Мои 99 процентов - Салли Торн

– С тобой все в порядке? – спрашивает Том.

– Ты прекрасно выглядишь, – преувеличенно бодрым голосом говорю я и касаюсь пола подошвой ботинка. Так уж и быть, пощажу его гордость, не стану заставлять совсем снимать футболку. Поберегу его достоинство. – Так, повернись ко мне спиной. Подними футболку. Выше. Вот так, да.

Я не могу сказать это вслух, но меня разорвет, если я этого не скажу.

– У тебя самая сексуальная задница на планете.

Перевожу камеру в режим скоростной съемки и принимаюсь со всех сторон щелкать его пятую точку.

– Том здесь? – раздается пугающе близко голос Колина.

Наверняка это он шпионит на Джейми. И сейчас он застукает нас за занятием, объяснить которое будет крайне сложно. Мы с Томом застываем.

– Он… разговаривает с Дарси.

– Передайте ему, пусть выходит сейчас же. Там привезли доски и выгружают их, но он не заказал погрузчик, поэтому мы не можем их передвинуть.

Колин говорит громким голосом, чтобы Том слышал.

– Черт! – отзывается Том. – Одну секунду. Сейчас выйду. Дарси, давай скорее!

– Все в порядке, он ушел. – Трули слегка приоткрывает дверь, и от хлынувшего потока воздуха края занавесок разлетаются.

– О, Том, они сели на тебя, как влитые.

Я люблю Трули, но все равно поднимаюсь и задергиваю штору обратно, закрывая ей обзор. Бешеная волчица внутри меня не желает, чтобы кто-нибудь еще видел его тело. Строительный шум становится тише.

– Нечего всяким тут пялиться, – бурчу я себе под нос. – Не представляю, как у тебя вообще хватило храбрости. В особенности после… после того, что я сделала. После того, как я попыталась наброситься на тебя там, в кухне.

– Не могу больше находиться от тебя вдалеке. Я думал, твое присутствие плохо сказывается на моей концентрации. Но когда ты не у меня на глазах, это еще хуже.

– Уверяю тебя, я ничем таким предосудительным вдали от твоих глаз не занимаюсь.

– Я скучал по тебе. – Он качает головой. – Как ты назвала… что ты сделала? В кухне?

– Если мне не изменяет память, я велела тебе войти в меня. – Я очень стараюсь, чтобы мой голос звучал шутливо и легкомысленно. – Думаю, ты получил возможность увидеть, что бывает, когда Дарси Барретт практически утрачивает самоконтроль.

– Ты хочешь сказать, там еще оставался какой-то самоконтроль? – В его голосе звучит недоверие.

Я воскрешаю в памяти ломающееся дерево, жест в сторону спальни, бесстыдную прямоту. Но правда заключается в том, что могло быть и хуже.

– Ну да. – Я опускаю камеру и так тяжело дышу, что запотел экран; такими темпами я испорчу объектив. – Если бы я полностью потеряла самоконтроль, я бы… – Я нажимаю на кнопку, лишь бы не было тишины. – Я бы, наверное…

Прикрываю рот ладонью, как будто боюсь рыгнуть. Не могу я произнести это вслух. Не могу.

– Ты бы, наверное, что? – спрашивает он через плечо тем своим низким голосом, который я слышала в самый первый день на площадке, когда он велел ребятам разгружать оборудование и они бросились исполнять. Этому голосу невозможно сказать «нет». – Договаривай.

Пропади оно все пропадом! Если он хочет от меня честности, будет ему честность.

– Я расстегнула бы твой ремень, опустилась бы на колени и показала бы тебе небо в алмазах.

– О господи! – выдыхает он судорожно.

– Да, именно эти слова ты бы и кричал.

Я кладу ногу на ногу, чтобы подавить предательскую свинцовую тяжесть, которой начинает наливаться все мое тело. По коже разбегаются болезненные мурашки, и я уже не в силах остановиться. Я могу сказать ему практически все, что угодно, а он будет стоять спиной ко мне и слушать.

– К счастью для тебя, у меня еще оставалось немного самоконтроля. Самая капелька. – (Его мощные плечи содрогаются, и он сокрушенно вздыхает.) – Давай поворачивайся, и будем заканчивать. Тебя ждут твои бедные овечки.

Я вынуждена крутиться на табуретке из стороны в сторону, и это отнюдь не помогает мне остыть. Поделом мне будет, если я случайно кончу на табуретке из «Кей-марта».

– Но я не понимаю почему, – произносит он, немного помолчав.

– Что значит – почему? – с недоверием произношу я. – Ты просто бомба. И ты это знаешь. – (Он оглядывается на меня через плечо, и в его взгляде читаются боль и неуверенность.) – Ты же знаешь это, да? Я не могу даже выразить словами, насколько ты сексуальный. Мне пришлось бы тебе это показывать.

Он переступает с ноги на ногу, но лицом ко мне упорно не поворачивается.

– Теперь осталось только снять тебя спереди, и на этом все. Тридцать секунд. Давай, Том, поворачивайся.

Он стоит как вкопанный.

– Том! Прием, как меня слышно?

– У меня тут возникла небольшая проблема личного характера, – со слабым вздохом отзывается он.

– Угу, у меня тоже. – Такое впечатление, что мои джинсы внезапно сели на десять размеров и шов просто разрезает меня пополам. – Давай уже заканчивать.

– Дай мне еще секунду, – несчастным голосом говорит он.

– Поворачивайся! – приказываю я; мне отчаянно хочется поскорее положить всему этому конец.

Он неохотно подчиняется, теребя край футболки. На животе у него отчетливо видны роскошные шесть кубиков.

– Ого!

У меня отвисает челюсть, и я едва не роняю камеру.

– Вот, сама видишь, – выдавливает он сквозь стиснутые зубы.

Трусы на нем спереди выглядят совершенно не так, как задумано. Они оттопыриваются самым что ни на есть предательским образом. Практически лопаются по швам. Этот ракурс должен был стать завершающим, но… кажется, все самое интересное только начинается. Внутри у меня все скручивается в узел. Да, да, пожалуйста, да!

– Неудивительно, что моя коробка с секс-игрушками тебя не впечатлила, – ляпаю я, кое-как уняв дрожь в руках и пытаясь навести на него объектив. – Не уверена, что у меня получится правильно поймать свет.

– Ха-ха, как смешно! – в ярости бросает он, наклоняясь и хватая с пола свои джинсы. – Помолчать немного никак нельзя, да?

– Нет, погоди, мне нужно доделать съемку для Трули. – Я опускаю камеру. – Не переживай ты так из-за этого. На съемках чего только не бывает. Однажды я делала будуарную съемку для одной пары в честь их годовщины, и…

Он прикрывает глаза ладонью:

– Пожалуйста, сделай одолжение, помолчи хотя бы одну секунду.

Меня охватывает ужас. Джейми никогда не прекращает говорить. Никогда. И тут Том добавляет:

– У тебя такой сексуальный голос, это просто невыносимо. Неужели это так сложно понять?

– О! – Я делаю пол-оборота на своей табуретке и оказываюсь к нему спиной. – Не знала.