Собачий вальс - Юлия Александрова

Кстати, старая карга восприняла смерть старшего сына с необыкновенной стойкостью, как будто ждала, что произойдёт нечто подобное.

— А знаешь, ты ведь и вправду немного ведьма, — сказала я маме, когда та закончила свой рассказ.

Она горько усмехнулась, махнула рукой и поспешно отвернулась. Я заметила, что она плачет.

— Я всегда хотела для вас самого лучшего, а получилось так, что думала только о себе. Это я во всём виновата, — она украдкой утирала слёзы, и губы её дрожали.

Впервые в жизни я увидела её несчастной и поняла, насколько ей было тяжело. Три неблагодарные дочери, затаившие на неё обиду, смерти мужей одного за другим, постоянное чувство вины и одиночество, скрашиваемое лишь пьянчужкой-компаньонкой.

— Брось, мам. Не бери на себя чересчур много, не стоит. Разберёмся как-нибудь, — я пыталась подбодрить её, но сделала только хуже: она расплакалась в голос, прикрывая лицо ладонью, худенькие плечи сотрясались от рыданий.

Я притянула маму к себе и обняла, закрывая от любопытствующих глаз посторонних людей, стоявших в очереди на регистрацию. Она была такой лёгкой и податливой, как пёрышко, практически невесомой. Мне казалось, что она растворяется в моих объятьях. «Сколько песок в руке не зажимай, он всё одно вниз сыплется», — вспомнила я Люсин пьяный бред, и мне стало невыразимо грустно.

— Не надо, мам! Иначе я сама сейчас разревусь, и будем мы стоять с тобой как дуры посреди аэропорта. Давай договоримся так: когда я в следующий раз приеду, мы сядем друг напротив друга, пожалеем себя и пожалуемся.

Мама сглотнула слёзы и выпрямилась, посмотрев на меня ясными посветлевшими глазами. Она улыбалась, тонкие лучики морщин собрались у висков и перекинулись на скулы.

— А ты приедешь? — спросила она практически одними губами.

— Не знаю, — честно ответил я, и она покорно кивнула, принимая мой ответ.

В этот момент Сара окликнула меня, сообщив, что подошла наша очередь сдавать багаж.

— Иди, тебе пора.

Мы быстро наклонились навстречу друг другу для фирменного поцелуя щека-к-щеке, растопырив руки, как пингвины крылья, но тут же обе рассмеялись, потому что, забыв о сдержанности, промахнулись и смешно столкнулись носами.

— Позвони мне, как долетишь, — сказала мама, и это прозвучало очень лично, с нежностью, как будто она сказала: «Я люблю тебя».

— Обязательно, — с удовольствием ответила я и поспешила к дочери, которая начала уже немного нервничать, так надолго оставленная одна.

— What was it all about?[17]— встретила она меня вопросом.

— Nothing, really. Just a couple of half-forgotten family secrets[18], — ей вряд ли нужно было знать о братьях, разделивших одинаковую смерть, и об измене моей матери. Она бы всё равно не поверила: с её тринадцатилетней точки зрения такие старушки, как мы с мамой, не могли испытывать страстных чувств.

Сара недовольно хмыкнула и отвернулась.

«Надо бы сходить с ней к психологу, — подумала я, глядя на взъерошенный затылок дочери, когда та наклонилась, чтобы поднять свой розовый чемодан и поставить его на багажную ленту. — И неплохо бы почаще проводить время вместе».

С поразительной определённостью я вдруг осознала, что только Сара и никто другой является моей настоящей семьёй, о которой мне следует думать и переживать. Подобные мысли приходили мне в голову и раньше, но на этот раз понимание было полным, весомым и практически осязаемым. В наших отношениях многое казалось упущенным и навсегда потерянным, но, находясь под влиянием сошедшего на меня восторженного озарения, я уверовала, что в моих силах переломить сложившуюся ситуацию.

— You know what?[19]— сияя, как начищенный самовар, обратилась я к Саре и обняла её за плечи.

Она вопросительно вздёрнула конопатый нос. Я прижала её покрепче и, захлёбываясь от радостного волнения, чуть ли не со слезами на глазах, предложила ей провести сегодняшний вечер вместе: приготовить попкорн, взять в прокате все три части «Сумерек», завалиться на диван в гостиной и…

— Mum, I hated ‘Twilight’[20], — выделяя слова, негромко произнесла она и посмотрела на меня как на умалишённую.

Я в изумлении открыла рот и не знала, что ответить и как выйти из неловкого положения. Сара решила сжалиться надо мной и хотела что-то сказать, но тут, к счастью, в кармане пиликнул телефон, оповещая меня о том, что пришло сообщение. Дочь запнулась на полуслове, надула губы и настороженно уставилась на меня, пока я разблокировала телефон. Сообщение оказалось от моего нынешнего бойфренда, неожиданно длинное и нежное. Он писал, что соскучился и хотел бы встретить нас с Сарой в аэропорту, отвезти домой, приготовить нам ужин, а потом, если я разрешу, остаться на ночь. Я не верила своим глазам, пока читала — он никогда не ночевал в моём доме и как-то раз, когда заглянул ко мне по пути домой из паба, воинственно отказался от предложенной зубной щётки, которую я хотела поставить для него в ванной.

— Who from?[21]— осторожно спросила Сара, уловив по выражению моего лица, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— James, — коротко ответила я и увидела ожидаемую гримасу недовольства: она недолюбливала Джеймса, главным образом, за то, что он предпочитал отношения без обязательств. Однажды она недвусмысленно мне об этом намекнула.

Сара, возможно, собиралась что-то предложить взамен моего нелепого демарша с просмотром кинофильма, но, услышав про Джеймса, не стала продолжать, а я не захотела спрашивать. Я ясно видела: её не слишком вдохновила идея провести вечер с мои нынешним бойфрендом, — но подумала, что попробовать стоило, иначе как понять, что тебе понравится, а что — нет? Мне пришли на ум былые занятия музыкой. Не будь мама столь настойчива, я бы бросила школу через полгода и до сих пор жалела о возможных нереализованных талантах. Я же доучилась до конца и не могу отделаться от двух привычек: грызть ногти, поскольку если я забывала их подстричь, учительница била меня указкой по рукам, и слушать классическую музыку, потому что за семь лет в музыкальной школе научилась её по-настоящему любить. Так что, в каждом случае есть оборотная сторона медали.

Не обращая внимания на недовольство Сары, я написала Джеймсу номер рейса, время прибытия и напоследок добавила: ‘Yes to all’[22]. Он не самый красивый и не самый амбициозный человек из тех, кого я встречала, но он добрый, любит собак и поёт в дýше. Не исключено, что ужин втроём с Джеймсом станет тем, чего нам так отчаянно не хватает. Кто знает? И, в конце концов, она первая сказала, что ненавидит «Сумерки».