Дорога в Ауровиль - Михаил Шевцов

В помещении, однако, очень душно, и я выхожу на улицу. Негромкие красивые звуки продолжают литься из дома, а снаружи немолодой уже человек танцует под них, выделывая немыслимые па. Он извивается, как змея, оставаясь при этом в полной гармонии с музыкой.

Концерт близится к концу. И тут я замечаю все ту же испанку, выходящую из зала. Она смотрит на меня, а я отворачиваюсь к стене и делаю вид, что изучаю афиши и расписания на большой доске у входа. Девушка проходит мимо, и я слышу громкий вздох за своей спиной.

Место проведения вечеринки мы так и не нашли. Вместе с Аней и Сашей мы долго колесили в темноте по узким лесным дорожкам в западной части Ауровиля, расспрашивали местных, но никто нам не смог ничего подсказать. Через какое-то время мы повстречали трех мотоциклистов, которые поинтересовались, в свою очередь, у нас, не знаем ли мы, где проводится вечеринка. Вместе мы продолжили поиски. Затем повстречали еще двух человек, задавших нам тот же вопрос.

Постепенно вокруг нас образовалась целая кавалькада. Мы выехали на асфальтовую дорогу, окружающую Ауровиль, и остановились.

– Молодец Стефан! – сказала Аня. – Назвал кучу народу. Куда ехать, никто не знает.

Кто-то высказал предположение, что вечеринка проходит в деревне в трех километрах дальше по этой дороге.

– Мне это надоело, – сказал я Саше. – Поеду в Све-Дам. На концерт тамильских барабанщиков.

В Све-Дам рядом со сценой были расставлены столы с напитками и закусками. Концерт уже шел. Совсем молодые ребята, наверное, еще школьники, старательно пытались изобразить какое-то старинное обрядовое действо. На барабанах они играли весьма неровно, да и во всем их выступлении сквозила неуверенность.

Появился Марк. Он стремительно прошелся мимо столов. Схватил стакан воды с сиропом, пару бутербродов и пирожные. Подошел ко мне.

– Что происходит?

– Ансамбль тамильских барабанщиков. По-моему, полная туфта.

– Хочешь, поедем со мной к Джонни? – спросил он, жуя бутерброд. – Ты знаешь Джонни?

Я вдруг вспомнил. Мы видели его на фестивале Ауровиля в Подмосковье. Похожий на старого хиппи человек помогал с обустройством лагеря, организаторы называли его прорабом.

– Это такой человек с бородой, который все время ходит босиком?

– Точно.

– Я его видел в России.

– Не может быть! – удивился Марк. – Он был в России?

– В прошлом году.

– Удивительно!.. Между прочим, здесь у него своя группа – они играют ритм-энд-блюз. Название смешное: «Useless Idlies».

Действительно смешно. Идли – это такие индийские пирожки. «Useless Idlies» – «Бесполезные идли».

По тропинке, уставленной по краям горящими свечами в бумажных абажурчиках, мы дошли до ворот Све-Дам, за которыми выстроилась длинная шеренга мотоциклов. Марк сел на свой «Пульсар» и обернулся ко мне.

– Он живет в Фертиле. Не отставай от меня – там недолго заблудиться, – сказал он и рванул вперед.

В темноте мы прошли через заросли каких-то растений, ориентируясь на мерцающие впереди блики света. Наконец вышли к небольшой лужайке. Посреди нее горел костер. Вокруг на бревнах и скамейках сидели несколько человек. Кто-то лежал на земле, уставившись в бездонное черное небо с россыпью звезд, мерцающих между кронами деревьев. С другой стороны костра светился неяркими огнями широкий фасад одноэтажного дома. Его стены выполняли скорее несущую функцию, нежели закрывали внутренне пространство от постороннего взора. Было видно гостиную и кухню с барной стойкой, плитой, кастрюлями и сковородками.

Джонни пожал нам руки. Представил своим друзьям. Предложил:

– Хотите моего пива?

Он принес два стакана с напитком кисло-сладкого вкуса.

Это, конечно, было не пиво. Такую брагу, я помню, некоторые энтузиасты делали в годы алкогольной дороговизны. Пачка сахара и кусок дрожжей размешивались в трехлитровой банке теплой воды. Затем эта белая мутная жидкость с неделю настаивалась у батареи отопления.

Я сделал пару глотков. Потом незаметно отставил стакан – от такого «пива» у меня совершенно точно заболит желудок.

Впрочем, ни в каком пиве не было нужды. Компания оказалась настолько замечательной, что два часа общения с этими людьми пролетели совершенно незаметно. Со стороны могло показаться, что мы накурились марихуаны, однако на самом деле все были абсолютно трезвыми. Не в первый раз я убедился, что состояния, сродни наркотическому опьянению, можно добиться без всяких стимуляторов – все зависит от людей и окружающей обстановки.

Уже около двух часов ночи я возвращался домой. Дорога была совершенно пустынна, и только около Килапалаяма я увидел первый встречный свет фар. Мы оба сбросили скорость, проезжая лежачих полицейских, и, наконец, поравнялись друг с другом. За рулем сидела испанка. Она пристально посмотрела на меня и поехала дальше.

Анечка ходит на медитацию в Матримандир чуть ли не ежедневно. Саше, по-моему, это немного надоело, но он, тем не менее, каждый раз составляет компанию жене.

По моей просьбе, они записали меня, и вот я еду вместе с ними, чтобы посетить этот, пока еще загадочный для меня храм.

У ворот на скамейке сидит уже знакомая мне хозяйка гестхауса Самасти. Видимо, сегодня – ее дежурство здесь. В руках она держит список, с которым сверяет всех проходящих мимо. Рядом стоит немолодая пара и умоляет впустить их.

– Понимаете, мы завтра уезжаем, а посмотреть очень хочется.

– Мне жаль, но это невозможно. Существуют единые правила для всех, кто хочет попасть в Матримандир.

– Но мы всего один день здесь.

Уговоры не действуют. Стражница непреклонно повторяет:

– Мне жаль.

Пара разворачивается, проходит мимо меня. Мужчина сплевывает и говорит по-русски:

– Козлы! Совок натуральный. Говорил я тебе, не фига в этот Ауровиль ехать! Только время потеряли.

Я подхожу к сидящей у ворот женщине. Она строго, поверх очков смотрит на меня и спрашивает:

– Ваше имя?

– Михаил.

Она улыбается:

– Как Горбачев?

– Абсолютно, – отвечаю я.

Мы с Сашей подходим к камере хранения, чтобы сдать сумки и телефоны. Аня уходит к баньяну, садится под ним и закрывает глаза.

Я неспешно обхожу территорию. Вокруг разбиты газоны, выкопаны небольшие пруды, устроены клумбы с красивыми цветами.

Вдалеке видны хозяйственные постройки. Строительство Матримандира только что завершено полностью… А месяц назад умер его архитектор Роже Анжер. Сделал дело всей своей жизни и умер.

Рядом с Матримандиром – большой амфитеатр из красно-коричневого гранита. В центре него, внизу, на широком конусе из того же гранита, оплетенном спиральной лестницей, высится белая урна, где лежит земля, привезенная со всех концов света.