У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин

– Вам полегчало? – участливо поинтересовался бармен.

– Вполне. По крайней мере, я знаю, куда двигаться.

– А это главное, – заметил бармен.

Я вышел из «Вишневого самурая», попытался отложить его в памяти, чтобы при случае вернуться, может, даже с Таней, и замер возле ограды набережной, решая, как поступить: поймать такси и до загадочного дома добраться на наемном катере или все‑таки вернуться на парковку администрации и забрать мой «икар». Но «икар» машина весьма приметная, не думаю, что она подойдет для незаметного визита.

Я остановился на такси. Вызвал катер по телефону и стал терпеливо его дожидаться. Да и ждать‑то не пришлось. Как ни странно, перед юбилеем города такси стали ходить регулярно и без опоздания. Это радовало. Хоть какой‑то плюс от затраченных на празднование юбилея денег исправных налогоплательщиков.

Романовская улица протянулась по Петроградской стороне от Каменноостровского проспекта к Большой Невке. Улица как улица. Ничего примечательного. На фоне псевдоготических зданий и классических домов частные особняки в стиле барокко и рококо, утопающие в садах, как августовский день в солнце.

Я попросил высадить меня в начале улицы, а до сто двадцать восьмого дома дошел пешком, изображая легкое недоумение и тоску праздного пешехода. В душе я жалел, что оставил пистолет в «икаре». Негоже на дело с пустыми руками ходить. Вылетит на тебя преступник, а ты его громким рыком успокоишь? Вряд ли! Сомнительно что‑то. Я даже подумал отказаться от идеи соваться сегодня в сельяновский дом, но, увидев его, перестал колебаться.

Роскошный домина. Чем‑то он напоминал мне Казанский собор в усеченном размере. Колонны, обвитые диким виноградом. Яблоневый сад. Высокий забор – металлическая решетка. Частые копья, перевитые змеями. Змеиное логово – вот как можно было бы окрестить это местечко. Чем‑то меня привлекло это здание. Наверное, тем, что я ожидал увидеть запущенный дом с выбитыми окнами и полуразрушенными стенами, а вместо этого оказался перед роскошным дворцом. Здесь явно кто‑то жил. Дом был наполнен людьми под завязку. Может, сейчас там никого и не было и стоило попытаться проникнуть внутрь, но вообще дом обитаем. Об этом говорили детали: газонокосилка, забытая на лужайке, два плетеных кресла и стол, на ветру полоскались страницы раскрытой книги. Приоткрытые окна, из которых выбивались шторы и развевались, точно флаги.

Я замер на улице, осмотрелся по сторонам. Задумался. Либо сейчас, либо когда представится новый случай. А когда он представится? Дилемма выветрила из меня остатки алкоголя. Я почувствовал решимость и двинулся к воротам, но они оказались запертыми.

Чего я, собственно, ожидал? Что мне распахнут двери, встретят на пороге и вынесут ответы на все мои вопросы на подносе? Сейчас!

Потолкавшись возле ворот, я двинулся вдоль решетки. Я искал слабое звено, лаз, дыру. Или, быть может, какое‑то другое отверстие. Я обогнул дом по периметру, но ничего подходящего не было видно. Маленькую калитку я увидел случайно. Она практически заросла сухими плетьями дикого винограда, начавшего расцветать, и выглядело это как‑то странно и страшно. Мертвая плоть, которая вдруг ожила. Мистика какая‑то.

Я раздвинул трескучие ветки, взялся за ручку калитки и попытался ее открыть. На мое удивление, она оказалась незапертой. Калитка с диким визгом распахнулась. От такого визга мертвый виноград мог бы покрыться зелеными листиками, выкопаться из земли и попытаться спастись бегством. По пути я сломал пару плетей и продрал штанину о колючую проволоку, которая каким‑то немыслимым образом торчала из земли. Было больно, пролилась кровь, но я вошел в сад.

С другой стороны дома, так сказать с его тыла, сад выглядел вовсе не столь ухоженным, как с фасада. Куча какого‑то металлолома. Полуразрушенный сарайчик. Густой кустарник – разлапистый, запущенный – зеленые и желтые листья вперемешку. Заброшенная беседка с гнилыми скамьями и остовом от стола. Только четыре ножки торчали из продавленного пола. Столешница отсутствовала. Если бы я подошел к этому дому с заднего хода, то определил бы, что здесь лет сто никто не появлялся.

Странный дом, словно монета. Аверс и реверс, лицо и изнанка. Райские кущи с одной стороны, с другой – адская берлога.

Я, озираясь по сторонам, направился к дому, но через секунду остановился. Давала о себе знать нога. Я присел на корточки, оттянул порванную штанину и взглянул на рану. Ничего страшного. Только неприятно думать, какой чистоты шипы на колючей проволоке. Вряд ли стерильные. Стоило поторопиться попасть в дом. Там можно найти бар. А в баре бутылку водки для дезинфекции. Я аккуратно прикрыл рану, заправив конец брючины в носок. Выглядело комично, но весьма практично. Я уже поднимался, когда увидел след. Свежий след от ботинка. Примятая трава. Сломанная ветка куста. Следы обнаруживались один за другим. Неприметные сверху, но весьма видные из того положения, в каком я ныне находился. Что могли означать эти следы? Только одно: калиткой – черным ходом – пользовались последнее время, и весьма активно.

Я распрямился и осторожно направился к дому, не выпуская из вида землю – вдруг появится еще одна колючка – и вперед успевал посматривать. Дом выглядел пустым, разбитым, покинутым лет десять назад.

Я старался прятаться за кустарниками и деревьями, чтобы меня не заметили из дома, если внутри кто‑то есть.

Я оказался провидцем. Окно на веранде в доме лопнуло, осыпав осколками дощатый пол. Из окна появилась лохматая страшная голова, больше подходившая снежному человеку, чем homo sapiens. Голова обвела взглядом заброшенный сад, в котором я прятался, и издала дикий вопль:

– Кто тут есть?!

Не получив ответа, голова втянулась в дом, оставив меня наедине с сомнениями. Значит, в доме были люди, так стоило ли продолжать исследование? Я засомневался. Меня могли обнаружить, но любопытство оказалось сильнее.

Я стал прятаться тщательнее. Короткими перебежками я достиг гнилой беседки, где обнаружил тело. Раздутое синюшное тело. Оно уже несколько суток лежало на свежем воздухе возле огромной ямы и принадлежало мужчине. Из одежды на нем был только шейный платок. Похоже, его намеревались похоронить, но почему‑то забыли.

Меня чуть не вывернуло. Я отскочил от трупа, как пистолетная пуля от брони танка, и споткнулся о какую‑то корягу. Я упал на спину и замер, боясь пошевелиться. Какое чистое и ясное небо. Ни одного облачка. Дождя не будет. Я повел взглядом в сторону тела и наткнулся на дуло пистолета, смотревшего мне в лицо.

Вот! А кто‑то сетовал о недостатке огнестрельного оружия для самозащиты.

Я поднялся с земли, наклонился и подхватил ствол. Выщелкнув обойму, я убедился, что не хватало лишь двух патронов. Видимо, их затратили на голое тело с шейной удавкой. Выставив ствол перед собой, я медленно стал удаляться от места предполагаемого захоронения. Все ближе и ближе к дому. Все ближе и ближе к цели. Что‑то сомнительно мне было, что в этом домике располагалась нотариальная контора. Скорее уж бандитский притон или сообщество умалишенных.