Мои 99 процентов - Салли Торн

– Вот если бы у тебя прямо под рукой был кто-то, кого можно было бы попросить поработать моделью, – медленно и задумчиво тянет Трули, потом поворачивается и смотрит на Тома. – Кто-то близкий. Кто-то в хорошей физической форме, который носит размер XL. – Она устремляет прищуренный взгляд в район его пояса.

Том ни за что в жизни не подписался бы на такую глупость.

– Он слишком занят, – торопливо заявляю я, чтобы не ставить его в неловкое положение вынужденным отказом моей подруге.

– Том… – медоточивым голосом начинает Трули.

Он не знает, что сказать. Щеки у него начинают заливаться краской.

– Моя задница весьма польщена таким предложением, Трули. Не уверен, что она соответствует вашим стандартам.

– Ты это серьезно?

Я просто не верю своим ушам. Ну в самом деле. Он что, ни разу в жизни не смотрел в зеркало на свою задницу?

– Все, иди давай, работай. А я пойду инициирую лавину членов.

– Надеюсь, ты на меня не обидишься, но ты действительно самая лучшая кандидатура для этой работы, – спешит заверить его Трули. – Пожалуйста, просто позволь Дарси сделать одно-единственное фото твоей задницы, и я угощу тебя стейком за мой счет.

– Хммм, – тянет Том. – Стейк. – Кажется, он изо всех сил старается не смеяться, а я, скорее всего, выгляжу так, словно сейчас завоплю. – Что я должен делать?

– Ничего сложного, – тараторит Трули. – Просто стой. Даже живот не надо втягивать. У меня на сайте только нормальные человеческие тела. Мы не снимаем субтильных подиумных моделей. И фотошопом Дарси пользуется совсем по минимуму. Нормальные человеческие тела, – повторяет она с чувством, не сводя глаз с его паха.

– Не думаю, что это можно классифицировать как нормальное человеческое тело, – слабым голосом произношу я.

Том улыбается с таким видом, будто он совершенно очарован. Я знаю, что лицо у меня малиновое, потому что он кусает губу, изо всех сил стараясь не смеяться.

– Эй, ты что, поиздеваться надо мной решил?

– Самую малость. Мне это нравится.

Снаружи доносится очередной крик.

Трули решает предать меня:

– В прошлом году, когда нам не удалось найти моделей за вменяемые деньги, Дарси сама позировала на съемках нескольких коллекций.

– Задница Дарси красуется на сайте? – Том вскидывается.

Теперь он прямо-таки фонтанирует весельем. Щеки у меня горят, сердце в груди готово лопнуть от натуги, перекачивая по моим венам жидкую раскаленную лаву.

– Я запрещаю тебе смотреть.

– Ее задница просто создана для рекламы белья. Вы с ней могли бы быть лицом «Ё-белья», если можно так выразиться. Ну, что скажешь? Стейк?

– А мне так бифштекс никто не предлагал, – жалуюсь я.

– Ладно, – говорит Том со смехом, как будто не до конца верит в то, что согласился участвовать в этой затее, потом добавляет свою обычную оговорку: – Но только, чур, чтобы Джейми об этом ничего не знал! – Он смотрит на свой телефон, затем переводит взгляд обратно на дом. – И это должен быть очень большой стейк. Ладно, мне действительно пора идти. Рад был тебя повидать, Трули. Пожалуйста, подпиши потом бумагу, что ты ознакомлена с техникой безопасности, чтобы у меня не болела голова, что ты разгуливаешь по стройплощадке. – Он смотрит на свой новый рабочий стол и голосом, который наводит меня на мысли о шоколадном торте, произносит: – Надо раскочегарить принтер.

– Нет, фотографии нужны мне прямо сейчас. Вот, держи.

Трули протягивает ему трусы, и он разворачивает их. На них написано «ГЛУПАЯ ЗАДНИЦА». Том покатывается со смеху.

– Да уж, прямо в точку. – И тут до него доходит, что она совершенно серьезна. – Нет, я не могу прямо сейчас. Это дурдом какой-то.

– Или ты снимаешься сам, или я иду на поиски талантов на стройплощадку, – будничным тоном заявляет Трули. – Тот молоденький мальчик, которого я видела в доме, наверняка согласится, зуб даю.

Этот ход оказывается удачным. Том, нахмурившись, поворачивается ко мне, и Трули подавляет ухмылку.

– Конечно согласится, – произносит мой рот, потому что, о господи, мне жизненно необходимо увидеть хоть немножко его кожи.

Трули подходит к двери и кладет руку на ручку:

– Я буду стоять здесь и сторожить дверь. Задерните занавески. Тут дел на две минуты. Ты снимаешь джинсы, натягиваешь трусы, Дарси быстренько тебя отщелкает, и все могут быть свободны. – Потом кричит кому-то в доме: – Он подойдет через три минуты!

Дверь за ней закрывается.

– Ее послушать, так в этом нет ничего сложного. – Том тянется к застежке джинсов. – Почему я вообще сразу не отказался?

– Потому что Трули окружает странное силовое поле. Ей невозможно сказать «нет». Но если ты согласишься, я не позволю тебе потом винить во всем меня. Тебе хотелось отвлечься. Ты пришел сюда. Ты большой мальчик, и никто тебя насильно ничего делать не заставляет. Кивни, если согласен.

– Если не я, – кивает он, – то это будет кто-то другой.

– Давай уже покончим с этим. Представь, что это просто плавки. – Я задергиваю шторы и включаю свет, потом подкатываюсь на своей табуретке поближе. – Так, вставай вот сюда.

Я указываю на белую пустоту. Меняю настройки, сдуваю пыль с линз. Том нескончаемо долго возится с пряжкой ремня, у меня за спиной слышатся звяканье металла, треск растягивающегося трикотажа и какие-то шевеления. Потом он занимает позицию. Я не видела его ног с тех пор, как он плавал в сборной. Как же я по ним скучала!

Судя по выражению лица Тома, бедняга в ужасе. За какие-то двадцать секунд он превратился из босса строительной фирмы в манекенщика, рекламирующего нижнее белье. У него тяжелая психотравма. И не только у него. Эти трикотажные «боксеры» выглядят так, словно сшиты специально для него.

– Сигарету? Последнее слово? Серьезно, у тебя такой вид, будто тебя сейчас поведут на расстрел.

Иногда я обожаю свой язык без костей.

Ему явно неловко, и он пытается пониже натянуть край футболки. Это так мило и трогательно. Он хороший мальчик в теле плохого мальчика. В теле, словно специально созданном для рекламы нижнего белья.

Господи, как же здесь жарко!

Лоретта утверждала, что в прошлой жизни он был викингом, – и она права. Он только что пересек на своем драккаре Балтийское море и стоит, пытаясь отдышаться, под моим немигающим взглядом.

– Так, ладно.

Я изо всех сил стараюсь не смотреть на эту кожу, эти ноги и эти волосы. А живот?! Он что, это нарочно?! Живот мелькает каждый раз, когда Том поворачивается и поправляет футболку. Во рту у меня так пересохло, что я готова попить даже из мисочки Патти. Я не раз снимала мужчин-моделей, но никогда ничего подобного не испытывала.