Пророчество атлантов - Томас Гриниас

— Между прочим, он продает почти столько же книг, сколько и епископ Джейкс, — сообщила Конраду чернокожая женщина.

Конрад рассеянно кивнул, оглядывая зал — не хотелось пропустить Сиверса, — и ответил:

— Да, такого зрелища не увидишь ни в одной другой стране мира.

— В смысле когда народные избранники открыто говорят, что они не есть Бог?

— Не в бровь, а в глаз! — Конрад поразился ее точному замечанию. — Вы, должно быть, работаете на кого то из них.

— Правильнее сказать, на них на всех, — я сержант полиции Капитолия.

— Никогда бы не подумал, — медленно сказал Конрад. В ней было что-то знакомое. Но если она его признала, то не показывала этого. — Скажите, а верно то, что говорят о вашингтонских политиканах?

— Что именно?

— Осуждают только тех, у кого есть свои суждения…

— А вы шутник! Кстати, меня зовут Ванда. Ванда Рэндольф.

— Д-джек, — запнулся он, бросив взгляд на пастора Джима, который беседовал с раввином.

— Рада познакомиться, Джек.

— Взаимно.

По рукопожатию он сразу распознал ладонь женщины, которая держала его руку в кузове «неотложки»; эти пальцы нажимали на курок, посылая пули ему вслед в тоннелях под Капитолием пару дней назад. Рэндольф это тоже поняла. Улыбка застыла, и Ванда посмотрела на его руку. Глаза распахнулись, словно ее ударило током.

— Вы здесь первый раз, Джек? — спросила она и обернулась. По периметру зала растягивалась армия переодетых в штатское сотрудников службы безопасности.

— Первый и скорее всего последний. — Конрад не сводил глаз с ее лица.

— Что так, Джек?

— Чувствую себя не в своей тарелке, понимаете? Словно все кругом ангелы в белых одеждах, а я — преступник.

Соседи по столу обменялись сочувственными взглядами и энергично закивали.

— Брат мой, мы все себя так чувствуем, — прошамкал старичок из Мичигана. — Лишь немногие из нас способны открыто признать это, прийти к Христу и просить о прошении. Верно, пастор Джим?

Пастор Джим уже набил рот круассанами с миндалем, а потому только кивнул в ответ.

Рука Ванды исчезла в сумочке, а Конрад запустил ладони под столешницу, приготовившись перевернуть стол.

В руках у Ванды оказались визитка и ручка.

— У меня есть отчет по баллистической экспертизе. Я знаю, что вы не убивали Ларри прошлой ночью, — шепнула она ему, записав телефонный номер на обороте карточки. — Я пока не могу доказать, что убил Макс Сиверс. — Карточка скользнула по скатерти к Конраду.

— Что это? — спросил он.

— Телефонный номер «Тюремного братства» — благотворительной организации, которая помогает несчастным, попавшим за решетку. Он вам понадобится, если не исчезнете отсюда сию же секунду.

Конрад недоуменно посмотрел на нее:

— Это еще почему?

— Потому что Макс Сиверс с двумя охранниками направляется к нашему столику.

Стоя на сцене, Серена заметила Макса Сиверса — нужно действовать. Она приблизилась к микрофону и начала молитву на семь минут раньше назначенного времени.

— Давайте же поднимемся и помолимся, — сказала она, наклонив голову. Серена отлично понимала, что президент еще не прибыл, и сенаторы на сцене явно застигнуты врасплох. Но поделать они уже ничего не могли, а сотни людей, поднявшись с мест в конференц-зале, преградили Сиверсу дорогу к столику Конрада.

— Боже Всемогущий, — начала она, — мы искренне молим Тебя простереть длань защиты над Соединенными Штатами, и да вселишь и взлелеешь Ты в сердцах граждан дух послушания и подчинения правительству, и да вскормишь в них братскую любовь и привязанность друг к другу и ко всем их согражданам в Соединенных Штатах…

Молясь, она внимательно следила за происходящим, как в общем-то и все сотрудники спецслужб, расставленные по конференц-залу. Разъяренный Сиверс, вытянув шею, высматривал Конрада.

— …И да ниспошли нам благодать свою, дабы деяния наши были праведны, а сердце отдано состраданию, наставь нас на путь благости, повиновения и миролюбивого духа, коего было в избытке у Божественного Создателя нашей веры, без скромного уподобления коему не можем мы питать надежду стать счастливым народом. Ответь мольбам нашим, заклинаем Тебя Иисусом Христом, Господом нашим, аминь.

Едва все уселись по местам, Сиверс с гримасой ярости направился в угол зала, где сидел Йитс. Боно, который должен был открывать собрание исполнением «Благодати Господней» до молитвы, наконец-то запел.

«Какой-то театр абсурда», — думал Сиверс, пробираясь сквозь толпу всех этих ряженых слабаков, чьи микроскопические мозгодвижения совершались во имя несуществующего бога, которые и впрямь верили в святость помыслов отцов-основателей. Самым безумным было то, что недоумок Йитс решил, что здесь, в этом зале, ему помогут.

Йитс сидел к нему спиной. Сиверс подошел и узнал полицейскую ищейку из Капитолия: надо же, невозможно отделаться от этой затычки. Макс пронзил Ванду взглядом, и двое охранников заняли места за ее спиной напротив Йитса. Сиверс опустил руку с обрубком пальца на левое плечо Йитса.

— Время вышло, Йитс!

Но вместо Йитса на Сиверса смотрел официант-латиноамериканец с кофейником в руке.

— Познакомьтесь с Пабло, он нас обслуживает, — объяснила сержант Рэндольф. — У нас за столиком оказалось свободное место, и, следуя братскому духу собрания, мы пригласили его помолиться с нами.

— Черт тебя дери, где он?

На Сиверса начали поглядывать из-за соседних столиков.

— Успокойтесь, доктор Сиверс, — сказала Ванда, сверкнув глазами. — Куда ему деваться? Он не вооружен, а у вас тут целая армия.

Сиверс вскинул голову и заметался взглядом по залу в поисках Йитса под аккомпанемент голоса Боно, достигшего неземной громкости. Конрада нигде не было — только официанты с кофейниками и подносами, потоком движущиеся ко входу на кухню и из нее.

— На кухню! — рявкнул Сиверс.

После речи, обращенной к собравшимся, президент покинул конференц-зал. Серена последовала за ним. По обеспокоенным глазам сотрудников спецслужб она поняла, что молитва ее не осталась без ответа и что Господь «простер длань защиты» над Конрадом.

— Говорят, ваша молитва произвела большое впечатление на зал, сестра Сергетти, — сказал президент, проходя по портретной галерее. — Жаль, что мне не довелось услышать.

— Я прочла молитву Джорджа Вашингтона о Соединенных Штатах Америки, записанную в 1783 году, — ответила Серена. — Об этом и в программе сказано.

Президент нахмурился и ни слова не произнес всю дорогу до золоченой комнаты, где его ждал Паккард. Винтовая лестница скрытно вела наружу, к президентскому лимузину.