Крепости и осадные орудия. Средства ведения войны в Средние века - Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк

Макиавелли (с характерной для него практичностью) уже в его годы предвидел опасность чрезмерного усложнения средств обороны; в своем «Трактате о военном искусстве» в книге VII он пишет:

«И здесь я должен дать совет: во-первых, для тех, кто руководит обороной города, а именно никогда не сооружать бастионы, полностью отделенные от стен, во-вторых, для тех, кто строит крепость, – не создавать внутри ее укреплений, которые могли бы послужить местом для отхода войск, вытесненных с первой линии обороны. Причина моего первого совета заключается вот в чем: всегда следует избегать поражений в самом начале осады, ибо это порождает неверие во все наши планы на будущее и внушает опасения тем, кто сражается за наше дело. Сооружая бастионы за пределами стен, мы не сможем избежать этих неприятностей. Поскольку бастионы испытают на себе всю ярость вражеской артиллерии и поскольку в наше время их нельзя защищать достаточно долго, вы кончите тем, что лишитесь их, а это станет прелюдией вашего конца.

Когда генуэзцы восстали против Людовика XII, короля Франции, они построили на соседних холмах несколько изолированных бастионов; французы овладели ими в течение нескольких дней, что привело к сдаче города. Что касается моего второго совета, то утверждаю, что нет большей опасности для крепости, чем тыловые укрепления, где гарнизон мог бы укрыться в случае отступления, ибо, если солдат знает, что у него есть куда отойти, оставив в руках врага свою самую первую позицию, он и в самом деле покинет ее, а это приведет к сдаче всей крепости. Мы имеем относительно недавний пример этого, ведь именно так была взята крепость Форли (к юго-западу от Равенны, Италия. – Примеч. ред.), которую обороняла от войск Чезаре Борджа (Борджиа), сына папы Александра VI, приведшего под ее стены армию короля Франции, графиня Екатерина. Эта крепость была полна укреплений, и солдаты ее гарнизона могли переходить из одного убежища в другое. Там была, в первую очередь, цитадель, отделенная от остальной крепости рвом, через который был переброшен подъемный мост. Сама крепость состояла из трех частей; все они были отделены друг от друга заполненными водой рвами с подъемными мостами. Чезаре Борджа, подвергнув одну из частей крепости обстрелу своих пушек, пробил в стене брешь, которую М. де Казал, комендант Форли, и не вздумал оборонять. Он решил оставить эту часть крепости и укрыться в другой, но Борджа, овладев одной частью, вскоре захватил и всю крепость, ибо ему удалось овладеть мостами, соединявшими ее части. Так была взята цитадель, считавшаяся практически неприступной; ее падение объясняется двумя главными ошибками, совершенными инженером, который ее строил: во-первых, он соорудил слишком много укреплений, во-вторых, все части этой крепости не имели средств для удержания своих же собственных мостов»[99].

Применение артиллерии изменило не только материальные, но и моральные условия обороны. В XIII веке было вполне достаточно умножать препятствия на пути врага, строя форт за фортом и разрушая осадные сооружения противника, поскольку и атака и оборона осуществлялись, прежде всего, руками и ногами солдат. Когда же артиллерия продемонстрировала свое мощное разрушительное действие, стало опасно прерывать ходы сообщения и создавать препятствия для связи с различными участками обороны, ибо пушки, сносившие с лица земли (или выводившие из строя) крепостные сооружения, погребали под своими обломками и их защитников, деморализуя оставшихся и лишая их возможности объединиться для совместных действий.

Мы уже показали, рассказывая о системе фортификаций, которая господствовала до появления артиллерии, что чрезмерное дробление средств обороны затрудняло передачу команд как для коменданта крепости, так и для капитана рядовой позиции. В изолированных сооружениях, таких как башни, донжоны или надвратные башни, уже в XI и XII веках возникла необходимость встраивать в стены или своды открытые трубы, которые служили переговорными устройствами. По ним командир той или иной позиции, находившийся там, откуда ему лучше всего было видно место сражения, мог передавать свои распоряжения на все этажи и участки обороны. Но когда рев летящих и ударяющих в стены ядер стал перекрывать шум битвы, инженеры поняли, что эти трубы теперь не нужны. Применение пушек потребовало сооружения стен значительно большей толщины, что заставило осажденных и осаждающих полностью отказаться в военном деле от мелочей.

Метод укрепления городов путем сооружения бастионов за линией старых стен имел свои недостатки – осаждающие могли одновременно обстреливать обе линии укреплений, из которых вторая была выше первой. Таким образом, они сразу разрушали обе линии или, по крайней мере, оставляли вторую без прикрытия, разбивая зубцы ее стен вдребезги и заставляя замолчать нижнюю и верхнюю батареи (см. рис. 116). Если им удавалось овладеть первой линией, то они могли ненадолго задержаться у эскарпа старых стен, но эти стены, лишенные своих барбетных батарей, превращались в пассивное средство обороны. Теперь их можно было без особого риска взорвать, причем наступающим не надо было даже заботиться о прикрытии. Поэтому уже Макиавелли рекомендовал сооружать позади старых стен постоянные валы со рвами. В связи с этим, сохранив старые стены в качестве преграды, принимавшей на себя самый первый удар врага и на какое-то время задерживавшей его продвижение вперед, а также отказавшись от внешних бульваров и выступов, которые подвергались перекрестному огню осадных батарей и быстро выходили из строя, военные инженеры стали сооружать позади старых линий укреплений, которые противник, зная об их слабости, выбирал местом для штурма, бастионные валы или постоянные укрепления, аналогичные тем временным, которые изображены на рис. 109. Именно так была укреплена часть города Мец (после того, как его безуспешно осаждала имперская армия в конце XVI века) со стороны ворот Сен-Барб (рис. 147). Строители сохранили здесь старые стены А с их листами, и только на старых листах В были установлены барбетные батареи. Противник, проделав брешь CD в стене, в самом слабом месте, не имевшем защиты с флангов, форсировал ров и, захватив плацдарм Е, попадал под огонь полубастионов F, G, а также под фронтальный и поперечный огонь. Снаружи этот вал не был виден, поскольку он был ниже старых стен и не подвергался разрушению. На его орийонах стояли крытые и открытые батареи, державшие ров под продольным огнем.

Основной заслугой инженеров, и в особенности Вобана, было то, что они сооружали укрепления с таким расчетом, чтобы сосредоточить на первой линии, атакуемой и разрушаемой врагом, огонь большого числа пушек, что позволяло изменить в момент штурма соотношение сил между осажденными и осаждающими. Кроме того, они упростили искусство фортификации, отказавшись от многочисленных изолированных укреплений и элементов обороны, которые очень внушительно смотрелись на бумаге, но во время осады только мешали, за что защитникам крепости приходилось платить очень дорогой ценой. Постепенно была увеличена площадь бастионов, а от орийонов небольшого диаметра, которые, будучи разрушены осадной артиллерией, не могли уже обстреливать ров во время штурма, пришлось отказаться. Все свое внимание инженеры перенесли на профили (или разрезы), которые сделались одним из самых сильных средств разрушения траншей врага. Перед рвом для маскировки бастионов и стен стали сооружать гласис. Рвы перед фоссебреями стали очень широкими, а каменную облицовку парапетов сменила земляная насыпь, обложенная дерном. Ворота и надвратные башни прикрывались теперь передовыми укреплениями и фланкировались и не должны уже были защищать сами себя.