Крик - Антонов Виктор Акимович

еще спросить. Ничего на ум не приходит. Она на меня действует, как кобра на кролика. Даже на расстоянии. И тут она говорит:

– Знаешь что, Николай Иванович мне рассказал, как следователи к вам домой приходили. Думаю, что тебя будут в прокуратуру вызывать. Пусть пока Степка побудет у меня. А то ведь, не дай бог, еще домой придут, ребенка напугают.

Конечно, тут она права была, да и мне так легче, и я согласилась.

Позвонила Альке, как обещала, и все доложила.

– Так, – заключила Алька. – повестка, говоришь, в качестве свидетеля. Посмотри еще раз на повестку. И кабинеты какие.

Я еще раз посмотрела, назвала ей номер кабинета, фамилию следователя.

– Точно, – говорит. – Это тот кабинет и это тот самый гад, который допрашивал Володьку Макаровского. Ты с ним осторожней.

– Да он такой молоденький, лицо мальчишеское. Аккуратненький, в голубой рубашке, в галстуке, в костюмчике от «Большевички» Очень даже симпатичный. С ним даже в КПЗ было бы не скучно.

– Опять ты за свое. Нет, Верунчик, тебя мужики погубят. Вот увидишь. Ты ему не доверяй, это при общении с ними – главное. Мне моя бухгалтер рассказывала, что этот парень у них лучше всех разбирается в договорных и бухгалтерских вопросах. Он из ЦБК бухгалтеров допрашивал по фирмам. Там ведь их со всей России набрали, мне Володька рассказывал, не все в наших вопросах разбираются, а этот разбирается. Так что будь с ним предельно осторожной. С Чайкой, я думаю, все улажу, раз ты уже дома, не в КПЗ и тебя не трахают. Это ее успокоит. Не знаю, поверит – не поверит, но главное, что все пока нормально. Но ты мне завтра после допроса сразу звони, поняла?

– Поняла, поняла, ты Антону расскажи, что и как, я ему сама звонить не буду, чтобы не подставлять. Вдруг все-таки слушают и наши и те. И не знаешь, кто опаснее. Ну Алька, пока.

И тут Алька захлюпала носом. И слышу, ревет как белуга.

– Алька, да чего ты, все же идет нормально.

– Верунчик, я так жалею, что с тобой не полетела. Мне так за тебя страшно. Ты такая доверчивая. Ну, удачи. И хранит тебя Господь.

Последним словам я несказанно удивилась. Алька вдруг заговорила о боге.

Кипр. Чайка

Вечером, как обычно, начальник безопасности Крылов Сергей доложил мне о нахождении личного состава и самочувствии прилетевших на занятия.

– Полина Ивановна, – спросил он. – А как с Корневой Вероникой Николаевной? Она где у нас должна быть: в Лондоне или здесь в отеле?

– А черт ее знает. Она должна была прилететь сегодня или, наверное, даже завтра. Лобов что-то мне говорил, что он берет ее дня на два, на три, не больше. А тебя что беспокоит?

– В принципе ничего. Я так. для порядку. Мы ее должны будем встречать в аэропорту, или она самостоятельно будет добираться?

– Это ты со своим начальством решай и согласовывай. Он ее взял с собой, он и несет за нее ответственность.

– Ему лишний раз не позвонишь, Вы же его знаете.

– В конце концов, спроси у Астаховой. Они же в одном номере и подруги.

Через пять минут прибегает Сергей и следом за ним вышагивает Алевтина. У Сергея лицо озабоченное, если не перепуганное.

– Вот, – говорит, чуть не заикаясь. – Вот, – и показывает на Алевтину.

– В чем дело, чума кипрская?

– Алевтина Ивановна говорит, что Корнева улетела в Москву.

– Ну да, улетела. Чего тут такого? Звонила несколько минут назад. Она уже дома.

У меня сразу мелькнуло в голове: «Как же дома?» Ведь Деревянченко запугивал всех, в том числе и меня, что в Москве на погранпункте стоят красные флажки подле каждой фамилии работников НК. И их немедленно задерживают и в КПЗ.

