Пять желаний Софии - Наташа Фаолини

- Не пробовала повернуть это в свою сторону? – усмехнулся Герард, - в своё время госпожа Вестерфилд была едва ли не той персоной, что руководила государством.

- Умоляю, не говори об этом! Даже думать не хочу!

- Она была любовницей императора Зариана, его фавориткой, - безжалостно продолжал он, - понимаешь, на какие мысли это наталкивает?

- Я ведь попросила, Герард!

- …На мысли, что ты можешь быть его незаконнорождённой дочерью, София!

Повисло молчание. Мне было страшно вздохнуть. Как там говорил Егор? Я местная? Могло ли предположение Герарда быть правдой? Не это ли было причиной, почему мама меня забрала, скрыла в другом мире? Боги… Голова сейчас взорвётся от этих мыслей.

- Ты действительно в это веришь? – покосилась я на парня. Тот кивнул.

Мы долго ещё сидели у костра, но больше почти не разговаривали. Мысли о матери изводили меня, и я старалась переключиться на что-нибудь другое. Что меня ждёт дальше? Могу ли я выиграть квест теперь, если фактически не являюсь его участницей больше? По крайней мере, попробовать можно. Сейчас деньги мне нужны, как никогда до этого.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Получится ли обмануть собственную мать?

Для меня была отведена отдельная палатка, и мне вдруг стало очень интересно, придёт ли ко мне Пауль-Герард? На момент смены вахты я уже спала, а утром проснулась в одиночестве. Мой сон никто не тревожил.

Выбравшись из палатки, я выпрямилась и сладко потянулась. Почти в этот же момент из соседней палатки показался сонный Адриан.

- Сколько лет я спал?! – его волосы были смяты и спутаны, а лицо ещё не отошло ото сна.

Я подавила смешок.

- Подозреваю, наша доблестная братия ждала точно не моего пробуждения. Как ты себя чувствуешь?

- Как человек, отлично отоспавшийся в выходной день. Но у меня далеко не выходной. Очень плохо, что я так надолго отключился. Парни?

Парни, а именно Кристоф и Герард сидели, привалившись друг к другу плечами. Оба выглядели измождёнными. Воздушный пузырь вокруг нас казался гораздо прозрачнее, чем был вчера. Кристиан лежал на земле меж цветов и задумчиво жевал травинку.

- Вы куда? – всполошился Адриан, мгновенно придя в себя и подобравшись, - нам совсем не нужно, чтобы вы нас сейчас покинули!

- Так помоги, - бледными губами пробормотал Кристоф, - мы еле держимся.

Кронпринц совершил несколько пассов ладонями, и парни с облегчением повалились на траву.

- Это был лучший момент в моей жизни, - отозвался Кристоф.

- Нет, в моей!

Оба рассмеялись.

Сборы обратно не заняли много времени. Парни сложили палатки – вручную, потому как на чары уже просто не хватало сил, и выдвинулись обратно.

Путь назад во дворец занял меньше времени. Хоть и Герард с Кристофом были заметно более уставшими, чем остальные, шагали они вровень с бодрым Кристианом. Тот поигрывал своими кинжалами и изредка бросал на меня такие взгляды, что морозом сыпало по коже.

В этот раз гораздо труднее дался переход через барьер. Адриан одновременно удерживал и воздушный пузырь, и обеими руками поднимал край едва заметной пелены. На его лбу выступила испарина, пока мы проползали под щелью над травой, которую он смог оставить. Судя по всему, ни Герард, ни Кристоф не могли ему помочь – настолько истощёнными магически они были после этой ночи.

Мы все, не сговариваясь, сразу же направились в мою комнату, где я оставила Нефертити. Время было около полудня, и меня уже посещали муки совести за то, что так надолго оставила кошечку голодной, но расколдовать её хотелось ещё больше. Ничего, поест в человечьем обличье.

Она мирно спала на моей кровати, когда наша орава ввалилась в комнату, и, услышав шум, тут же проснулась и вскочила на лапы.

Адриан запечатал дверь; Герард вытащил из сумки пузырёк с водой из озера и передал мне. Тут я задумалась. Кошка ела из деревянной коробки, которую мне выдал повар Рихард, так что мисочки для воды у меня не было. Как это сделать?

- Знаешь, что это такое? – я присела рядом с кошкой на кровать. Она немигающе смотрела на меня, слегка пошевеливая хвостом. Потом посмотрела на парней, и её взгляд задержался на Адриане. В комнате тут же прозвучал протяжный «мяв».

Узнала?

- Тебе нужно это выпить. Эта вода тебя расколдует. Ты поможешь мне? – спросила я её, откручивая пробку.

В ответ на мои слова она приоткрыла рот. Я тут же поднесла к ней пузырёк, по капельке капая ей на язык воду.

В какой-то момент она отстранилась, отползла на середину кровати. Несколько капель пролилось на покрывало, но я тут же закрыла флакон и спрятала в карман. Нефертити мяукнула и свернулась калачиком. Её глаза были закрыты.

- Ей плохо? – встревожилась я, но Адриан меня успокоил.

- Нет. Она готовится.

Её белая шерстка окуталась сиянием. Оно было плотным и светило так ярко, что мне пришлось зажмуриться. Этот белый свет напомнил мне сон, в котором Иветта впервые ко мне пришла, и, когда свечение спало, на кровати я увидела её.

Девушка приподнялась на локтях, на её уставшем лице явственно читалось изумление. Оранжевые глаза, точь-в-точь кошачьи, волосы – спутавшееся облако. На ней было белое платье, в тон шерсти, что была у кошки.

- Вам удалось! – голос звучал надломлено, но счастливо, - я уже и надеяться перестала.

Она присела рядом со мной и тут же заключила меня в объятия.

- Спасибо тебе, София! – я неожиданно для себя поняла, что она плачет. От неё дурно пахло, но мне было так жаль бедную девчонку, по воле судьбы проведшую года в кошачьем теле, что я не нашла сил оттолкнуть её, - спасибо вам всем, мальчики!

- Кто это был, Иви? – напряженно спросил её Адриан, - ты что-то помнишь?

- Да, - она выпрямилась и утёрла слёзы, - Мию нашла и подослала ко мне твоя мать.

- Мать? – переспросил Кристиан, - королева Пиллори?

- Она самая, - Иветта посмотрела Адриану прямо в глаза, - что тут сказать: твоя избранница пришлась ей не по вкусу. Она отыскала девушку, которой легко было бы приписать убийство соперницы. В последний момент рука Мии дрогнула. Я перекинулась кошкой, думая, что так будет проще улизнуть, и тогда она прокляла меня, запечатав возможность обратиться человеком самостоятельно. Наверное, в этом она видела своё спасение, вроде как и от меня избавилась, и грех убийства на душу не взяла.