Русич. Последняя битва - Андрей Посняков

– Не сочтите мое поведение хамским, уважаемый дон Хуан, но я вынужден просить вас ехать со мною в Мариенбург.

– Просить? – Раничев невесело усмехнулся. – Скажите уж лучше – приказывать.

Рыцарь обвел его пристально взглядом.

– Нет, именно – просить. Выполнив мою просьбу, вы, дон Хуан, тем самым поможете поскорей покончить с этим кровавым делом.

– Да, – пожал плечами Иван. – Похоже, я у вас главный подозреваемый?

– Судите сами. – Фон Райхенбах не стал отрицать очевидного. – Несчастный юноша был убит почти в упор, судя по нагару. Значит, кто-то смог подойти, встать рядом, при этом, скорее всего, ручница уже была у него в руках, да и фитиль тлел, что не вызвало у убитого никаких подозрений – охота! Может, человек присмотрел где-то рядом дичь, да вот немного отвлекся, подошел, о чем-то спросил…

– Это должен был быть хороший знакомый, не вызывающий никаких подозрений, – продолжил мысль рыцаря Раничев.

– Вот-вот, и я рассуждаю точно так же. Правда, – тевтонец показал рукой на кусты, – можно было бы спрятаться там, в жимолости… и каким-то образом подозвать Александра. Судя по следам, так и было проделано.

– Что же, выходит, погибший юноша сам пришел навстречу своей смерти?

– Выходит так, – согласился рыцарь.

Иван качнул головой:

– А несчастный случай вы не допускаете?

– Допускаю. – Фон Райхенбах задумчиво покрутил локон. – Однако в таком случае что заставило невольного убийцу бежать? Страх? Очень может быть. Да, скорее всего… Я велел Альбрехту, одному из моих слуг, установить всех, кто взял на охоту ручницы. Видите ли, дон Хуан. Эти небольшие пушечки – не очень-то удобное орудие для заранее обдуманного убийства. Они громоздки, их долго заряжать, да и фитиль не всегда надежен.

– Вот именно, – обрадованно поддакнул Раничев.

– И тем не менее оруженосец фон Эппла был убит именно из такой штуки, в том нет никаких сомнений. Несчастный случай? Может быть. Очень может быть.

Рыцарь мешал немецкие слова с латынью, впрочем, Иван его хорошо понимал.

– Несчастный случай – это одно, – тевтонец продолжал рассуждать вслух, – а заранее обдуманное убийство – совсем другое. Тогда возникает вопрос – кому выгодно? Знаете, кому?

Иван пожал плечами.

– Молодой пани Елене, мачехе Александра! – огорошил фон Райхенбах. Да, этому орденскому функционеру нельзя было отказать ни в уме, ни в логике. – В браке с рыцарем Здиславом у молодой пани ведь только младшие дети. Наследник земель и замка один – Александр! А пани хоть и красива, но из очень-очень захудалого рода.

Услышав такие слова, Раничев хотел было, не долго думая, сдать ему пани Елену со всеми потрохами, по крайней мере, мелькнула подобная мысль, наверное, не такая уж и плохая. Вопрос был в другом – поверит ли тевтонец «кастильскому миннезингеру»? Не покажется ли ему, что «дон Хуан» намеренно подставляет Елену? Особенно – после всех вот этих слов. Если б Раничев рассказал о предложении женщины раньше, это б не вызвало таких подозрений, но сейчас… Этак можно и самому подставиться, и без того положение не очень. Нет, все слова прекрасной паненки лучше приберечь на совсем уж крайний случай. Да и подло это – подставлять женщину. Впрочем, и убивать исподтишка да еще чужими руками – подло. А может быть, пани Елена и вовсе тут ни при чем? Может, этот плащ оказался на Александре случайно? Да, несчастный юноша ведь собирался что-то рассказать «дону Хуану», спросить совета у совершенно постороннего человека. Что он хотел поведать? Теперь уж вряд ли когда узнаешь.

– А, вот наконец и Альбрехт! – улыбнулся тевтонец. – Ну что ты нам поведаешь, брат мой?

