Синайский секрет - Грег Лумис

Шаффер слушал его без особого интереса.

— Если я вас правильно понимаю, речь идет о библейской манне.

— Судя по всему, Библия не та, которую мы знаем, а какой-то неизвестный прежде вариант Исхода.

— Пергаменты из Мелька?

— Какого Мелька?

Официант поставил на стол две полулитровые кружки с пивом «Крюгел». Шаффер дал ему отойти и продолжил:

— Это Kloster, монастырь, неподалеку отсюда, в Вахау. Уже довольно древ… давняя история, а вернее, слухи о том, что во время третьего крестового похода в Иерусалиме обнаружили какие-то древние еврейские документы, которые и доставили в монастырскую библиотеку. Возможно, в них описаны какие-то старинные, давно утраченные тайны. Но большинство относилось к этим слухам именно как к слухам, как к легенде, поскольку за столько времени документов никто не видел. Но не так давно один мой бывший коллега, профессор Штайнберг, преподававший древнюю историю еще в то время, когда я и сам работал в университете, погиб в автомобильной катастрофе. Полиция так и не нашла автомобиль, с которым он столкнулся. А жена Штайнберга уверена, что это вовсе не несчастный случай, потому что ее муж говорил, что обнаружил в Мельке нечто такое, что, по его словам, могло перевернуть мир. — Шаффер сделал большой глоток. — Мистер Рейлли, вы действительно уверены, что я не попаду из-за всего этого в какую-нибудь беду?

Лэнг пожал плечами и тоже отхлебнул пива.

— Я же сказал, что лишь пробежал глазами эти бумаги и не нашел в них ничего сногсшибательного. Так что вы начали говорить о библейской манне?

Шаффер обхватил кружку обеими ладонями и уставился на медленно оседавшую пену.

— Вы ведь позвонили мне, потому что наткнулись на мой сайт, посвященный алхимии, хобби химика, работающего с древними экспонатами. — Он вскинул взгляд на Лэнга. — Алхимия была и проклятием, и матерью современной химии. Вам это известно, мистер Рейлли?

Лэнг не смог понять, прямой это вопрос или риторический. Как бы там ни было, до недавнего времени ему вообще не приходилось интересоваться алхимией.

— Пожалуй, что нет. И что из того?

Шаффер нахмурился, словно его оскорбили.

— В семнадцатом-восемнадцатом веках ученые — философы, как их тогда называли, — работавшие в других сферах науки, проводили весьма точные наблюдения над физическими законами вселенной, делали множество открытий в области ботаники, ну, а химия ограничивалась изысканиями алхимиков в области создания золота и серебра. Хотя и на этом пути удалось достичь нескольких важных результатов, но статус настоящей науки химия обрела только в начале и середине девятнадцатого столетия.

Если бы с обретением этого статуса химия подождала бы еще век-другой, школа далась бы Лэнгу значительно легче.

Шаффер между тем продолжал.

— Средневековая практика отбросила ее далеко назад. После падения Рима истинная наука в значительной части была или утрачена, или оказалась под немилосердным гнетом церкви, которая справедливо видела в науке своего врага. Все, что удалось спасти, сохранялось у мусульман, которые время от времени оккупировали ту или иную части Европы. С началом крестовых походов наука стала постепенно возвращаться в западный мир — в первую очередь математика, астрономия и медицина.

Что касается вашего порошка, то о нем сохранились лишь воспоминания. Он упоминается в старинных текстах как «философский камень», потому что с виду походил на каменную пыль, но авторы тех работ перевернули все с ног на голову. Египтяне называли этот порошок mfkzt и делали его как раз из золота. Его применяли для различных целей, в частности как священную пищу для фараонов. Считалось, что он продлевает жизнь.

Официант расставлял на столе тарелки и горшочки с гуляшом. Лэнг взглянул на порцию и понял, что поступил разумно, отказавшись от супа.

— Фараоны это ели? Ели золото?

Шаффер наклонился над столом и с блаженным видом принюхался к аромату пищи.

— Золото, мистер Рейлли, имеет очень немного каких-то особых достоинств, и во всем мире его высоко ценят. Почему не железо или, скажем, медь? Потому что древние использовали золото для приготовления средств, продлевающих жизнь. А прочий мир подпал под своеобразное атавистическое обаяние этого вещества, забыв о его предназначении. А оно, благодаря своим свойствам, помогает поддерживать здоровье и генерирует уникальную энергию.

— Левитация?

— И она тоже.

Лэнг, уже положивший немного гуляша из горшочка себе на тарелку, забыл о еде.

— А что еще?

Шаффер вновь сосредоточился на своей тарелке.

— Ну, кто же теперь может сказать? Это, как и многое другое, кануло в прошлое. Впрочем, существует мнение, что при каких-то определенных условиях этот порошок может иметь огромный энергетический потенциал.

Лэнг положил вилку. Связь между Ядишем, Льюисом и таинственным белым порошком начинала понемногу вырисовываться у него в мозгу, словно здание, появившееся в густом тумане. Детали все еще оставались неразличимы, но общий контур уже можно было распознать.

— И что же это за энергия?

Доктор повернул вилку боком и уверенным движением, как хирург, рассек клецку на две части.

— Детально никто пока ничего не знает, но общее представление есть. Несколько лет назад группа англичан попыталась повторить строительство одной из малых пирамид, используя те средства, которыми наверняка могли располагать египтяне. По мере возведения постройки ее окружали песчаной насыпью, по которой затаскивали камни на место — археологи давно решили, что пирамиды строились именно так. Но ничего не вышло. В определенный момент груда песка переставала выдерживать собственный вес и рассыпа́лась. Было предпринято несколько попыток, и каждый раз с одним и тем же результатом.

Лэнг отхлебнул пива, глядя на Шаффера сквозь мутноватое волнистое стекло.

— И?..

Клецка, по-видимому, оказалась достойной того, чтобы съесть ее целиком; доктор Шаффер повторил операцию над ней.

— Стало очевидно, что для подъема каменных блоков, весящих порой не одну тонну, египтяне использовали какой-то другой метод.

— И, вы считаете, что порошок?..

Шаффер расправился с клецками и с сожалением посмотрел на тарелку.

— Мистер Рейлли, я ведь только рассуждаю. Изумрудная скрижаль Гермеса Трисмегиста[42], считающаяся краеугольным камнем всей алхимии, — это же древнеегипетский текст, и потому алхимия и тайны Египта сплетены… смешаны? Нет, связаны между собой. А вы не хотите поесть еще гуляша? Остыв, он будет уже не таким вкусным.