Аманда исчезает - Мелисса Фостер

Пока горела спичка, Мамочка молилась:

– «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные, она пламень весьма сильный»[7]. Господи, Боже мой, да услышишь Ты молитвы, вознесенные к Тебе в месте этом.

В пещере запахло ладаном. Пламя свечей затрепетало, словно от сквозняка, хотя Трейси ничего не почувствовала. Полными удивления глазами она смотрела на Мамочку. Та молча подошла к ней и взяла за руку.

– Иди за мной, – шепнула она. – Только ни слова, ладно?

Трейси коротко кивнула, мечтая осмотреть волшебную пещеру. Мамочка вывела ее в самый центр.

– Ой! – слетело с губ Трейси.

Мамочка строго взглянула, сжала ее ладошку и заставила развернуться. Трейси охнула и невольно отступила на шаг, опасаясь, что упадет в глубокую темную дыру, взиравшую на нее, словно большой злобный глаз. Мамочка выпустила руку Трейси и преклонила колени на шелковистой траве, Трейси следом; Мамочка сложила руки для молитвы, девочка тоже.

– «Господь – твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, – скала моя; на Него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище мое, – начала Мамочка. – Призову достопоклоняемого Господа и от врагов моих спасусь»[8]. – Она снова взяла Трейси за руку. – Мы слушали Тебя, Господи, мы внимали гласу Твоему. «Если вы будете поступать по уставам Моим и заповеди Мои будете хранить и исполнять их, то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастания свои, и дерева полевые дадут плод свой, и будете есть хлеб досыта, и будете жить на земле безопасно»[9].

Мамочкина рука была теплой и сильной. В пещере слышался лишь звук их дыхания. Трейси мельком взглянула на цветы, а когда Мамочка отпустила ее руку, зажмурилась. Вдруг ее накажут? Вдруг глаза закрывать нельзя? Мамочка ласково коснулась ее ладони, открывай, мол, глаза, не бойся. Она достала из кармана двадцатипятицентовики, поцеловала каждый и по одному бросила в дыру. Трейси ждала негромкого плюх! – монетки же в воду падают, – но не дождалась, двадцатипятицентовики словно в воздухе растворились.

– Трейси, – шепнула похитительница, – моя мама вон там. – Она кивнула на черную дыру. – Монетки – наше приношение, благодарность Господу за то, что Он для нас делает.

Второе предложение Трейси едва слышала. Ее внимание целиком поглотило первое.

– Она там?

– Да, это наш святой колодец. Господь благословил его, наделил неистощимым богатством. Моя мама… была волшебницей.

У Трейси округлились глаза.

– Она умела накладывать заклинания и творить чудеса.

– Почему же она себя не вылечила? – удивилась Трейси.

– Людские судьбы она менять не умела. Если Господь решил, что человек должен заболеть, мама не могла пойти против Его воли. Она пыталась лечить больных, но ничего не получалось.

Мамочка встала с колен и обвела рукой пещеру.

– Посмотри по сторонам. Вот что она создавала, жизнь! Однажды она принесла мне книгу о растениях. Это – орхидея вида леканорхис или вида галеола. Я читала о них в той книге. А те, другие? – Мамочка оглянулась, словно искала ответ в воздухе. – Ах да, монтропа семейства грушанковых, ее к сапрофитам относят.

– К сапро… как? – переспросила Трейси.

– К сапрофитам. Этим растениям не нужен солнечный свет, потому что они живут на мертвых растениях и животных, например на гнилом дереве. – Она подняла с пола чурку. – Видишь, дерево гниет, а они его едят. По крайней мере, я так понимаю.

Трейси наклонилась и понюхала белые цветы.

– М-м-м, пахнут весной.

– Видишь эти знаки? – Мамочка кивнула на рисунки на стенах. – Тоже мамина работа. Это отрывки из ее собственной Библии. Вот ее почерк, – Мамочка показала на листок, – она записала заклинания, чтобы цветы не погибли, понимаешь? Мама говорила, что эти цветы будут жить вечно, как знак ее последнего земного пристанища. – Мамочка расхаживала по пещере и улыбалась. – За несколько дней до смерти она танцевала, кружилась по пещере и благословляла семена этих растений. Мама велела мне их посадить, все, до последнего. (Трейси завороженно слушала.) Дня через три мама умерла, и все семена взошли, представляешь?

– Как в сказке! – воскликнула Трейси.

– Господь хранит их для нас, чтобы помнили ее и ее дух, чтобы знали: когда близок конец, нужно танцевать. Чтобы помнили: если Господь призвал тебя к Себе, нужно смириться и исполнить Его волю. – Мамочка улыбнулась и коснулась каждого цветка.

– Так ты… бросила маму в колодец? Это же… ужасно, – опасливо проговорила Трейси.

– Нет, наоборот! Она сама выбрала это место. Мама объяснила, как поступить с телом, когда Господь примет ее душу, и я исполнила ее желание. Надеюсь, когда-нибудь ты исполнишь мое.

– Куда же она делась?

– Ушла под воду. Мама до сих пор там, в своей могиле.

По спине Трейси побежали мурашки.

– Колодец такой глубокий, что, когда бросила в него маму, я даже плеск воды не услышала. Она будто стала духом, еще не погрузившись в воду.

– Не знаю, сумею ли я так. – Трейси отступила от колодца.

– Мама сама этого хотела, ничего плохого я не сделала. – Мамочка положила руки Трейси на плечи и заглянула в глаза. – Трейси, когда человека хоронят, его кладут в землю, верно?

Девочка кивнула.

– Ну вот, а я положила Мамочку не в землю, а в воду. Там даже лучше. В воде нет ни зверей, ни жуков – никто по ней ползать не будет. Она с нами, в полной безопасности. Никто не будет ходить по маминой могиле, зимой не замерзнут ее кости. В колодце ей хорошо, она сама туда хотела.

– А-а, – протянула Трейси, хотя по-прежнему не верила, что сумеет бросить человека в колодец. – Ты была с мамой, когда… когда она умерла?

– До самого конца. Я пела и держала ее за руку. – Мамочка улыбнулась. – Мы с ней много молились, просили Господа принять ее душу, позаботиться о ней, присмотреть за мной. Мама умерла счастливой. Она закрыла глаза, будто уснула и не проснулась. – Мамочка стиснула руку Трейси. – Когда мама умерла, я молилась, чтобы Господь принял ее в Свое царство. – Мамочка прижала ладонь к сердцу. – Я знаю, мама здесь, со мной. Я чувствую ее. Мама очень красивая.

– Ты тоже красивая, – застенчиво сказала Трейси.

Мамочка крепко прижала ее к себе, она будто делилась своей силой. Трейси стало хорошо и спокойно, она сама обняла Мамочку.

Молли убежала намного дальше, чем собиралась, – завершила трехмилевый круг на Барнсвил-роуд и направилась к окружному магазину, помахав водителям, которые ехали по встречке, чтобы освободить ей место. Обочины на проселочных дорогах нет, поэтому бегать опасно, и Молли ценила деликатность водителей. Она ускорилась и понеслась вниз по склону мимо окружного магазина. У витрины стояла Иди, лицо почему-то испуганное. На скамье – Бойдская бригада.