Брат Альбрехт – коренастый небритый кнехт в белой накидке с орденским черным крестом и кольчуге – поклонился и вполне толково – насколько мог судить Раничев из перевода фон Райхенбаха – доложил о ходе расследования. Кнехт опросил человек десять, выяснив, что ручницы имелись лишь у четырех охотников. Естественно, у «дона Хуана», у пары дальних родственников барона фон Эппла и – у пажа пани Елены.

– Так-так. – Рыцарь потер руки. – Говоришь, у пажа?

– Именно так, у пажа, брат Гуго! Двоих родственников барона я привел, во-он они стоят, у дуба.

– А паж?

– А пажа не нашел. Видать, он уже уехал в замок.

– Найти, допросить, привести! – живо распорядился рыцарь и тут же поправился: – Впрочем, можешь не допрашивать, я сам с ним поговорю. Возьми с собой двух братьев и съезди в замок. Я буду ожидать здесь. А вы, дон Хуан, – обернулся фон Райхенбах, – пока подождите.

Быстрой походкой тевтонец направился к топтавшимся у дуба дальним родственникам барона фон Эппла – недотепистым молодым людям с одинаково круглыми лицами, явно не отмеченными печатью интеллекта. Вспомнив «Двенадцать стульев», Раничев их так и прозвал про себя – «Никеша» и «Владя». О чем с ними говорил тевтонец, слышно не было, зато было хорошо видно, как рыцарь тщательно осмотрел имевшиеся у молодых людей ручницы, даже понюхал, только что языком не лизнул. Потом, похлопав «Никешу» по плечу, неспешно вернулся обратно, к Раничеву и кнехтам.

– Они даже не успели выстрелить из своих ручниц. – Тевтонец развел руками. – Ни нагара, ни запаха. Что ж, подождем пажа.

Оставив Ивана с кнехтами, фон Райхенбах с видом заправского сыщика принялся еще раз тщательно осматривать место происшествия: кусты и небольшую полянку. Время от времени он опускался на колени, что-то рассматривал, измерял локтем и шагами. Шерлок Холмс, мать-ити! Эркюль Пуаро!

Честно признаться, Раничеву уже стала надоедать вся эта комедия. Однако было интересно – а кто же все-таки убил? Неужели, не надеясь на «дона Хуана», пани Елена отыскала-таки еще одного исполнителя и тот выполнил порученное дело точно и в срок? Или – это и в самом деле несчастный случай? Ну да – Генрих! Мальчишка-паж. У него ведь тоже была ручница… и вот нечаянно выстрелила. Ну а дальше понятно: парень испугался и убежал. Да, пожалуй, это весьма достоверная версия. Может быть, так оно и было? Судя по всему, и фон Райхенбах склонялся к этому же. Что ж, придется ждать результатов беседы с пажом.

Было жарко, но кнехты развели костер – поджарили на вертеле выловленную в ближайшем озерке рыбу: здоровенных упитанных хариусов. Позвали брата Гугу и Раничева. Иван не стал отказываться, и впрямь что-то давно уже проголодался, а рыбка-то была выше всяких похвал.

– Ну как? – выплюнув кости, насмешливо осведомился «кастилец». – Обнаружили еще какого-нибудь подозреваемого?

– Паж. – Фон Райхенбах улыбнулся в ответ. – Ждем пажа.

– Угу, – кивнул Иван. – Ждите. А я пока пойду искупаюсь.

– О, дон Хуан, – скривив губы, замахал руками рыцарь. – Ну я же вас просил!

– Ах да. – Раничев пожал плечами. – Помню, помню… Что ж, придется подождать.

Над головами радостно светило солнце, вокруг, от рощиц к реке, расстилался нежно-зеленый, поросший многочисленными цветами луг. Ромашки, купальницы, одуванчики переливались всеми оттенками желтизны; синели, голубели, фиолетились васильки, колокольчики, фиалки, ближе к рощице островком розовел клевер. За рекой, сколько хватало глаз, тянулись возделанные поля, а где-то на линии горизонта сиреневой дымкой туманился лес.