Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко

Тяжело вздохнув, Петр все же задвинул засов. Притащил к двери одеяло, два пледа, подушку: вдруг явится еще кто-то? Объяснит происходящее, обнадежит или наоборот, посоветует трезво глядеть на дело и готовиться к переезду…

В полночь Петр в полудреме выслушал бой часов, привычный и не способный разбудить… но сразу после боя кто-то деликатно постучал и разбудил. Парнишка вскинулся, шало озираясь в темноте, щупая дверь.

– Петр? – позвал знакомый голос. – Петр, отчего-то мне показалось, что застать вас будет просто. Я прав?

– Совсем просто, – прошептал Петр и отодвинул засов.

На пороге стоял Степан. К найденному помощником шефа столичной жандармерии саквояжу теперь добавились чемоданчик, зонт и керосиновая лампа.

– Степан… то есть господин Ром, – осторожно кивнул парнишка.

– Утром я зовусь Алексей, – мягко уточнил гость. – О, стоило помирить знаменитых столичных крикунов, чтобы в тишине обдумать занятную мысль. Мне требуется секретарь, а вы временно свободны и полностью подходите. Вы делаете восхитительный чай, вы общительны, сообразительны и не склонны паниковать. Знаете ли, я сразу оценил: вы не жаловались, не сыпали проклятиями и не унижались; не умоляли и не выслуживались. Вы угощали, хотя сами были в нужде. Это стержень, друг Петр. Это стоит большого уважения.

– Спасибо на добром слове.

– Итак, довольно комплиментов: пустых, ведь они слова… Петр, я желаю снять комнату и предлагаю сверх того работу. Пятнадцать рублей в день вас устроят? Безусловно, сумма включает питание и уборку дома. Да: предложение предполагает, что утром в дом будет проведена телефонная линия, ведь прежнюю обрезали, я все проверил и уже распорядился. Вот это – за мой счет.

– Я ничего не понимаю, но проходите скорее, дождь так и не прекратился, – пролепетал парнишка и подвинулся в сторонку. – Комната есть. Но разве за такие деньги трудно снять… дом?

– Дом совершенно не требуется. Я ищу секретаря. О, секретари – это высшая ценность! Настоящие встречаются реже, чем бриллианты чистой воды по десять карат. – Степан, он же Алексей, он же господин Ром, досадливо растер лоб. – Я уже говорил подобное. Определенно, ведь говорил?

– При мне – нет.

– Так вы согласны? Я весьма неудобный наниматель. Встаю в четыре, а ложусь в полночь. Мне звонят весь день, не запутаться в моих делах весьма трудно.

– Сестра поможет, если что, – пролепетал Петр, вдруг осознав: прежде его никто не звал полным именем. Окликали то Петькой, то Петрухой, а то вовсе «эй, подь сюда, пацан!». Он ощущал себя в соответствии с уничижительным прозвищем. Теперь, рядом с загадочным чужаком, вдруг вырос, расправил плечи. – То есть… я согласен. А вы правда думаете, что наш «Омут» можно спасти?

– Богатый придурок проиграл вас в покер другому такому же. Оба они – бездельники, набитые по макушку личным самомнением и наследными привилегиями. Мы проучим и заказчика, и исполнителя. Петр, утром я поговорю с вашей сестрой. Два секретаря лучше, чем один. Надежнее. Но, пока я не уверен в ее способностях, более двух рублей не предложу.

– Еще и ей?

– О, я большая морока, от меня устают решительно все. Со второго дня общения начинают недолюбливать, – гость занес чемодан, поставил лампу на стол. Проследил, как запирается дверь. – Приятно поселиться в доме. Мне противны гостиницы любого толка.

Гость достал кошелек и отсчитал деньги. – За первый день вам и сестре.

– Я сомневаюсь, – Петр очень хотел сразу взять деньги, но удержал руку. – Разве такого дорогого секретаря можно нанять без рекомендаций, бумаг об образовании или хотя бы испытательного срока? Простите, я понимаю, что обманывать меня уже бесполезно, дом в залоге, а мы все – в общем-то на улице. Но верить… трудно.

