Ловец видений - Сергей Лукьяненко

Камень завис в грязи как поплавок.

Через минуту они работали все. Камни ложились в грязь, выкладывая странную гать. Симулякр Марии оставила попытки полностью выбраться из болота и замерла, забросив руки на последний камень и молча следя за спутниками.

На какой-то миг Григ решил, что охватившая их команду злобность прошла, растворилась в общей работе, как это часто случается в жизни. Известно же, что нет ничего лучшего для сплочения коллектива, чем сделать что-то вместе.

Минут за десять (надо признать, что усилия симулякра Креча здесь были основными) они выложили каменную дорожку до двойника Марии. Григ и Мария вместе, словно и впрямь позабыв о недавней ссоре, помогли ей выбраться на последний каменный блок.

Мария даже пробормотала Григу что-то, способное сойти за благодарность. Они стояли втроем на скользком каменном пятачке, симулякр обтирала с себя липкую грязь, а команда продолжала таскать камни, выкладывая мост.

Но когда Григ уже окончательно уверился, что проблемы отпали и сейчас они дружно доберутся до второй половины моста, все и началось.

Симулякр Ли, тащивший очередной камень, столкнулся с симулякром Грига. Виной тому, наверное, было движение Второго – неожиданно неуклюжее, будто он нарочно подставился на пути симулякру Ли… И камень, вырвавшийся из рук двойника Ли, упал на ногу двойника Грига.

– Охренел? – закричал Второй.

– Смотри куда прешь! – выкрикнул двойник Ли.

Второй размахнулся и закатил двойнику Ли увесистую оплеуху. Скорее обидную, чем реально опасную – тем более для симулякра. Двойник Ли, не раздумывая ни мгновения, ударил в ответ – куда более четко и сильно, прямым в челюсть. Второй не остался в долгу – и тоже ударил, едва не сбросив противника в грязь.

– А вот и оно… – негромко сказала Мария.

Несколько мгновений все молча смотрели на дерущихся симулякров. Не оторопев, а словно наблюдая что-то неизбежное, чему бессмысленно мешать – нависший над головой вал цунами или несущуюся с горы лавину.

Как ни странно это было для Грига (он привык считать Ли парнем ушлым, спортивным и любящим подраться), но Второй побеждал. Провел серию коротких сильных ударов в корпус, а потом поймал симулякра Ли на атаке – и, перехватив его руку, резко вывернул в локте. Послышался хруст, симулякр Ли осел, будто выключенный.

И это вывело самого Ли, стоявшего рядом с Григом, из оцепенения.

– Это мой симулякр, тварь! – закричал он, сбрасывая с плеча винтовку.

Второй повернулся к Ли. Григ дернулся было, протянул к Ли руку… и остановился.

Ему вдруг явственно представилось, как он касается приятеля, пытается удержать или вразумить его… и автоматная очередь в упор пронзает его тело.

Все было так красочно и ярко, так упруго-рельефно, что у Грига расширились, будто от шока, зрачки, пальцы на ногах поджались, а ладони похолодели.

Он стоял рядом с Марией и ее симулякром, все еще потянувшись к Ли…

А где-то в неслучившемся, во сне внутри сна, он падал, почти разорванный напополам, темная кровь фонтаном била из печени, артерии пустели, сердце частило в безнадежной попытке выполнить свою работу, а сознание заволакивал серый туман, оттесняющий даже боль.

Григ так и не дотронулся до Ли.

Если бы он посмотрел на Второго, то поймал бы его взгляд – действительно яростный, с горячкой драки… и в то же время хладнокровно-расчетливый, печальный и прощальный.

Может быть, потом Григу стало бы легче от этого взгляда, от понимания того, что Второй не поддался исступлению, а совершил осознанный поступок.

А может быть, этот взгляд лег бы на его совесть тяжелой свинцовой виной.

Но Григ не повернулся к своему двойнику.

И Второй все еще продолжал смотреть на своего хозяина, свой прототип и недостижимый оригинал, когда пули из австралийского автомата ударили в его тело.

Точно так же, как в видении Грига – разрывая живот, выбрасывая темную кровь и ошметки внутренностей.

– Никто не смеет трогать моего симулякра! – вопил Ли. То ли не остыв, то ли напротив, подбадривая себя, заводясь дальше, когда уже понял, что совершил. Он перепрыгнул на соседний камень, приближаясь ко Второму, держа автомат в одной руке и непонятно, что именно собираясь сделать.

Второй стоял, прижимая руку к ранам. А потом вдруг улыбнулся. Прыгнул вперед, на валун, где был Ли. Мгновение они стояли рядом – умирающий окровавленный симулякр и ошеломленный Сноходец. Стояли, почти прижимаясь и глядя друг другу в глаза.

– Это мой… – уже тихо сказал Ли.

Второй обхватил его за шею, неторопливо и нежно, почти обнял, оставив отпечаток кровавой ладони на спине.

И вместе с Ли опрокинулся набок, в трясину.

Закричал Август-Роберт, молчавший все это время, даже когда Ли расстреливал Второго. Кати обхватила мальчишку, будто ожидая, что тот прыгнет в болото вслед за Сноходцем.

Он, впрочем, и не собирался. Григ скорее ожидал бы такого от симулякра Ли – но тот, перегнувшись с камня, лишь тянул здоровую руку к барахтающимся в бурой жиже телам. От Второго расходились кровавые всплески, но недолго – болото втягивало их, всасывало, тащило в свои темные глубины.

– Да что же это… – растерянно произнес Григ. – Как же так…

– Это значит, что сразу минус два, – тихо сказала Мария. – Это значит, что погибнут еще четверо. Но… знаешь, что хорошо, Григ?

– Что? – глядя на грязь, пузырящуюся и всплескивающую, будто Сноходец с симулякром все еще продолжали свой бой в глубинах болота, спросил Григ.

– Наши шансы растут.

– Тринадцать негритят отправились поспать, – негромко напевала Мария, болтая в воздухе ногами. – Один свалился в речку – осталось их двенадцать.

Они с Григом и Августом-Робертом сидели на широкой и ровной каменной плите, одной из многих, разбросанных вокруг, будто костяшки исполинского домино. Для пущего сходства каждая плита делилась пополам бороздкой, а на обе половинки были нанесены какие-то символы.

Коварное болото давно уже осталось позади. Теперь они шли по местности, которую хотелось назвать заброшенной стройплощадкой. Каменные блоки, колонны, плиты…

– Двенадцать негритят отправились поспать, – продолжала распевать Мария. – Шалунью ветром унесло – одиннадцать осталось… Август-Роберт! Почему ты не поешь?

Она ткнула локтем сидящего между ней и Григом мальчика, строго посмотрела на него.

– Настроения нет, – буркнул Август-Роберт. – И песня плохая.

– Песня хорошая! – возразила Мария. – Классическая. Хочешь, будем ее петь политкорректно? Одиннадцать маленьких индейцев отправились поспать… Один решил покушать – и их осталось десять!