1945. Год поБЕДЫ - Владимир Бешанов

31 января генерал Черняховский пришел к выводу, что взять Кёнигсберг с наскока не получится:

«Стало ясно, что разрозненные и недостаточно подготовленные удары по Кёнигсбергу (главным образом в материально-техническом отношении) не приведут к успеху, а, наоборот, дадут немцам время для совершенствования обороны. Прежде всего следовало разрушить долговременные оборонительные сооружения крепости (форты, доты, дзоты), подавить систему ее огня. А для этого требовалось достаточное количество артиллерии — тяжелой, большой и особой мощности, танков и самоходных орудий и, естественно, немало боеприпасов. Тщательная подготовка войск для штурма была невозможна без оперативной паузы».

В течение следующей недели дивизии 11-й гвардейской армии, «отражая бешеные атаки фашистов», закреплялись на занятых позициях и сами ежедневно поднимались в атаку, стремясь выйти на берег залива. К 6 февраля они снова перерезали автостраду, прочно блокировав Кёнигсберг с юга. Правда, после этого в стрелковых ротах осталось по 20–30 бойцов. Войска 39-й и 43-й армий в упорной борьбе оттеснили дивизии врага в глубь Земландского полуострова, образовав внешний фронт окружения. Полки 91-й Духовщинской гвардейской стрелковой дивизии полковника В. И. Кожанова 2 февраля сумели даже пробиться к берегу Балтийского моря в районе Гермау, но 4 февраля ударом «мемельцев» со стороны Кранца были отрезаны, пять суток дрались в окружении и, не дождавшись помощи, вынуждены были пробиваться обратно.

9 февраля командующий 3-м Белорусским фронтом приказал в районе Кёнигсберга перейти к жесткой обороне и готовиться к обстоятельному штурму.

В центре 5-я и 28-я армии наступали на фронте Кройцбург — Прейсиш-Эйлау; на левом крыле 2-я гвардейская и 31-я армии, форсировав Алле, продвинулись вперед и овладели опорными пунктами Легден, Бандельс и крупным узлом дорог Ландсберг. С юга и запада немцев теснили армии Рокоссовского. Отрезанная с суши хейльсбергская группировка теперь могла сообщаться с Германией только по льду залива и далее по косе Фрише-Нерунг до Данцига. Деревянные настилы, подкреплявшие «дорогу жизни», обеспечивали движение автомашин. Бесконечной вереницей тянулись к заливу колонны беженцев: «Мы хотели бежать, только бежать. Только бы не попасть в руки русских!»

Немецкий историк Гвидо Кнопп пишет: «Пешком, на санях или повозках, запряженных лошадьми, гонимые страхом, группы пытались попасть на спасительный корабль. Но перед, казалось бы, безопасным портом находился залив — бухта в Балтийском море шириной 20 км и длиной 70 км, которую отделяла от моря 50-километровая песчаная коса. Уже само по себе преодоление замерзшего залива было для многих людей соревнованием со смертью. В темной ледяной пустыне они часто сбивались с дороги, блуждали и погибали.

Тот, кто все-таки преодолевал это испытание, покинув в Восточной Пруссии и Померании горящую родину, и живым добирался до портовых городов Свинемюнде, Данциг и Пиллау, получал счастливый шанс попасть на переполненные беженцами корабли, которые ежедневно отправлялись на Запад…

Военная обстановка была катастрофической. Повсюду линия обороны была прорвана, немецкие части были сметены потоком превосходящих войск русских. Солдаты боролись за собственную жизнь. Тем не менее они стремились держать фронт до тех пор, пока мирное население хотя бы наполовину не будет чувствовать себя в безопасности…

След ужаса протянулся через всю Восточную Пруссию: детские коляски с маленькими замерзшими телами стояли у обочины дороги. Завернутые в тряпье трупы детей торчали из сугробов. Для похорон редко находилось время. Такие понятия, как милосердие и солидарность, все больше отходили на второй план».

