На руинах - Галина Тер-Микаэлян

«Никогда не повторяй этого даже в мыслях, — гневно сказала Злата Евгеньевна, — особенно при Тане. Даже в мыслях, ты меня понял? Понял или нет?»

Жене в ту пору только-только исполнилось пятнадцать, после того, что ему довелось услышать о Наталье, она стала ему ненавистна, было невыносимо обидно за любимого дядю Сережу. Но со старшими не поспоришь, а когда вместе с матерью за него взялся отец, пришлось сдаться и покорно буркнуть:

«Понял, больше не буду».

В тот миг его охватило чувство глубокого унижения. Оно окончательно так никогда и не ушло, осадок сохранялся даже тогда, когда хоронили мать, и сердце разрывалось от горя. И теперь это чувство внезапно вспыхнуло вновь. Он схватил Дианку за руки и с силой встряхнул.

— Ты что себе позволяешь, шлюха несчастная!

— Подлец! — она брыкнула ногой, больно ударив его по ноге острым каблучком сапога.

— Ах, так! Ладно, хотел с тобой по-хорошему, теперь поговорим иначе, — и Женя нажал незаметно вмонтированную в сидение кнопку.

Спинка откинулась назад, и Дианка упала на спину. Он навалился на девушку всей тяжестью своего тела, и ужас, застывший в ее широко раскрытых глазах, доставил ему огромное удовольствие.

— Пусти! Женя, пусти, пожалуйста, что ты хочешь делать?

— А ты сама как думаешь? — его рука скользнула по ее ногам, забралась по юбку. — Ты женщина опытная, шеф тебя всему обучил. Что я хочу с тобой делать?

Она дрожала под ним — такая юная, красивая и… уже доступная. Желание вспыхнуло в нем с дикой силой. Почувствовав это, Дианка взвизгнула, изогнулась и ухитрилась вцепиться зубами в его руку. Укус был неслабый, Женя в ярости дал ей затрещину, потом задрал юбку и рванул затрещавшие колготки и нижнее белье. Заглушив своим ртом рвущийся с губ девушки крик, он расстегнул брюки и рывком раздвинул ее ноги.

Черные волосы Дианки разметались по спинке сидения, при каждом его движении девушка дергалась и болезненно стонала. Когда Женя наконец ее выпустил, она так и осталась лежать — неподвижно, с бессильно раскинутыми ногами. Он сел, с ужасом глядя на ее испачканные кровью бедра.

— О боже, Дианка, я… Я не думал…

Дианка медленно поднялась и тоже посмотрела на свои бедра.

— Ты… ты меня изнасиловал, — не своим голосом сказала она, — ты…да как ты…

— Прости меня, прости, пожалуйста! Я ведь решил… О, черт! Не сердись, я все исправлю.

— Подлец! — гневно крикнула девушка, и глаза ее сверкнули. — Что ты можешь теперь исправить? Я все расскажу маме и дяде Сереже, все! Я ни в чем не виновата!

Женя пришел в ужас, представив себе гнев отца и дяди. По сравнению с тем, что он сейчас натворил, подделка сертификатов — мелкое хулиганство.

— Да ты что, Дианка, дорогая моя, любимая, зачем? Зачем кому-то говорить, кого-то беспокоить? Мы поженимся, и все будет в порядке.

— С чего ты взял, что я за тебя выйду замуж? — она выпрямилась, одернула юбку и, вскинув голову, говорила со спокойным достоинством в голосе. — Из-за того, что ты меня изнасиловал? Я в этом не виновата, и за такого подонка, как ты, выходить не собираюсь. А ты преступник и сядешь за это в тюрьму.

«Статья за изнасилование. К тому же, ей еще нет восемнадцати, она несовершеннолетняя».

— Погоди, Диана, — осевшим голосом проговорил он, — дай объяснить.

— В милиции будешь объяснять. Открой дверь, я выйду.

