Кто посеял ветер - Неле Нойхаус

Пол прихожей заскрипел под ее весом, когда она шагнула в маленькую гостевую комнату, где уже несколько десятилетий не ступала нога ни единого гостя. Открыла дверцу стенного шкафа и вытащила с верхней полки стопку постельного белья, издававшего затхлый запах. Ее пальцы коснулись жестяной шкатулки. Она извлекла ее наружу, сунула обратно белье и закрыла дверцу шкафа. Ключ от шкатулки отец хранил в пьедестале деревянного резного распятия, стоявшего в его спальне.

Фрауке направилась к лестнице. Ее тело покрылось п отом, она немного устала, но была чрезвычайно довольна. Хотелось бы ей взглянуть на лица братьев… Она замерла на месте. Что это за шум? Ей вдруг вспомнилось, что она забыла закрыть за собой дверь. Наверное, кто-то вошел в дом. Затаив дыхание, Фрауке стояла на лестничной площадке, вглядываясь в темноту и прислушиваясь.

Напали словно из ниоткуда — на нее обрушилось что-то темное. От испуга Фрауке выронила шкатулку, машинально сделала шаг вперед и потеряла равновесие. Несколько секунд она отчаянно размахивала руками, хватаясь за воздух, потом упала, покатилась вниз по крутой лестнице, проломила ветхие от старости перила и ударилась головой о косяк дверей спальни.

Задыхаясь, она оперлась рукой о стену и потянулась к потоку свежего воздуха. Мужчина, которого она из последних сил тащила из зала, сидел на земле, приложив ладонь к сильно кровоточившей ране на голове.

— С вами все в порядке? — спросила Пия.

— Да-да, спасибо, — пробормотал бургомистр, еще не успевший окончательно прийти в себя. — Что, собственно, произошло?

— Вы решили непременно задать трепку нескольким юнцам, — ответила Пия. — А вас чуть не разорвали на куски.

Бургомистр поднял голову и посмотрел на Пию.

— Вы… вы спасли мне жизнь. — Его голос задрожал.

Из дверей все еще выходили, шатаясь, люди, жадно ловили ртом воздух и растворялись в темноте. Сирены продолжали реветь; у главного входа, по другую сторону зала, мигал синий свет. Мимо прошли двое мужчин в костюмах, вглядываясь в лица сидевших на земле людей.

— Боже милостивый! Вот вы где, шеф! — крикнул один из них, узнав бургомистра.

На основании этих слов Пия заключила, что они не принадлежат к числу метателей помидоров.

— Позаботьтесь о нем, он нуждается в медицинской помощи, — сказала она.

— Конечно, — отозвался тот, что был моложе.

Они подняли пострадавшего бургомистра на ноги и удалились вместе с ним. Пие пришло в голову, что единственной причиной посещения ею собрания был Теодоракис. В этом хаосе она совершенно забыла о нем. Кирххоф попыталась сориентироваться в пространстве. Позади нее был запасный выход, располагавшийся рядом со сценой, которым воспользовались также Штефан Тейссен и госпожа из министерства охраны окружающей среды. Интересно, куда они делись… Пия огляделась. Когда она тащила бургомистра в фойе, Теодоракис еще находился на сцене. Может быть, на другом конце зала имеется еще один выход?

Тем временем стало совсем темно. Мощеную площадь перед залом освещал лишь тусклый фонарь на крыше здания. Двинувшись в сторону главного входа, она достала из кармана мобильный телефон и выбрала номер Боденштайна. Ответа не было. Разноголосый рев сирен становился все ближе. Пия сунула телефон обратно в карман. При таком шуме услышать звонок было просто невозможно. И как только он распространяется на такое расстояние?

Пия уже приближалась к главному входу, когда ей на глаза попались двое мужчин, которые стояли на парковочной площадке возле автомобиля и, похоже, ссорились. В свете луча на одном из них блеснули стекла очков.

Теодоракис! Этот пес решил скрыться вместо того, чтобы дать показания Боденштайну. Она ускорила шаг. В этот момент второй мужчина схватил Теодоракиса за руку и заломил ее за спину. Эта сцена отнюдь не напоминала задушевный разговор. Пия побежала в их сторону и выхватила пистолет из плечевой кобуры.

— Полиция! — громко крикнула она. — Отпустите его!

Мужчина выполнил приказ и повернулся. Увидев его лицо, Пия изумилась.

— Что вы здесь делаете, господин Тейссен? — спросила она резким тоном.

— Это вас не касается никоим образом, — ответил глава «ВиндПро» не менее резким тоном, одернул пиджак и поправил галстук. — Мы еще побеседуем, — прошипел он, обращаясь к Теодоракису, и скрылся из виду между припаркованными автомобилями.

Янис, тяжело дыша, опустился на четвереньки. Струйка крови из его носа стекала по подбородку. Пия засунула пистолет в кобуру.

— Собирались сбежать? — холодно осведомилась она.

— Нет, не собирался. — Теодоракис ощупал землю вокруг себя. — Этот сумасшедший хотел меня убить! Я заявляю об этом официально.

Он нашел свои очки, надел их и со стоном поднялся на ноги. Затем, с гримасой боли на лице, прислонился к багажнику автомобиля и потрогал нос.

— Этот засранец сломал мне нос, — пожаловался он. — Вы будете свидетелем, что он напал на меня!

— Говоря откровенно, я не видела, кто на кого напал, — сказала Пия. — Но неужели вы удивлены тем, что Тейссен испытывает к вам, мягко говоря, неприязнь после ваших обвинений в его адрес?

— Я всего лишь сказал правду, — возразил Теодоракис несколько театральным тоном. — Однако в этой стране говорить правду опасно для жизни. — Он вытер нос тыльной стороной ладони и принялся рассматривать оставшуюся на ней кровь.

Пия решила воспользоваться ситуацией. Люди, находящиеся в состоянии шока и лишившиеся присутствия духа, не способны спонтанно лгать.

— Откуда у вас результаты экспертизы, которые Тейссен якобы сфальсифицировал?

— Что значит «якобы»? — возмутился Теодоракис. От его шока не осталось и следа. — У меня есть связи. Даже в «ВиндПро» работают порядочные люди.

Он отодвинул в сторону прядь растрепанных светлых волос. Его рука тряслась. Сердце колотилось в груди, словно молот, бьющий по наковальне с бешеной скоростью. Это была не Пия! Боденштайн приложил палец к шее молодой женщины, чтобы проверить пульс на сонной артерии и обернулся.

— Подойдите сюда! — крикнул он двум санитарам, которые искали раненых под обломками стульев. — Женщина без сознания!

Он выпрямился и отступил назад, чтобы освободить место санитарам. Его взгляд блуждал по залу. Здесь все еще сидели и стояли люди — растерянные, с выражением безмолвного ужаса на лицах. Боденштайн проложил себе путь через лабиринт обломков стульев. Он знал, что до конца жизни не сможет избавиться от воспоминаний о сегодняшнем вечере. Хотя ему не раз приходилось оказываться в опасных ситуациях и с честью выходить из них, никогда прежде он не опасался за свою жизнь. Несмотря на многочисленные занятия по поведению в стрессовых и критических ситуациях, несколько минут назад Оливер совершенно потерял способность трезво мыслить и руководствовался исключительно самым сильным и самым примитивным из всех инстинктов, которому человечество обязано своей эволюцией, — инстинктом самосохранения. Выжить, чего бы это ни стоило!