Меченый - Уильям Лэшнер

– Там есть отдельный зал для важных персон.

– Ну конечно. Я подождал, пока встреча закончится. Первым из забегаловки вышел мэр с членом городского совета, за ним – спекулянт недвижимостью, а потом уже Брэдли со своей свитой. Я подождал закрытия лавочки. Когда начала выходить обслуга, я без труда определил, кто мне нужен. Танцующая походка, вороватые глаза, ловкие пальчики – словом, особа, которой не терпится истратить чаевые. К тому же весьма симпатичная.

– Повезло.

– Я пошел за ней. Она миновала супермаркет, вошла в «Континенталь», шикарный ресторан, и расположилась в баре. Я тут же подсел к ней.

– Что она пила?

– Голубой мартини. И что в нем хорошего? Выглядит как антифриз, вкуса никакого. Но вермут поднял ей настроение. Зовут ее Джиллиан. Работает официанткой. Хорошая девочка. Сейчас у нее трудный период. Через несколько лет она вернется в колледж, где ей самое место.

– И что сказала хорошая девочка Джиллиан?

– Что в винном подвале есть отдельный зал для шишек, роскошная комната с фресками на потолке и голыми сиськами на этих фресках. Каждый вторник вечером мэр встречается там со своими друзьями и обсуждает личные дела.

– Совершает сделки.

– И так вершатся дела в городе, а? – возмутился Скинк. – Он даже не стесняется этого. Хочешь попасть в команду – плати. Мэр всегда куда-то избирается, ему всегда требуется немного наличных для предстоящей кампании.

– Это рассказала Джиллиан?

– Джиллиан, конечно же, не знает подробностей. Когда она подавала им вино, они разговаривали только о гольфе и погоде.

– Но она знает участников сходки.

– Да, знает. Похоже, каждый вторник Брэдли приводит к мэру разных толстосумов, желающих вступить в игру.

– Значит, Брэдли Хьюитт у него посредник, – кивнул я.

– Она говорит, что наш Брэдли особенно любит nodino di vitello all'aglio.

– А это еще что такое?

– Отбивная из телятины в чесночном соусе.

– Наверное, прямо сейчас он разрезает очередную отбивную. Сказочная жизнь, – вздохнул я. – Теперь нам остается только придумать, как туда попасть, услышать, что они говорят, и записать на пленку, чтобы использовать ее в суде. Полагаю, у тебя есть план, как это сделать.

– Ты неправильно предполагаешь. У меня нет плана.

– У тебя всегда есть план.

– Но не сегодня, приятель, – усмехнулся Скинк.

– Тогда к чему все эти разговоры?

– Я думал, тебе это будет интересно.

– Но я не смогу использовать твои сведения в деле Терезы Уэллмен.

– А если косвенно?

– Каким образом, Фил?

– Джиллиан проговорилась об одной вещи. Это случилось после четвертого мартини, когда она отчаянно пыталась не упасть со стула.

– Продолжай.

Фил Скинк отступил за высокий черный внедорожник, и я последовал за ним. Он указал на противоположную сторону улицы – на синий навес и неброского вида вход в роскошный семейный итальянский ресторан с винным подвалом, одним из лучших в городе. Перед входом стоял лимузин и топтался полицейский в штатском, внимательно изучающий свои ногти.

– Я упомянул при Джиллиан, что слышал о каком-то федеральном расследовании, и она кивнула в ответ. Как будто знала, о чем я говорю. А потом приложила палец к хорошеньким губкам, словно это была тайна.

– Что было тайной?

– Ты у нас умник – вот и догадайся.

Я посмотрел на Фила, на итальянский ресторан, на полицейского в штатском, который, изучив ногти, принялся сбивать пылинку с лацкана пиджака, и представил красавицу Джиллиан, с пьяной сексуальностью прижимающую палец к губам. «Ш-ш-ш-ш, – говорил этот жест. – Никто не должен знать». Знать что? Что кто-то подслушивает. Кого? Джиллиан и Скинка в «Континентале»? Такого не могло быть. «Континенталь» – фешенебельное место.

Слева приближался автомобиль. Когда он поравнялся с нами, я пригнулся. Скинк рассмеялся. После того как машина проехала, я внимательно осмотрел улицу. Слева стояли машины капотом к реке. Проходя мимо, я не удостоил их вниманием. А теперь пригляделся. Как я мог его пропустить?

Побитый фургон белого цвета с ржавой полосой на боку. Знакомый фургон.

– Черт побери, – сказал я. – Нас подслушивают.

– Ты знаешь кого-нибудь в Министерстве юстиции, кто бы тебе помог?

– Вообще-то знаю, но она меня смертельно ненавидит.

– Очаруй ее, приятель.

– Легче очаровать кобру.

– Не думаю, что это получится, – сказал я Ронде Харрис.

– Очень жаль, – ответила она с довольно веселой улыбкой. – Это был бы сенсационный материал.

– Не сомневаюсь.

Мы сидели напротив друг друга за столиком на втором этаже «Гостиной Монако» среди толпы золотой молодежи, ищущей скоротечных и грязных приключений. Это был затемненный, претендующий на интимную обстановку зал с зеркальной танцевальной площадкой и балконом. Мне больше по душе обычные пивные, но этот модный ресторанчик на Саут-стрит выбрала Ронда, и, должен сказать, мне нравилось, как пламя свечи играет в ее зеленых глазах.

– В чем проблема? – спросила она. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Наверное, нет. Мы считаем, что сейчас не совсем подходящее время для интервью с Чарли.

– Кто так считает? Чарли?

– Я давно не вступал в контакт с моим клиентом.

– Значит, решения принимает кто-то другой.

– До известной степени. Заказать еще?

Она пила коктейль «Космополитен», что было очень космополитично с ее стороны. Я потягивал «Морской бриз», потом жестом попросил красивую, одетую в черное официантку, чтобы она повторила заказ. По правде говоря, если бы я не влюбился в Ронду Харрис, то обязательно полюбил бы эту официантку.

– А сам Чарли имеет право голоса? – спросила Ронда. – Некоторые мечтают увидеть свое имя в газетах.

– Правда? – изумился я. – Не слыхал об этом.

– Я могла бы поместить вашу фотографию в статье рядом со снимком Чарли.

– Анфас или в профиль?

– Все равно.

– Теперь я знаю, что вы готовы на все – лишь бы получить интервью.

– Вы поймали меня с поличным. У Чарли будет возможность принять собственное решение?

– Возможно, когда наступит подходящий момент.

Я жадно осушил свой стакан. Официантка тут же принесла свежие коктейли – в «Гостиной Монако» обслуживали быстро. Я нахально улыбнулся официантке, но она проигнорировала мое паясничанье.