Кики Каллира и нарисованное королевство - Сангу Манданна

Я понимала. Это было как с моей статуей на площади. Я сделала смелую, отважную, сильную версию себя, какой я хотела быть, вплоть до позы супергероя и плаща, потому что иногда, когда вы расправляете плечи и надеваете плащ, вы чувствуете, что способны на все. Костюмы – это мелочь, но, как Пип доказывал нам не раз, что-то маленькое может иметь большое значение.

Я посмотрела на трагические клочья черного, красного и золотого в руках Джоджо и на полу. Ашвини, должно быть, рубила их мечом, и было очевидно, что они не подлежат восстановлению. И у Джоджо не хватало времени сделать новые, даже если бы все мы ему помогали.

Потом я вспомнила, как птица, отряхнувшись, взлетела в небо, и моя рука сомкнулась на обломке карандаша в кармане.

– Может быть, я смогу помочь, – сказала я.

Все уставились на меня, но я ничего не объяснила. Да и как можно такое объяснить? Лучше показать.

Я начала раскладывать на полу обрывки ткани, словно кусочки мозаики. После минутного ошеломленного молчания остальные начали помогать мне в этом, а Джоджо указывал, куда положить каждый клочок, и в конце концов на полу гостиной оказалось несколько почти законченных пазлов из ткани.

Потом я взяла карандаш и начала рисовать.

Я рисовала линии между кусками на полу, как будто застегивала молнию на куртке, и везде, где я проводила их, ткань соединялась. Шуки ахнула, и глаза Джоджо расширились. Ведя линию за линией, я заполняла все пробелы и дыры плавными штрихами карандашей, которые приносила мне Самара. С таким же изумлением, как и остальные, я смотрела на то, как один за другим рваные куски костюмов становились единым целым.

Когда все было кончено, я опустилась на колени, а остальные стояли вокруг с отвисшими челюстями. Увидев, что вся его кропотливая работа восстановлена, Джоджо чуть не заплакал.

– Поразительно, – восхитился Симха.

– Как ты это сделала? – спросила Самара тем же благоговейным шепотом, что и в тот первый день, когда увидела меня в дверях и сказала: «Это ты».

– Не знаю, – честно призналась я. – До вчерашнего дня я не думала, что могу это сделать. Одежда – не так уж много, – быстро добавила я, полностью осознавая, что нескольких костюмов еще недостаточно, чтобы выиграть битву, – но я надеюсь, что это поднимет ваш дух.

– О, Кики, – девочка обняла меня.

– А где же твой костюм? – поинтересовался Симха.

– Ну, я не думала, что…

– Не волнуйся, – ухмыльнулся Джоджо, – я уже пару дней работаю над ним. И могу закончить его за час.

– Но я…

– Прекрати, – перебила меня Самара. – Ты тоже часть нашей семьи.

Лей изумленно покачал головой.

– Я так ошибался на твой счет, – сказал он. – Неважно, что ты не умеешь стрелять из лука или пользоваться мечом. У тебя есть своя собственная сила.

А Шуки, стоя у залитого солнцем окна, добавила:

– Мы, маленькие девочки, всегда сильнее, чем о нас думают. Люди считают, что мы хрупкие создания, просто ангелы во плоти; но в нас тоже есть огонь и сталь.

Я посмотрела на сломанный карандаш в своей руке, думая о маленьких девочках, монстрах и силе. В моей голове начала формироваться идея.

– Ох, не нравится мне твое выражение лица, – промолвил Лей обречено, как человек, который видит надвигающуюся бурю и знает, что его вот-вот сметет.

– Хм, – медленно произнесла я, и улыбка скользнула по моему лицу, – думаю, что знаю, как мы можем победить Махишасуру окончательно.

Мне постоянно говорили, что я просто маленькая девочка, но отныне – никакой просто маленькой девочки. Вороны помогли мне понять, что никто из нас не был обыкновенным. Я не обязана быть той, кем меня считали другие, не должна сражаться так же, как все остальные, и я больше никому не позволю заставить меня бояться и молчать.

Это был мой мир.

И пришло время вернуть его себе.

Глава двадцать восьмая

Я опустилась на колени у окна в спальне Ашвини, возможно, в последний раз, и долго смотрела на свое золотое королевство. Когда-то это было волшебное, радостное место, и я знала, что смогу сделать его таким снова.

Я мысленно представляла себе эту картину, яркую и живую, как страница из моего альбома: по занесенным пылью ржавым рельсам по городу с пыхтением помчится веселый красный поезд; там, где стояла пустая ярмарка, снова появятся цирк, сахарная вата и смех; куда ни пойдешь, везде будет чувствоваться запах манго, досы и свежего Майсур пака; тихий темный лес зазвенит голосами птиц; дома из драгоценных камней наполнятся громкой болтовней, и окна широко распахнутся; волшебные колесницы полетят к пастельному замку, и никакие монстры никогда больше не закроют свет солнца.

Это возможно. Я должна поверить в это, в то, что мир, ставший темным, может снова стать светлым.

Вдалеке виднелись золотые и красные купола Майсурского дворца. И Гандаберунда наверху, молчаливый и неподвижный.

– Проснись, – прошептала я. – Пожалуйста.

Ответа не последовало. Статуя не шевельнулась. Почему он не проснулся, как обещали легенды? Неужели сейчас Майсур не испытывает величайшей нужды?

– Он проснется, когда будет готов, – раздался за моей спиной голос Чамундешвари. – Этот мир – часть тебя, Кики, и Гандаберунда тоже часть тебя. Доверься ему.

Я обернулась. Богиня стояла в дверном проеме: ее коса была перекинута через плечо, а рука висела на белой перевязи. Из-за спины выглядывала Добрая ведьма.

– Ты пришла!

Ведьма закатила глаза:

– А солнечная землеройка живет тысячу лун?

– Это значит «да», – перевела Чамундешвари с легкой улыбкой. – Я напомнила ей, что ты освободила ее из Лалита Махала. Это оказалось самое меньшее, что она могла сделать.

– И что же ты хочешь от меня? – спросила Добрая ведьма с покорным видом.

– Сотвори заклинание, – ответила я. – Если бы я сделала несколько сотен маленьких вещей, ты могла бы превратить их в несколько сотен больших?

Она подозрительно покосилась на меня.

– Да.

Я усмехнулась.

– Тогда мне лучше приступить к работе.

Вооружившись цветными карандашами и чернилами, которые дал мне дом Воронов, я заперлась в гостиной и начала рисовать.

Я работала много часов, не обращая внимания на боль в шее и руке. Снова и снова я рисовала одни и те же фигуры, сто раз, потом двести. Солнце ползло по небу, день становился жарким и липким, ребята приходили и уходили с напитками, закусками и разговорами, но я продолжала рисовать.

– У тебя есть минутка? – спросил Джоджо, просунув голову в дверной проем. Он вкатился внутрь. Мой костюм был готов и лежал у него