Окинув его презрительным взглядом, Дианка отвернулась и попыталась открыть запертую дверцу машины. Леденящий холод ужаса сковал Женю.

— Нет! — руки его молниеносно дернулись к ней, пальцы обхватили тонкую девичью шею, рванули назад.

Что-то хрустнуло, тело Дианки, обмякнув, бессильно привалилось к Жене. Глядя в ее равнодушные ко всему, широко раскрытые глаза, он чувствовал, что внутри него все цепенеет.

«Изнасилование и убийство несовершеннолетней. Что же теперь со мной будет?».

Внезапно возникло безумное желание жить, мысли четко заработали в поисках спасения. Включив зажигание, Женя медленно повел машину, выбирая наиболее занесенное снегом место. Притормозив рядом с небольшим овражком, наполовину заметенным пургой, он вытащил тело Дианки, подумав, кинул рядом с ней ее шубку и тщательно облил все это бензином из стоявшей в багажнике канистры. Затем бросил спичку и, рванув машину с места, поехал прочь, выжимая всю возможную на занесенной дороге скорость и стараясь не оглядываться на полыхавшее позади него пламя.

Всю ночь в квартире Лузгиных горел свет. Стоя у окна, Тимур неподвижно глядел на занесенную снегом улицу. Заплаканная Лиза металась по квартире, Толик ходил за ней по пятам, пытаясь успокоить.

— Вспомни, Лиза, может, у нее есть еще какой-нибудь друг, приятель?

— Я всех обзвонила, всех! — рыдая, она упала на диван. — Ее нет нигде, нигде, понимаешь? Тимур, что же нам делать? Надо звонить маме!

Тимур повернул к ней посеревшее и осунувшееся за несколько часов лицо.

— Подождем до утра, Лиза, — жестко проговорил он, — мама сейчас все равно ничего не сможет сделать.

— Я звонил папе, — сказал Толик, — он говорит, что вообще-то милиция начинает искать через три дня, но он постарается узнать — утром к ним поступает информация обо всех происшествиях по городу. Если что узнает, сразу сообщит.

Отец Толика работал на Петровке, но ждать его звонка у Лизы не было сил.

— Давайте, мы сами туда поедем, прямо сейчас!

— Перестань, Лиза, — голос Тимура звучал хрипло, словно кто-то железной рукой сдавил ему горло, — мы ничего не сможем сделать. Ничего! Точно также было, когда пропал папа. Ты не помнишь, ты еще была маленькая, а я помню.

Московский поезд прибыл в Ленинград в шесть утра, но Женя еще часа три покрутился на Московском вокзале, дожидаясь, пока Сергей и Халида уйдут на работу — боялся, что не в состоянии будет выдержать встречу с матерью Дианки. В начале десятого, когда он, прислушавшись на всякий случай, осторожно повернул ключ в замке входной двери, Петр Эрнестович, еще был дома и вышел в прихожую его встретить.

— Ты здесь уже совсем перестал появляться, Евгений, — недовольно сказал он сыну, — но хоть иногда-то давай о себе знать.

— У меня работа над диссертацией в самом разгаре, папа, поэтому не всегда есть время тебе докладывать о нюансах личной жизни.

— Я понимаю, но вчера звонил Марат Васильевич, тебя искал — ты, оказывается, вообще не появляешься в университете.

Марат Васильевич Доронин был научным руководителем Жени, и они действительно не встречались уже более месяца.

— Я ведь сейчас в основном в библиотеках, папа! Хочу закончить вторую главу диссертации и ему показать. А что он хочет?

— Во-первых, он хочет тебя видеть, что совершенно естественно. А во-вторых, завтра в одиннадцать ты должен представить на ученом совете отчет о проделанной работе. Дай мне хотя бы телефон той дамы, у которой ты постоянно проводишь время, а то меня спрашивают, как тебя найти, а я и не знаю, что ответить, даже неловко.