– Что, она даже не в КПЗ?

– Да говорю же, дома. Минут десять как звонила. Просила не беспокоиться. Она из Лондона прилетела в аэропорт. Я ее встречала. И вдруг ей позвонил сосед, что у отца приступ сердечный и ей надо срочно лететь в Москву. Со Степкой некому, ну и отец.

– Вы что, с ума сошли? – разволновалась я. – Ведь была же команда: не вылетать ни в коем случае. Ведь сразу же арестуют.

– Так не арестовали же. Она уже дома.

– Нет, сумасшествие какое-то!

– Если мне не верите, давайте я ей позвоню, и вы с ней сами поговорите.

– Мне этого еще не хватало.

Я отлично знала, что телефон Вероники уже наверняка слушают. И любой разговор фиксируется. Да и что говорить. Не верить Алевтине не было оснований.

– Ну а следствие что? Ведь у нее дома следователи уже были.

– Она сказала, что ее вызывают на завтра к десяти часам на Технический переулок, на пятый этаж.

– Своим ходом? Я имею в виду – ее не задержали?

– Да я же говорю, она из дома звонила.

Смотрю на эту плутовку и чувствую, что-то здесь не так. И я говорю Сергею:

– Ну, видишь, все нормально. Она уже дома. У отца приступ, с ребенком некому. В общем, все прояснилось. Лобову сам доложишь, или я позвоню. Да может он уже в курсе. Она могла сама ему позвонить.

– Лучше вы позвоните, Полина Ивановна.

И Сергей вышел. А я смотрю на эту плутовку и так, с нажимом, говорю:

– Алевтина. Я же вижу, что здесь что-то не так. Без предупреждения, без разговора со мной. Не могла она очертя голову ринуться к черту в пасть. Вероника девочка ответственная. Может, что в Лондоне произошло? Может что с Лобовым? Тебе-то она точно сказала, что случилось. Давай колись. А то уважать друг друга перестанем. Тебе вот я скажу. Когда я смотрела на Лобова и на то, как он на нее смотрит, когда она вошла, я сразу почувствовала, что что-то между ними есть. Он на нее смотрел как кот на сметану. Да и она вошла танцующей походкой, и губы припухлые. Да и с собой он ее взял, будто без нее нельзя. Я же знаю его. Он и без нее сможет кого угодно к стенке припереть. А уж этого Тэди прижмет, так что тот запищит как кролик.

– Полина Ивановна, я вас уважаю, поэтому скажу то, что могу сказать. В Лондоне все было нормально. Правда, все нормально. А вот в Москву ей действительно надо срочно было. И отец, правда, круто заболел. И сын один остается. И главное: получилось все нормально. На погранпункте действительно стоят красные флажки против работников НК. Ее на некоторое время задержали. Но приехал следователь и вручил ей повестку на завтра на десять часов. Предложил даже доставить домой на служебной автомашине. Но ее встречал их сосед Сергей Сергеевич.

– Точно в Лондоне все нормально?

– Точно. Если хотите, позвоните Лобову.

Я набрала телефон Лобова.

– Слушай, – говорю. – У нас тут ЧП небольшое. Корнева в Москву улетела. Уже дома, завтра к десяти часам вызывают ее на Технический, на пятый этаж.

– А эти разговоры про КПЗ?

– Ее на полчаса задержали. Флажки действительно стоят против наших. Но приехал следователь, вручил повестку и предложил еще на служебной машине доставить до дому. У нее что-то с отцом и сыном.

– Она мне говорила про болезнь отца и про сына.

– Значит ты в курсе?

– В общем-то, в курсе. Но не думал, что она рискнет вылететь. Но теперь что, будем ждать завтрашнего дня.

Я смотрю на Алевтину, как она вся напряглась слушая. И окончательно пришла к выводу, что что-то здесь не так. Что-то она не хочет говорить.