Меченый - Уильям Лэшнер

– Хорошо, – согласился я. – Уберите пушку, и я сяду.

Револьвер исчез. Я огляделся, прежде чем скользнуть на заднее сиденье такси. Машина медленно отъехала и повернула налево.

– Мне в другую сторону, – сказал я.

– Знаю.

– Тогда куда мы едем?

– Катаемся, – ответил Джоуи и приложился к тонкой серебряной фляжке.

– Разве в такси не должно быть плексигласовой перегородки между водителем и пассажиром? – спросил я. – Мне как-то уютнее с плексигласовой перегородкой.

– Заткнись.

– Ладно.

Каким бы убогим ни выглядело такси снаружи, внутри оно было еще хуже. Виниловая обивка на моем сиденье серебрилась от скотча, стягивающего трещины, дверцы были залапаны тысячами равнодушных пассажиров. Вонь от бензина и смазки, табачного дыма, хлорки и скуки стояла колом. Машина была похожа на измученную душу, которая долго ждала очищения, но так и не дождалась.

– Копы вызывали тебя в ту ночь, когда Ральфа убили, – сказал Джоуи.

– Совершенно верно.

– Чего они от тебя хотели?

– Они нашли мою визитку в бумажнике Ральфа. Хотели узнать, что мне известно.

– Что ты им сказал?

– Только то, что мы трое встречались днем.

– Ты дал им мое имя?

– Дал.

– Вот спасибо, дятел. Что они сказали обо мне?

– Сказали, что хотят поговорить с вами, задать несколько вопросов. Дело ведет детектив Макдейсс. Он честный коп и, если что, поступит по справедливости.

– Он выроет мне могилу, вот что он сделает.

– Кто охотится за вами, Джоуи?

– Я говорил Ральфу, чтобы он был осторожнее, что мы опять наступаем на грабли. Но он всегда верил, что его не тронут. – Прайд снова приложился к фляжке. – Видел бы ты, как он играл в футбол за нашу старую добрую школу. Он отлично играл.

– Мне жаль, что вы потеряли друга.

– Да. Нам всем жаль, но это уже не поможет Ральфу, так ведь? Что думают копы? Кто это сделал?

– Они не знают. Но похоже, Ральф знал убийцу.

– Конечно, знал. Призраки возвращаются, мальчик. Призраки мщения из переулка Кошмаров.

– И вы полагаете, что пуля из такого маленького револьвера остановит призрака?

– Не знаю, еще не стрелял ни в одного.

Он сделал глоток из фляжки, вытер рот рукавом. Машина вильнула и снова пошла прямо. Похоже, выпивка не снимала страх и не улучшала вождение.

– Вы истратили все деньги Ральфа? – спросил я.

– Откуда ты знаешь, что это был я?

– Ничего не украдено, кроме зажима для денег. Не снято ни кольцо, ни часы. Вы были единственным, кто видел у него наличные.

– Я взял деньги не просто так. Я знал, что придется удариться в бега. Ральф одобрил бы меня. Но я его не убивал.

– Конечно, не убивал. Вы были старыми добрыми друзьями. Читали мысли друг друга. Вы не могли этого сделать.

– Он был мне как брат, даже ближе, чем брат.

– Вы пришли в дом, увидели, что он мертв, запаниковали, взяли деньги и убежали. Через несколько минут вы опомнились, остановились у телефона-автомата и позвонили в полицию. Но я не понимаю, Джоуи, зачем вы убежали. Вам следовало вызвать полицию из дома Ральфа, подождать копов и рассказать все, что знаете. Тогда и спасаться не нужно было бы.

– Ты не понимаешь, дурачок. Я спасаюсь не от копов. Это как раз то, что я хотел тебе сообщить. За мной охотятся.

– Призраки?

– Можешь смеяться сколько угодно, но они охотятся за мной, точно тебе говорю. И не только из-за них я должен податься в бега. Вместе с деньгами я взял вот это.

Он протянул мне сложенный вдвое листок из блокнота, сильно помятый, с пятнами крови. Кончиками пальцев я осторожно развернул листок и прочитал слова, написанные толстым черным маркером. У меня перехватило дыхание.

– Откуда это у вас? – спросил я, справившись с собой.

– Лежало на теле Ральфа.

– Послание от убийцы.

– Начинаешь соображать.

Я снова посмотрел на черные каракули: «Кто следующий?»

– Можно я отнесу это в полицию? Может быть, найдутся отпечатки пальцев.

– Делай что хочешь, мальчик. Я выполнил свой долг перед Чарли, предупредив тебя; прочее – на твое усмотрение. Но убийства не прекратятся. Мы прокляты, все мы.

– Кто «все»?

– Сам знаешь, нас было пятеро. Вот для кого оставлена записка – для меня, Чарли и других.

– Хьюго и Тедди?

Вместо ответа он сделал еще один глоток из фляжки.

– Что же вы натворили, если сейчас так боитесь? Что случилось тридцать лет назад? Думаете, что картина проклята?

– Не картина, а мы. Тедди давал нам шанс освободиться; во всяком случае, мы так считали. И он так сказал.

– В баре, когда вернулся в город?

– Точно.

– Что произошло в баре тем вечером, Джоуи?

– Он ткнул нас мордами в наше собственное дерьмо – вот что произошло. Сказал, что ему стыдно за нас. Что мы пустили жизнь на самотек. Прямо там, в задней кабинке, он сказал, что мы свора неудачников, единственное желание которых – напиться и забыть все, о чем мы мечтали.

– Достаточно круто, – заметил я.

– Но это правда. Все мы были неудачниками. Мы оправдывались тем, что у нас были причины распорядиться судьбой так, как получилось, но Тедди не хотел этого слышать. Сказал, что ничто не портит человеческую душу быстрее, чем оправдания. А потом Тедди стал разоблачать нашу ложь, начав с Чарли.

– Что он сказал насчет Чарли?

– Он сказал, что Чарли позволяет своей матери управлять им как рабом, потому что легче подчиниться, чем действовать самостоятельно. Ральфу он сказал, что тот тратит деньги на женщин, чтобы не иметь возможности проверить, сумеет ли он основать собственное дело. А Хьюго – что он бросил школу не ради заботы о семье: просто таскать мешки с цементом, сколько бы они ни весили, всегда легче, чем соревноваться в умственных способностях с детьми из пригородов, считающими, что они имеют полное право на высшее образование.

– А что насчет вас, Джоуи?

– Тедди сказал, что ни черта у меня не едет крыша и что справка из психушки – всего лишь повод, чтобы не пытаться изменить свою судьбу. Он назвал меня сумасбродным трусом.

– И как вы все ему ответили?

– Стали возражать. Я даже ударил его, но не потому, что этот сукин сын оскорбил меня, а потому что он был прав. Мы тонули в оправданиях, заливали свои сожаления пивом. Когда мы успокоились, Тедди сказал, что в Калифорнии кое-чему научился. Он понял, как нужно поступать, чтобы мечты сбылись. Надо изменить жизнь, стать чем-то новым.