Русич. Последняя битва - Андрей Посняков

– Где продержится?

– Данскер – так именуется башня.

Короче говоря, в странном положении находился узник. Допросов не вели, очных ставок не устраивали – да и не с кем было б, даже если бы захотели – вообще, похоже, никого особо не занимало, признается ли в конце концов дон Хуан или нет. Раничеву это было непонятно, а оттого – на душе скребли кошки. Непонятки – самое гнусное. А в остальном было неплохо – даже не скучно, днем Иван гулял по замку в сопровождении фон Райхенбаха либо брата Магнуса – толстого, добродушного на вид монаха, остроумного, начитанного и веселого, насколько веселым может быть монах. Магнус тоже заходил по вечерам скоротать время, и нельзя сказать, чтоб Иван не был бы рад этим визитам. Вот и сейчас…

– Позволено ли мне войти, достопочтенный рыцарь? – постучав и приоткрыв дверь, почтительно осведомился брат Магнус.

Раничев с улыбкой развел руками:

– Ну как может протестовать бедный узник?

Беседы, естественно, велись по-латыни, правда Иван мало-помалу запоминал немецкие слова, вернее, слова того немецкого диалекта, на котором говорили тевтонцы.

– Входи, входи, брат Магнус, я вижу, ты сегодня не с пустыми руками? – Раничев кивнул на небольшую книгу под мышкой монаха.

– Вот решил просветить тебя о наших обычаях.

– Прекрасно. – Иван потер руки. – А потом сразимся в шахматы?

– Обязательно.

Раскрыв книгу – это оказался орденский устав, – монах принялся торжественно зачитывать статьи, а потом толковать их. Статей было много: о том, как и что братья могут использовать в качестве одежды и постели, о бритье духовных и мирских братьев, о том, как и что братья должны есть, о подаянии милостыни и прочее, и прочее, и прочее.

– Что касается постельных принадлежностей, каждый брат должен довольствоваться спальным мешком, ковриком, простыней, покрывалом из холста или тонкого полотна и подушкой, если только брат, заведующий спальными принадлежностями, не выдает больше или меньше означенного. – Прочитав, брат Магнус осмотрел постель узника, заметив, что у того как раз не хватает нового покрывала.

– Завтра поутру сходим вместе к кастеляну, хоть ты и не брат, дон Хуан, и подозреваешься бог знает в чем, но живешь пока на положении мирского брата, а следовательно, имеешь право на все, что сказано в Уставе, – с улыбкой заверил монах. – Что же касается твоей вины, истинной или мнимой, то лишь орденский суд установит ее.

– Да уж, – буркнул Раничев, расставляя на доске фигуры. – Скорей бы уж во всем этом разобрались.

– Разберутся. – Брат Магнус кивнул, бросив на собеседника пристальный – даже, пожалуй, слишком пристальный – взгляд. – Твой ход, дон Хуан.

Иван был не слишком-то хорошим игроком, по крайней мере, Тимуру в свое время постоянно проигрывал, как вот и теперь – брату Магнусу.

– Ну-с… Мы так! – Раничев передвинул королевскую пешку с е-2 на е-4 – как и всегда.

– Угу… – Монах сделал ход конем.

И снова Иван проиграл – да не очень-то ему и нравились шахматы, вот если б карты – «тысчонку» бы расписали или хотя бы тривиального «козла».

Игру закончили быстро – братию уже созывали к вечерней молитве.

– Оставляю тебе Устав, дон Хуан, – уходя, громко произнес брат Магнус. – Как ты и просил.

– Просил? – не понял Иван, но монах вдруг мягко наступил ему на ногу.

– Да-да, просил. Прочти. Полезное и душеукрепляющее чтение.

Подмигнув, брат Магнус торопливо скрылся за дверью, оставив узника в состоянии легкого недоумения.

Пожав плечами, Иван пролистнул книгу… Ага! Вот оно! Письмо! Вложенный между страницами маленький пергаментный лист!

Написано по-латыни:

«Друг наш, обстоятельства складываются против тебя. Капитул Ордена признает тебя виновным в умышленном убийстве и предаст казни. Есть время бежать, мы все подготовим. Слушай брата Магнуса, и да поможет тебе Господь и Пресвятая Дева, аминь. Твои друзья»

– Друзья… – прошептал Иван. – Какие еще…

Он тут же захлопнул рот рукой, вспомнив странное поведение Магнуса – так ведут себя тогда, когда почти наверняка опасаются тех ушей, что растут иногда из стен.

Магнус… Да, непрост оказался монашек! И что это за неведомые «друзья»? Кому тут интересен Раничев? Никому, кроме… Да, кроме пани Елены. Наверное, паненка имеет насчет Ивана какие-то свои далеко идущие планы. Или все же в ней заговорила совесть? Раничев задумчиво уставился в потолок. Допустим, если предположить, что причиной гибели Александра стал несчастный случай – случайный выстрел пажа, – то ведь пани Елена, естественно, не догадывается об этом, а наверняка считает, что все исполнил Иван, как она его и просила. А раз так, значит, пытается выручить. Другого объяснения записке Иван, как ни старался, придумать не мог. Тогда интересные знакомства обнаруживаются у скромной супружницы местечкового рыцаря! Елена, несомненно, Елена, потому что больше – кто? Интересно, как его люди? Глеб, Савва, Осип, Ульяна. Все еще в замке Здислава? Или уже уехали. Тогда – куда? Их не должны бы схватить, во время охоты все четверо находились в замке. Хотя кто знает? Впрочем, наверное, не стоило о них беспокоиться – ребята взрослые, язык знают, умеют играть на музыкальных инструментах и петь – с голоду не пропадут всяко. Сейчас самому бы выбраться, коль уж пошли такие дела. «Друзья»! Ну надо же! Попытаться поговорить с Магнусом? Ах да, нельзя, могут подслушать. А если на прогулке? Пожалуй, попытаться можно.

Раничев и не заметил, как провалился в сон. Приснилась ему песочница в детском саду, он сам и сотоварищи-однокласснички – всем еще лет по пятнадцать. Сигарета, бутылка портвейна по кругу, «Примус» из переносного мономагнитофона «Весна».

Девочка сегодня в баре,

Девочке пятнадцать лет…

И жуткое, какое-то хмельное состояние свободы! Иван даже проснулся с таким настроением. Бежать, немедленно бежать, какие тут могут быть сомнения?!

* * *

На прогулке поговорить с Магнусом по душам, увы, не вышло, монах отмалчивался, лишь улыбался, собственно, и прогулки-то никакой не было, так, зашли к брату-кастеляну за бельишком. Да, еще монах сунул очередную записку, которую Раничев с нетерпением прочел у себя в келье:

«Завтра сделай так, друг наш: сделай из простыни веревку, майся животом, просись в башню. Как приведут, закрепи веревку за гвоздь и жди. Откроются врата, ты упадешь – плыви налево. В порту найдешь „Катерину“ – корабль датчанина Нильса, он идет в Ла-Рошель. Удачи».

Ну и ну!

Прочитав, Раничев покачал головой – ребус какой-то! Врата, куда-то плыть. Вот только с веревкой, животом и кораблем все более-менее ясно. От Ла-Рошели до Испании – рукой подать. Стоп! А если это провокация? Но зачем? Кому все это нужно? Нет, вряд ли. В общем, стоит попробовать – все же романтика, мать ее за ногу! Ох, пани Елена…