Гость не отозвался, пристально глядя на лампу. Вдруг его ладони дрогнули, вспорхнули и стали создавать сложные узоры – Петр смотрел на тени, возникающие на дальней стене. То бабочки, то скачущие кони, то гордые птицы.

– Вдруг вспомнилось, – удивился гость, рассматривая свои ладони. – Я был ребенок и кому-то рассказывал сказки, показывал в картинках-тенях. Но – кому? – Степан уронил руки, прикрыл глаза. – Моя нелепая память хранит наречия и бумажные знания, но отторгает живое и бесценное – лица, имена, привязанности…

– Так бывает, если живка завязала прошлое в узел, – шепнул Петр. – Ну, по слухам.

– И я так думаю, была в деле живка… кстати и вашего отца могли окрутить. Так у них это называется – когда человек путается и исполняет указания, себя не помня? Будто по кругу ходит. Если я прав, то батюшка ваш нескоро поправится, увы. Да и я разберусь в себе не быстро, – вздохнул гость. – Без посторонних зовите меня Степаном. Это имя хорошего человека. Душевного. И по вопросу о найме. Петр, ну посудите сами: разве сложно заметить бриллиант в десять карат? Он сияет. Зачем же мне, зрячему, собирать рекомендации слепых?

– И я вот прямо… бриллиант?

– Алмаз. Но, без сомнений, в потенциале вы – бриллиант, чье качество определят во многом огранка и полировка. Это два образования, финансовое и на выбор – инженерное или же юридическое. И хотя бы два языка. Лучше три и более, конечно.

Петр потряс гудящей головой и глянул на гостя с безмерным отчаянием. Очень хотелось потрогать его… или ущипнуть себя! Разве можно верить в существование таких нанимателей? И тем более в себя, названного алмазом и даже бриллиантом, пусть с оговорками по поводу огранки.

– Завтрак в четыре, Степан? – отодвинув сомнения, уточнил секретарь.

– Только чай. Но в девять я бы охотно покушал в вашем обществе. Умеете готовить кашу? Я вроде бы помню, что ценил гурьевскую. Но, странное дело, не могу восстановить ее историю… то ли в основе имя составителя рецепта, то ли заказчика, то ли трактира в столице, на Гурьяновской улице.

– Уточнить? – удивляясь себе, спросил Петр.

– Пожалуй. Люблю копаться в мелочах.

– Обед?

– В городе, не стоит беспокоиться. Ужин – да, я постараюсь вернуться к десяти. – Степан вдруг посмотрел на новонанятого секретаря жалобно. – Что-нибудь рыбное. Знаете, Петр, я, кажется, всегда хотел ловить рыбу самостоятельно, но что-то не складывалось.

– Я приготовлю по своему вкусу. Как вы относитесь к ракам?

– О, буду счастлив. Да: вам придется учить финансовые термины. Утром мне звонят люди мира цифр, и многие вне Самарги, даже вне Старого Света. Что важно? Если меня нет рядом, а говорят на незнакомых языках, пробуйте уточнить хотя бы имена, я напишу для вас произношение основных фраз в общении. Если не удается понять ни слова, записывайте все, как слышится. Я хорошо разбираю суть речи по намекам. И еще, – Степан смущённо повел рукой. – Мне порой снятся кошмары. Я не помню их, но вроде бы во сне говорю, и внятно. Если такое случится, запишите мои слова. В них может быть ключ к утраченной памяти или же причинам ее утраты. Знаете… я словно бы связан с кем-то. Он противен мне до брезгливого отвращения! Однако порвать связь бессознаний не удается. Он долго спит, пробуждается в десять или одиннадцать. Буду честен – это одна из причин, чтобы менять имена. Он не может меня отследить, пока нет одного, связанного со мною явно, имени. Так мне видится.