упоминали, что он дает своим жертвам имена, — сказал Андерсон, с тревогой проводя ладонью по лицу. — Ни об этом не рассказывали, ни об одежде. Мать его разэдак, он до сих пор на свободе!

— Последнюю жертву обнаружил ее собственный муж, примерно два часа назад, — рассказывала Таллок, когда я вошла в диспетчерскую. — Он рано вернулся с работы, чтобы переодеться к вечернему приему. Наверное, это можно назвать счастливым стечением обстоятельств, так как в противном случае тело обнаружил бы ее ребенок.

Сержант Андерсон был прав. Он до сих пор разгуливает на свободе. Приехав в участок, мы узнали, что найдено третье тело. Андерсон поехал на место, а я осталась ждать новостей.