Натюрморт с живой белкой - Ольга Горышина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хочешь музыку?
Денис просто кивнул и отпустил ее влажную руку. Белка ухватилась за спинку стула, когда картинка перед глазами вновь утратила четкость, но через секунду уже мягко сняла с талии руку Дениса.
— Сначала музыку.
Телефон лежал подле телевизора и чуть не соскользнул на пол, когда Белка попыталась его поднять. А потом она долго тыкала пальцем в экран, не в силах нажать нужную кнопку, но вот наконец, когда она уже готова была швырнуть чертов аппарат оземь, из динамика полилась мелодия.
Денис уже был рядом, его рука вновь легла на талию, и Белка повисла у него на шее, точно вновь не чувствовала под ногами пол. А его действительно не было, он поплыл куда-то, и она вместе с ним тонула в жестких волнах темной футболки, в которую уткнулась носом. Пришлось даже зажмуриться и открыть глаза, только когда руки Дениса, зажав ее тело в тиски, двинулись вдоль позвоночника к шее. Она откинула голову, как одуванчик на ветру, и первый поцелуй Дениса пришелся ровнехонько в ямочку. Потом был подбородок, щеки, губы…
Сила вернулась в руки Белки, и она прижала себя к груди Дениса, преодолевая преграду, созданную собственной грудью. Соски уже болезненно ныли, проклиная некогда тонкую, а теперь безумно жесткую ткань майки. Руки сдирали футболку со спины Дениса, будто кожу, таким стоном отдавалось в нем каждое ее движение. Не выдержав, он отстранился и, справившись со своей футболкой, сорвал майку и с Белки. Тело белело в темноте, только два темных круга на груди горели, как две свечи. Они были даже горячее пламени, так быстро Денис отдернул руку, едва к ним прикоснулся.
— Что мне сделать, скажи, чтобы ты не оттолкнула меня, как днем?
Он вдруг опустился перед Белкой на колени. Пламя разгорелось в нем с такой силой, что голые колени не чувствовали холода плитки. Белка нагнулась к нему, чтобы не потерять опору в виде его плеч. Ноги так и не обрели крепость, и она почти готова была встать рядом с Денисом на колени. Голова склонялась все ниже и ниже, и ее падение окончилось поцелуем. Денис крепко держал ее под грудью и поднимал вверх, все выше и выше, пока сам не оказался на ногах. Тогда Белка вновь повисла на нем, не понимая, ведет ли он ее в танце, или это шампанское закружило в пьяном танце ее голову…
— Беллочка, пожалуйста, ответь, — губы Дениса скользнули в уголок ее рта. — Я не хочу думать, что мой единственный помощник — алкоголь. Пожалуйста…
Цепкие пальцы переползли с плеч Дениса ему на шею и потом выше к мягкой бороде. Белка запрокинула голову слишком сильно и, потеряв его горящие глаза, видела теперь лишь неровные тени на потолке.
— Я не знаю, — простонала она. Одним легким прикосновением к груди, Денис вывернул жгутом все ее тело. — Не знаю. Ты у меня первый.
Перед глазами все поплыло и померкло. Белка ткнулась лбом в горячее плечо Дениса. Его пальцы сошлись у нее за спиной, и потому она не увидела его лица, не в силах самостоятельно поднять голову. Тишина была мучительной. В ней гулко бились два сердца.
— Ты что только что сказала? — она слышала его голос где-то в стороне. — Повтори по-английски.
Теперь она видела его глаза. Яркие на темном ночном лице. Он держал ее за щеки крепко, и потому она не падала. Английские слова прозвучали уже тише. Белка почувствовала на глазах слезы, то ли обиды на свой язык, то ли боли из-за стиснутых Денисом щек.
— Врешь!
Он чуть не выронил ее из рук, ослабив хватку, но успел удержать за талию, вцепившись в резинку юбки.
— Идиотка! Настоящая идиотка!
Она смотрела ему в глаза — огромные и пустые, безумно пугающие.
— Зачем ты это сделала? Зачем?
От ледяного голоса Белка сжалась так сильно, что пальцы Дениса обязаны были сойтись на ее талии.
— Господи… Если б я знал… Я уже не спрашиваю, зачем ты сделала это со мной. Плевать. Но объясни, идиотка, зачем ты сделала это вот так! Ты скрытая мазохистка? Но я-то не садист. Черт!
Денис чуть ли не швырнул ее на диван, а сам отвернулся к стене, схватившись за голову.
— Что тебе сейчас от меня надо? — спросил он, не обернувшись, и когда она не ответила, добавил: — Мне не нравится, когда меня используют в своих личных целях.
Белка подтянула ноги на диван, не заботясь уже о задранной юбке. Денис не оборачивался.
— Хочешь, чтобы я ушел?
Он обернулся. И правильно сделал, потому что Белка просто мотала головой. Он резко шагнул к дивану и сел рядом.
— Я не думаю, что тебе нужно это. Уверен, что у тебя и так все болит.
— Уже не болит, — буркнула Белка.
Денис просунул руку ей под подбородок и развернул к себе.
— Снова врешь. Откуда же ты такая лгунья взялась? Где пресловутая американская честность? Или на отношения с русскими это не распространяется?
Белка ничего не ответила. Только облизала губы.
— Прекрати, кошка, на меня это уже не подействует. Я абсолютно трезв и спокоен. Хочешь еще выпить?
Белка вздрогнула, когда Денис поднялся, и пошатнулась. Шампанского в бокалах было налито на самом дне.
— Ты меня уже на две статьи подписала: спаивание малолетних и растление малолетних. Тебе хоть восемнадцать есть? Я уже не знаю, чему верить. Ну, хватит кукситься. Теперь нам есть, за что выпить. За начало твоей взрослой жизни.
Он поддерживал в ее руке бокал, пока чокался, но сейчас Белка вырвала его и в один глоток осушила.
— Больше не проси. Не налью. А то ты завтра никуда не поедешь. Ты и так похоже никуда не поедешь…
Он забрал бокал. Белка качнулась и тут же почувствовала под головой валик.
— Маленькие американские девочки разве ложатся спать с нечищенными зубами?
Денис присел рядом с диваном, и Белка в ответ кивнула. Тогда он просунул под нее руки и поднял в воздух.
— Там постелено, свежее и двоим больше места.
Она не дотянулась ему до шеи и потому обхватила за торс. Денис поцеловал ей волосы и пропел на битловский мотив: ю-а-бьютифул энд ю-а-майн. Она действительно была его, но в своей красоте с растрепанной головой что-то сомневалась, потому спрятала лицо на обнаженной, покрытой мягкими волосами, горячей груди Дениса, в которой сейчас дрожало заячье сердце.
Белка открыла глаза и увидела розетку, в ней шнур и на конце шнура — свой телефон, который точно туда не ставила.
— Позвони отцу. Скажи, что не приедешь.
Паузами служили поцелуи, которыми Денис покрывал ее шею. Белка ткнулась носом в подушку, и поцелуи переместились на шейные позвонки, затем двинулись ниже и ниже и замерли.
— Ты слышала, что я сказал? — голос Дениса звучал дождем в гулком ведре. — Сейчас десять утра. Твой отец давно в офисе. Уверен, он уже звонил любимой доченьке. И не один раз.