Закон Припяти - Дмитрий Силлов

Но самое главное, без чего власть над миром будет невкусной, словно зачерствевшая лепешка – это Харон. Живой и здоровый его старший брат, с детства привыкший смотреть на Хроноса немного свысока, с легкой иронией, ненавязчивой, и оттого жалящей еще больнее, будет вынужден признать его превосходство. Абсолютно добровольно, без принуждения, наконец осознав то, что он всегда не замечал, или просто не хотел замечать.

– Перенеси меня в тот день, когда мы с Хароном впервые вошли в четвертый энергоблок, – дрожащим от волнения голосом проговорил Хронос. – Перенеси таким, какой я есть сейчас, вместе с моими знаниями и способностями…

– Не так быстро, урод! – раздался голос за его спиной.

Хронос быстро обернулся.

За его спиной стоял сталкер. Самый обычный, которые сотнями шляются по Зоне. Небритый, глаза злые, грязный камуфляж, в руках автомат Калашникова с деревянным прикладом. Обычный биологический мусор, порой мешающий жить гениальным людям. И когда они мешают, с ними не нужно церемониться. Их надо просто убирать с дороги. Пинком. В данном случае – временны́м.

– Проваливай в Аид, сталкер, – презрительно бросил Хронос, небрежно швырнув мысленный посыл, в результате которого сталкер должен был немедленно превратиться в кучку праха, который остается от трупа, если тот лет триста пролежит в условиях, идеальных для разложения. Сейчас уже можно было не экономить энергию. Монумент услышал его желание, это ясно было видно по тому, как медленно, но верно усиливается и без того яркий лазурный свет, идущий от аномалии…

Правда, что-то пошло не так.

Сталкер вздрогнул всем телом, приняв временно́й удар, но и не подумал рассыпаться в пыль. Его даже согнуло слегка, при этом из-за пазухи у него вывалился… самый обычный советский будильник.

Хотя нет, не совсем обычный. Сейчас он также лазурно светился, как и Монумент, может даже ярче. При этом стрелок на его циферблате не было видно. Они вращались с такой бешеной скоростью, что непонятно было, в какую сторону они крутятся…

* * *

– Не так быстро, урод!

Не трудно было догадаться, кто стоит возле Монумента. Убийца Фыфа и Харона. Тот, из-за кого погибли Рудик и Настя. Ублюдок, из-за которого мне вновь пришлось лезть под этот проклятый Саркофаг, осточертевший мне не меньше моего треклятого предназначения.

И всё, что мне сейчас было нужно, это чтобы он повернулся ко мне. АКМ, конечно, прекрасный автомат, но и он даже в упор не пробьет экзоскелет. А вот если влупить из него очередью по бронестеклу шлема, то есть шанс расколоть его, и вогнать пулю в башку этого урода.

Когда он обернулся, прогнав при этом какую-то чушь, я даже слегка обрадовался – стекло было откинуто, стреляй-не-хочу.

Но он оказался быстрее…

Мне вдруг стало нечем дышать. Грудь сдавило так, что мне показалось, будто легкие сейчас вылезут через рот. Меня согнуло чуть не пополам, и я чудом не выронил автомат, вцепившись в него как утопающий, хватающийся за соломинку. При этом у меня из-за пазухи выпал тот странный предмет, что я нашел в логове Пекаря – будильник с кучей встроенных в него артефактов. Который светился так, будто был частью Монумента, разгоравшегося с каждой секундой все сильнее и сильнее…

Тем не менее, все это время я не отводил взгляда от лица Хроноса, на котором сейчас проскользнуло нечто вроде удивления. Не ожидал наверно, что я останусь в живых после такого удара. При этом его взгляд на мгновение переместился вниз, на будильник, валяющийся на полу циферблатом вверх…

Вероятно, когда он перевел взгляд, ментальный контакт прервался. Ровно на одно мгновение. И от того мне стало немного легче. Совсем немного. Ровно настолько, чтобы разогнуть скрюченный указательный палец, и нажать на спусковой крючок.

АКМ забился в моих руках, вытряхивая из меня судорогу, сковавшую мое тело. А из Хроноса – жизнь. Потому, что когда автоматная очередь бьет тебе прямо в лицо, мудрено остаться в живых. Даже если ты повелитель времени…

Хроноса отбросило прямо на Монумент. Тело, закованное в экзоскелет, полыхнуло лазурным светом, словно мотылек, залетевший в огонь свечи, и исчезло. Лишь искрящийся прах цвета чистого неба осыпался к подножию главной аномалии Зоны. Я же упал на колени и хрипло, с надрывом втянул воздух в свои измятые легкие. Какое же это удовольствие – дышать! Именно в такие минуты понимаешь это в полной мере.

Я дышал, дышал, дышал…

И это было ошибкой.

Монумент, разогретый чужим желанием, продолжал наливаться нестерпимо-ярким светом. Настолько ярким, что я невольно выронил автомат и чисто рефлекторно закрыл лицо руками…

Идиот.

Бежать надо было. Бежать со всех ног, пересиливая рефлексы, выдавливая из мятых легких те жалкие порции воздуха, которые я успел в себя втянуть…

Хотя вряд ли что-то получилось бы. У Монумента всегда есть свое представление о том, как нужно исполнять человеческие желания. И если он что-то решил, убежать не выйдет, сколько бы ты не старался.

Лазурная волна подхватила меня, как цунами подхватывает незадачливого пловца, и швырнула в хорошо знакомую мне сплошную черноту беспамятства, бездонную и беспросветную, как сама вечность…

* * *

Но внезапно в той непроглядной черноте по-явился разрыв, сквозь который проглянуло небо. Чистое и светлое, словно невинное желание ребенка. Я невольно потянулся к этому свету – и понял, что просто понемногу прихожу в себя.

Я лежал там же. На том же месте, где стоял минуту назад. В зале Монумента, рядом с этой легендарной аномалией, опостылевшей мне до тошноты. Правда, сейчас она выглядела как-то странно, словно на нее плеснули чернилами, оставив на небесно-голубой поверхности огромную черную кляксу. Правда, Монумент вообще выглядел нечетко, как-то расплывчато. А может, дело вовсе не в Монументе?

Я плотно зажмурился, потер кулаками глаза, и снова их открыл. С фокусировкой стало получше, и я разглядел, что это там было за пятно.

Полностью сожженный человек обнимал аномалию. Потемневшее, бугристое, горелое человеческое мясо было хорошо видно через широкие трещины в броне, местами оплавленные по краям. Вот значит как… Похоже, кто-то из любителей халявы пожелал нечто зажигательное, и аномалия исполнила желаемое как всегда. На свое усмотрение.

Но тут вопль, раздавшийся слева, прервал мое вдумчивое созерцание чьих-то останков.

Я повернул голову.

В трех шагах от Монумента на коленях стоял человек, упакованный в древний экзоскелет первого поколения. Правда, броня не выглядела древней. Наоборот, ее словно только что выпустили с завода. Так, разве что местами слегка поцарапана, но не более того.

Этот тип в антикварном экзо и орал – надрывно, и довольно мерзким голосом.

– Зачем?! – вопил он. – Зачем ты это сделал?!!! Это была моя, слышишь, моя смерть!!! Ради людей, ради науки!!!