Немецкие ВМС организовали беспрецедентную спасательную операцию, задействовав все, что могло держаться на воде. К середине февраля из Восточной Пруссии было эвакуировано 1,3 миллиона из общего числа жителей 2,5 миллиона человек.

Одновременно германский флот оказывал артиллерийскую поддержку сухопутным силам на приморском направлении и интенсивно занимался воинскими перевозками. Еще 18 января, сразу после падения Варшавы, гросс-адмирал Карл Дениц доложил Гитлеру, что для переброски войск в Померанию и Пруссию флот может предоставить 28 кораблей общим водоизмещением свыше 100 тысяч регистровых тонн. Это позволяло единовременно взять на борт 23 тысячи солдат и офицеров, 4500 лошадей и 3160 транспортных средств. На следующий день в Курляндском «котле» на транспортный корабль «Пруссия» начали грузиться части 4-й танковой дивизии, которые 21 января прибыли в Данцигскую бухту и вошли в состав 2-й армии генерала Вейса. Следом в Данциг была перевезена 32-я пехотная дивизия. В конце января в Либаве началась погрузка частей 3-го танкового корпуса СС; они также вполне благополучно добрались до Штеттина. На очереди стояла 389-я пехотная дивизия. Перевозки морем, в сравнении с проблемами на железных дорогах, осуществлялись настолько оперативно, что Гитлер выразил Деницу свое восхищение эффективностью и скоростью проводимых мероприятий, назвав адмирала «лучшим специалистом в своем деле».

Это безобразие просто обязан был пресечь Краснознаменный Балтийский флот, получивший задачу активными действиями бомбардировочной авиации, подводных лодок и торпедных катеров нарушать морские сообщения немцев от Рижского залива до Померанской бухты, а также всемерно содействовать своим сухопутным войскам, продвигавшимся вдоль морского побережья.

Но ничего не получилось.

Для действий в южной части морского театра требовалось иметь базы. Гавани Риги, Таллина и Мемеля были заминированы, загромождены затопленными судами и конструкциями взорванных причальных сооружений; уходя, немцы уничтожили склады, маяки, нефтехранилища, коммуникации, ремонтные заводы. Лиепая и Вентспилс находились в руках противника до конца войны. Только в Паланге удалось разместить соединение торпедных катеров, переброшенных сюда по железной дороге, но реальной пользы от их действий, по признанию адмирала Н. Г. Кузнецова, было немного. Так, в марте немецкие «шнелльботы» уничтожили в районе Либавы ТКА-66, ТКА-166, ТКА-196 и взяли в плен командира дивизиона капитана 3 ранга М. Г. Чебыкина. Советские катерники до начала мая записали на свой счет 3 транспорта, эсминец Z-34 (который сумел своим ходом добраться до Киля) и один тральщик.

Ни один надводный корабль крупнее сторожевика и не пытался выйти из устья Невы. «Примечательно, — пишет адмирал Фридрих Руге, — что в последнее полугодие войны ни один эсминец или более крупный корабль Советов не вышел в Балтийское море, где почти всегда имелись подходящие объекты в виде тихоходных, плохо охраняемых конвоев. Советы атаковали их только самолетами, подводными лодками и торпедными катерами. При сопоставлении достигнутых результатов с тактическими возможностями первые представляются более чем скромными». Тем временем немецкие оперативные группы во главе с «карманными линкорами» «Адмирал Шеер» и «Адмирал Лютцов» беспрепятственно обрушивали тонны снарядов на наступавшие в Восточной Пруссии советские войска, не потеряв ни одного корабля.

Флотские авиаторы наибольшего успеха добились, нанося удары по скоплениям судов в районе Лиепаи (в феврале), Данцига (в конце марта), Кёнигсберга, Пиллау и Кольберга (в апреле), потопив, по немецким оценкам, около 15 пароходов. Правда, «адмиралов» утопили все-таки британские летчики.