Шипы и розы - Лана Каминская

Джейкоб Андервуд говорил и выглядел сурово. Всполошённая миссис Мерит икнула от испуга и поторопилась раствориться среди кустарников и деревьев сада, при этом совершенно не понимая, в каком именно направлении следовало бы искать обожаемую подругу и по совместительству супругу столь неприятного соседа.

А Джейкоб тем временем осмотрел пыльную каморку, втянул носом воздух и тут же закашлял, так богат тот был на жасмин и сладкую ваниль, а после, с трудом превозмогая кашель, выдавил:

– Даже не знаю, с чего начать... Но я не удивлён.

– Я догадываюсь, – ответил Тим, почесал бок и нагнулся поправить ботинки на ногах.

– Долго ты ещё будешь выставлять себя шутом на людях?

– Поверь, каждой моей выходке есть вполне разумное объяснение.

– Да ни в одной здравомыслящей голове не уложится никакое разумное объяснение этому! – Джейкоб обвёл рукой комнату. – Сколько ты вчера выпил?

Тим наморщил лоб, вспоминая.

– Немного вина за ужином и бокал виски после.

– А если не врать? Нажрался, как свинья, и полночи шатался по улице? Ну, хоть не под дубом свалился и не в лошадиное дерьмо.

Джейкоб смотрел на сына с презрением, но тот был настолько увлечён оправлением брюк, что ничего не заметил. А, может, просто не хотел замечать. Только время от времени едва уловимо косился в сторону платяного шкафа, но там было всё спокойно.

– На следующей неделе мы едем в Аскот, – напомнил Джейкоб. – Я не позволю тебе позорить меня и там.

– Тогда, может, мне не следует ехать?

– Поговори у меня ещё, щенок! В Аскоте я собираюсь представить тебя не только Пикли, но и другим уважаемым семьям, а ты ведёшь себя, как последний кретин!

– Мне будет достаточно знакомства только с той, кого ты записал мне в жёнушки. Она блондинка или брюнетка? Впрочем, всё равно, лишь бы лицом и фигурой не была похожа на молочный пудинг.

Джейкоб тяжело вздохнул.

– Когда же ты возьмёшься за ум? Десять раз права была Малеста, уговорив меня отослать тебя в школу-пансион. А я-то, дурак, настаивал на домашнем обучении! Да ты бы поджёг весь дом или разнёс его вплоть до фундамента!

Тим хмыкнул.

– Как ты, однако, легко пошёл на поводу у жены.

– И об этом не жалею. Её наблюдательность оказалась к месту.

Тим поднялся и встал напротив отца.

– А вот мне почему-то кажется, что отослать меня из дома была твоя идея, а не её. Так кто из нас двоих сейчас врёт больше?

Джейкоб поджал губы, высказывая тем самым сильнейшее неудовольствие, и внимательно посмотрел на сына. Неодобрительный взгляд скользнул по выступившей на лице щетине, по взъерошенным волосам, таким же тёмным, слегка вьющимся и густым, как и у первой жены, по разорванной рубашке и перевязанной ладони. И внезапно Джейкоб спросил:

– Ты был здесь один? – И тут же зачем-то ответил сам себе: – Ну, конечно, один. Как же иначе?..

– А с кем я должен был быть?

– Забудь.

– И всё же? Хотя я, кажется, догадываюсь. – Тим прищурился. – Не свою ли златовласую пташку потерял? Погоди... Её спальня, что же, тоже пуста?   И ты вообразил, что она может быть со мной и здесь? – Тим запустил пятерню в волосы и громко рассмеялся. – Ничего глупее в жизни не слышал! Чтобы я и она... Чтобы я и...

