Мировая история на пальцах. Для детей и родителей, которые хотят объяснять детям - Сергей Нечаев

Как известно, картина Гр о намного пережила своего автора и того, кто на ней изображен. Именно по ней миллионы людей до сих пор судят о «героизме» Наполеона на Аркольском мосту, забывая, что картина — это не фотография, и совершенно не задаваясь вопросом, а было ли все это на самом деле.

Вывод Пьера Микеля однозначен: Наполеон умышленно создавал свою легенду, и создание это «происходило ценой таких вот приближений и подобного рода маленьких натяжек».

Не будем же забывать об этом, читая бесконечные восхищенные отзывы о «беспримерном наполеоновском военном гении».

Многие считают Наполеона Бонапарта величайшим полководцем всех времен и народов, однако этот человек не раз терпел поражения, а дважды вообще бежал, бросая свои армии на произвол судьбы. Одним из таких, по сути, позорных побегов был его спешный отъезд в 1799 году из Египта, второй раз он бросил свою разбитую армию уже в России, в 1812 году.

Любому другому «герою» за подобные «подвиги» светил бы трибунал. Но только не Наполеону. И, что удивительно, всегда находились те, кто готов был оправдать его и за это. Вот, например, слова писателя Д. С. Мережковского:

«Что такое генерал, покидающий армию, бегущий с поля сражения? Дезертир. Но надо было сделать выбор: изменить армии или Франции. Он шел, куда звала его судьба».

Вот, оказывается, как!

Наполеон не бежал, он шел туда, куда звала его судьба…

Интересно, а что думали по этому поводу брошенные им солдаты и офицеры?

Свидетельств тут не так много, ибо подавляющее большинство брошенных погибли: кто-то в бою, кто-то от болезни…

Но вот, например, оставшийся в Египте генерал Клебер успел публично обвинить Бонапарта в трусости, а 14 июня 1800 года он пал под ударами кинжала одного мусульманского фанатика.

Сказать, что новость об отъезде главнокомандующего сильно изумила и опечалила тогда войска, это значит — ничего не сказать. Сперва в это просто отказывались верить, но вскоре всякое сомнение исчезло. Историк Адольф Тьер пишет об этом так:

«Известие о его отплытии было громовым ударом. О нем говорили в самых оскорбительных выражениях. Стали говорить, что видно он постиг безрассудство своего предприятия и невозможность успеха, потому что бежал, предоставляя другим выполнить то, что ему самому казалось уже не выполнимым. Но спастись одному и оставить за морями тех, кого он подверг опасности, жестоко, даже низко с его стороны».

Но было ли Наполеону хоть какое-то дело до всего этого?

Вспомним его слова про цель и про средства, которые ничего не значат.

Да, добился он в жизни многого. Но в 1812 году его разбили. Потерпел он ряд поражений и в 1813 году, а уже весной 1814 года «величайший полководец всех времен и народов» был вынужден сдаться на милость победителей.

Его сослали на остров Эльба. Но вскоре он попытался вернуться, и вот чем все это для него закончилось.

21 января 1815 года в заваленной снегом Вене была организована торжественная церемония в память о «невинно убиенных» Людовике XVI и Марии-Антуанетте. Этот пышный траурный спектакль происходил в самом большом соборе города. Организаторы постарались на славу, не пожалев денег…

Все было очень величественно и трагично. В центре собора был воздвигнут огромный катафалк, по углам которого возвышались четыре статуи: скорбящая Франция, плачущая Европа, Религия с завещанием Людовика XVI в руках и Надежда, поднявшая глаза к небу. На церемонии присутствовал весь цвет общества с австрийским и русским императорами во главе. Все, в том числе и женщины, были в черной одежде, без привычной позолоты и блеска. Единственным представителем Бурбонов был принц Леопольд Сицилийский. Хор, состоявший из 250 человек, исполнял произведения Сигизмунда Нойкомма, ученика Гайдна и одного из лучших органистов своего времени. Дирижировал оркестром знаменитый Антонио Сальери, и исполнялся специально написанный им для данного события реквием.

В своих «Мемуарах» бывший наполеоновский министр иностранных дел Талейран потом написал: «Я должен отметить, что австрийские император и императрица оказали мне большую поддержку при устройстве прекрасной религиозной церемонии, совершенной в Вене 21 января 1815 года, на которой присутствовали все монархи и все выдающиеся лица, находившиеся тогда в столице Австрийской империи».

Вечером после церемонии Талейран организовал во дворце князя фон Кауница прием. Там он сделал сам себе комплимент:

— Церемония получилась возвышенной, поучительной, величественной…

Как видим, скромности этому человеку было не занимать. Но он пошел еще дальше, добавив в конце своей речи:

— Какой урок для королей, для всех людей! Да, господа, эта церемония — великий урок!

Право же, тот, кто не знал бурной биографии Талейрана, после таких слов вполне мог подумать, что он был верным слугой и хранителем памяти казненных Людовика XVI и Марии-Антуанетты.

* * *

Конец января и начало февраля не принесли ничего нового. Конфронтация между участниками Венского конгресса стала настолько очевидной, что, благодаря ей, была выстроена целая система компромиссных соглашений по территориальному переустройству континента.

Члены конгресса полностью погрузились в рутину совещаний и развлечений, и тут вдруг грянул гром… В Вену пришла страшная весть: Наполеон бежал с острова Эльба.

Генерал А. И. Михайловский-Данилевский свидетельствует:

«Два дня прошли в догадках о том, где Наполеон выйдет на берег; одни полагали, что он отправится в Америку, другие — что он пристанет в Неаполе; но большая часть, основываясь на неудовольствиях, произведенных слабым правлением Бурбонов, думали, что он высадит войска свои во Франции».

Так и произошло: 1 марта 1815 года Наполеон высадился на юге Франции, в бухте Жуан.

5 марта монархи, находившиеся в Вене, обнародовали манифест, в котором Наполеон был объявлен вне закона, а 13 марта представители России, Австрии, Пруссии и Англии обязались «до тех пор не слагать оружия, пока не лишат его возможности возмущать на будущее время спокойствие Европы».

Узнав о неожиданном возвращении императора, бывшие маршалы Наполеона повели себя по-разному. Кто-то без рассуждений бросился к нему на помощь, кто-то затаился, ожидая, куда все это выведет. А, например, маршал Лефевр открыто выступил с заявлением о том, что это возвращение гибельно для страны. При этом он якобы даже сказал: