Пятница, Кольцевая - Евгения Кайдалова

Глядя на весь этот хоровод детей, родни и прислуги, клубившийся вокруг Инги, я никак не могла затушить в себе пламенную обиду на несправедливость мироустройства. Ну почему одним с ходу и незаслуженно судьба швыряет под ноги большую семью, достойного мужа, просторную квартиру и отменное материальное обеспечение, а другие никак не могут выбраться из одиночества, финансовой ограниченности, тесноты? Кирпичная хрущоба, две комнатушки на троих, дряхлеющая мама и растущая дочь — за стеной. А очень скоро, года через два, мне придется поменяться с дочкой местами и окончательно поставить крест на личной жизни.

Весь год я пашу без роздыха, чтобы хоть на два летних месяца вызволить дочь из Москвы, а много ли у меня осталось сил, чтобы так пахать? Ведь я уже столько лет подряд не чувствую себя здоровой, а мама так вовсе не вылезает из болячек. Случись что со мной — страшно даже представить, как может сложиться будущее Алеси! Кому я завещаю свою заботу о ней?

В нашей семье обошлось без мужчин, даже отчества у нас, как мы любим горько пошутить, женские. У мамы — Юльевна, у меня — Валентиновна. Можно, конечно, утешаться тем, что Лидия Юльевна и Полина Валентиновна — это звучит гордо, но хочется-то не утешаться, а жить! Жить и спокойно встречать день за днем рука об руку с близким человеком, а не тревожиться так мучительно за судьбу дочери. Вот за Веронику Инга может не беспокоиться! Ее безбедное будущее очевидно уже сейчас. Да и сама девчонка не промах — ушлая мамаша вырастила себе достойную смену!

* * *

«Чистый бор» изобилует дарами природы. Я обожаю собирать все, что дарит лес, а потому даже самые холодные и дождливые летние дни не бывают для меня потерянными — мы с Алесей отправляемся по грибы. Целые полянки лисичек вырастают из темного мха внезапно, словно ты набрел на россыпь золота, и нагибаясь, чтобы срезать их сияющие шляпки, я неизменно думаю: «Вот оно, сокровище для тех, кому никогда не случалось отыскать настоящее». Но ничего, мое время еще придет, и человек, что станет для меня подлинным кладом, еще отыщется. Я твердо уверена в том, что встреча со своим счастьем должна происходить именно так — волнующе случайно. Не выдирать же у судьбы свой жребий зубами и когтями, как это делает Инга! Сейчас, когда у меня перед глазами столь отталкивающий пример, я еще больше укрепляюсь в своей правоте.

Свои представления о том, как до́лжно вести себя по отношению к судьбе, я при каждом удобном случае стараюсь передать и Алесе. Главное — не действовать нахрапом и не лезть вперед, обгоняя всех на свете. Если дочку приглашают на день рождения, то я, сидя за родительским столом и наблюдая за резвящимися детьми, всегда отмечаю, достаточно ли скромно ведет себя Алеся, и, если нет, обязательно беседую с ней по дороге домой. Ни к чему первой кричать ответ на вопрос викторины, если не подумала как следует: ведь можно выставить себя на посмешище. Нечего прыгать с поднятой рукой, если хочешь поучаствовать в конкурсе: другие ребята тоже этого хотят, так что подними руку чуть-чуть и жди, пока на тебя обратят внимание. И уж вовсе нельзя со всех ног кидаться с тарелкой к праздничному торту: тебя что, дома не кормят?

Потише, поспокойнее, не мельтеши у всех на глазах! Не приведи Бог тебе вырасти выскочкой, такой, как Вероника! Последнее я, правда, не произносила вслух, но образ Ингиной дочки-оторвы, всегда проявлявшей себя именно так, как я запрещала Алесе, был для меня постоянным внутренним пугалом. Вот что вырастает, если с раннего детства позволяешь ребенку вырываться вперед! «Можно я?» «Чур, я вожу!» «А я первая, а я первая!» Вырастают Вероники, а затем, неизбежно, Инги.

Говоря объективно (хотя я и с трудом могла быть объективной), внешне Ингина дочь отнюдь не походила на монстра и весьма располагала к себе. Располагала даже меня, пока я не убедилась, что это — точная копия матери. Вероника обладала внешностью диснеевской принцессы, или Белоснежки, или русалки — словом, того девичьего образа, что кочует у него из мультфильма в мультфильм. Широко распахнутые глазки, миленький носик, пухленькие губки… И плюс к этой расхожей миловидности — огромная копна волос цвета апельсиновой корки. Те, кто умилялся этой девочкой, называли ее волосы «солнечным», но я не замечала подобного сходства: натуральный апельсин!

— Когда подрастет, придется ей краситься в более темный цвет, — заметила я как-то раз.

— Почему? — удивилась Инга.

— Не будет же она ходить вот такой… рыжей!

— Да почему не будет?

— Не слишком ли ярко?

Инга энергично рассмеялась:

— Чем ярче, тем лучше!

Ах да, я и забыла, что главное — выделиться! Мать развела на голове лесной пожар, а дочь решила откорректировать оплошность природы и родилась такой, чтоб не тратиться на рыжую краску. А как они одевались! Я бы не напялила эти кричащие цвета и под страхом смертной казни. А Инга преспокойно покупала дочке платье, изображающее поле маков. Или подсолнухов. Но это еще цветочки! Сама она обтягивала грудь броской майкой с рисунком из клубничин: нате, мол, ешьте меня! И ведь нашелся же, нашелся на это охотник!

Артем, Ингин муж, представлял собой тот тип мужчины, который практически невозможно без горького сожаления видеть в чужих руках. Быть может, недостатки у него и имелись, но за пару выходных дней я их разглядеть не могла никогда. Умен, спокоен, нетороплив, уверен в себе. С явной заботой и вниманием относится к Инге, обожает Веронику. Даже хобби у него было одним из лучших, которые я могла себе представить у мужчины — заядлый рыбак.

Вечерами они с Ингой частенько запекали на решетке свежепойманных лещей и судаков, приглашали меня, покупали легкое вино… Беседовать с ними всегда бывало интересно: Артем объездил со спиннингом едва ли не половину страны и из каждой поездки привез историю, а то и две. Инга давала ценные советы касательно обустройства жилья. Я всегда считала, что с таким микроскопическим метражом, как у меня, нормальной жизни не предвидится, но Инга, начертив план моей квартиры и изменив на нем всего пару линий, тут же доказала обратное. Кроме того, она прошлась по всем проблемным точкам моего жилья — ужасная слышимость, тесный санузел, всегда захламленный вроде бы нужными вещами балкон — и предложила вполне осуществимые решения этих вечных проблем.

— А лучше всего я заеду к тебе и посмотрю, что можно сделать, на месте. Ну что ты, какие деньги! Я ведь по дружбе.

Считалось, что мы с Ингой дружим семьями. И действительно, наши дети постоянно играли вместе, мама частенько попивала чаек с Елизаветой Сергеевной, а Инга с мужем всегда подвозили меня до Москвы, если в машине находилось свободное место. Идиллия? Но именно эта идиллия отравляла мне райский сад! И очередным субботним утром, садясь на электричку, я вспоминала, что в «Чистом бору» водится Инга, и чувствовала в душе штормовое предупреждение.

* * *

Я не предполагала, что это случится именно так. Чувствуя, что наш конфликт с Ингой неминуемо разразится, я считала, что спусковым крючком станет квартирный вопрос. Инга уже неоднократно пыталась доказать мне, что мое настойчивое уклонение от ремонта и перепланировки совершенно не объяснимо с точки зрения здравого смысла.