– Замолчи! – Джейкоб шагнул к окну и выглянул. Убедившись, что рядом с домиком не вертится какой-нибудь специально подосланный хозяйкой слуга с отличным слухом, повернулся к сыну и бросил: – Твоя мачеха – женщина недалекого ума, и я это не отрицаю. И она из низов, но об этом знают только избранные. А от недалёких и ниже нас по статусу женщин много чего можно ожидать. Однако в отличие от тебя твоя мачеха покладиста и проблем мне никогда не создавала. И вот тут тебе есть чему у неё поучиться.

– Никогда не создавала? Тогда чего ты весь красный и пыхтишь, как загнанный бык? Видимо, сегодняшним утром не только я создал тебе проблему, а?

Ещё немного – объяснять придётся больше. Джейкоб это почувствовал и предпочёл в то же мгновенье вернуться к старой теме, в которой являлся неоспоримым победителем.

– Ты у меня ещё повякай! На твоём месте я бы боялся сейчас головы поднять. Я бы помалкивал, вёл себя скромно, немедленно вернулся в дом и привёл себя в порядок.

– Я так и сделаю, отец. Но всё же мне интересно...

– И сделай, – перебил Джейкоб. – А лучше сядь в экипаж и сиди там. И чтобы из экипажа ни ногой, не то слуги увидят, каким ты стал пугалом, и разнесут об этом по всем окрестностям! А вот дома мы и поговорим серьёзно.

– А я вот не привык тянуть с серьёзными вещами. И, замечу, сад миссис Мерит – прекрасное место для выяснения отношений. Особенно хороша одна тропинка с геранями, но тебя она не впечатлит. Поэтому предлагаю просто побродить по окрестностям. Соглашайся. Тебе ведь так сейчас хочется на мне оторваться! Хочется же, да? Обещаю, что выслушаю всё, что ты на меня выплеснешь. И ещё обещаю, что в Аскоте предстану перед Пикли без сломанных конечностей и с головой на плечах, если, конечно, ты не вмешаешься.

– С Пикли ты будешь молчать, как рыба!

– С удовольствием. Но моей невесте это может не понравиться. Так мы договорились? Отец... Эй!

Тим кричал уже вдогонку Джейкобу, так как тот, порядком устав от бестолкового и зашедшего в тупик разговора, широким шагом прошёл к выходу, вышел на улицу и остановился только, когда приблизился к акации, за которой начинался спуск к беседке, устроившейся в тени старой плакучей ивы и на берегу небольшого пруда.

– Он ушёл, – шепнул Тим в сторону шкафа. – Ещё пара минут, и я утащу его к реке. Выждете немного и выходите. Дорога к дому будет свободна минимум полчаса. Но дольше, боюсь, я не продержусь. Вы меня слышите? Слышите же, да? – Тим прислушался, но ни лёгкого стука, ни какого-то другого звука в ответ не уловил. – Надеюсь, что у вас всё в порядке. – И Тим выскочил в сад.

Если бы в крошечном домике Бетси были часы, они бы отшумели примерно четыреста секунд, когда, наконец, скрипнули давно не смазываемые маслом петли и из шкафа показалась Малеста. Её лицо было бледным и измученным, как будто она провела на ногах не половину ночи, а всю, а во взгляде красивых глаз потухла последняя искорка жизни, словно в одночасье всю ту жизнь смяли, как листок бумаги, и швырнули в камин к тлеющим поленьям.

Выбираться из тесного шкафа было нетрудно, но ноги почему-то не слушались, и Малеста чуть не запуталась в платье. Неудобства добавила висевшая в шкафу старая одежда Бетси, во многих местах застиранная. Одно из платьев вдруг качнулось вслед за Малестой, соскользнуло с вешалки и накрыло бедную леди Андервуд с головой. Тяжело вздохнув, Малеста стянула его с себя и швырнула в сторону, а затем, фыркнув, прогнала упавшую на глаза прядь волос, подняла голову и огляделась. Вокруг царил настоящий бардак, приправленный щедрой порцией вязких ароматов и облака пыли, витающего вокруг выпавших из шкафа тряпок.