Невольный брак - Анастасия Маркова

— Сделайте, пожалуйста, копию, и я немедленно пошлю документы поверенному.

Под рукой тут же очутился чистый лист, и я торопливо, не заботясь о почерке, начала переписывать содержимое договора. Ламир же, нависнув надо мной, внимательно следил за текстом, но в какой-то момент ему это наскучило, и его целью стала я. Нет, он не дотрагивался ко мне в прямом смысле, но обжигающее дыхание, которое я ощущала на шее, ухе, щеке, будоражило не меньше настоящих прикосновений. С трудом осилив последние слова, передала Ламиру второй лист и торопливо встала с кресла, увеличив между нами расстояние. Я собиралась совершить побег, но мужчина не позволил мне так быстро ретироваться.

— Лира Айрис, я понимаю, нас ждут тяжелые времена, однако искренне надеюсь, что общее горе не позволит нам наделать кучу ошибок, — вот уже во второй раз дознаватель заводил речь о том, чтобы не стать врагами. — До весны, как и планировал ранее, я пробуду в замке, а потом вернусь в столицу. И тогда каждый из нас пойдет своей дорогой.

— Лэр Тонли, не в моих интересах ссориться с вами, поэтому я всячески буду стараться войти в ваше положение, но это не значит, что стану потакать любым вашим желаниям. А теперь прошу меня простить, но я вынуждена вас покинуть.

— Вы куда-то торопитесь? — он нахмурился, из-за чего широкие брови сошлись на переносице, а на лбу залегли глубокие вертикальные складки.

Я не обязана была перед ним отчитываться, однако не могла позволить шаткому мосту, который мы с таким трудом построили после оглашения завещания, разрушиться всего парой брошенных на эмоциях фраз.

— Признаюсь, я еще не совсем хорошо себя чувствую. Последние дни…

— Вы ничего не ели, — закончил за меня Памир. Это было не то, что я собиралась сказать, но на моих глазах непременно появились бы слезы, если бы он дал мне договорить. — Лира Айрис, я благодарен вам за неиссякаемую веру и неустанные поиски возможности спасти моего отца.

— Я не спасла его. Дар проснулся слишком поздно, — воспоминания о той ночи заставили сердце сжаться в болезненном спазме.

Мне вновь стало стыдно, ведь Памиру, вместо того чтобы отдавать указания насчет организации похорон, пришлось нянчиться со мной. Именно он ворвался в комнату на мои крики, поставил на окно воздушный щит, прогнавший метель, ослабил свечение кожи, долго шептал утешающие слова, а когда они не подействовали, погрузил в спасительную темноту. Именно он, со слов горничной, приходил ко мне и вливал магию, после того как тело Аарона погрузили в саркофаг и запечатали семейный склеп.

— Вы ни в чем не должны себя винить. Ведь вы не знаете, хватило бы для его спасения одного лишь дара или потребовался бы еще и упомянутый ранее артефакт. Ваша скорбь, лира Айрис, была искренней. Такое сыграть невозможно. Вы любили его? — Памир внезапно сменил тему разговора. Он пристально смотрел мне в глаза, не позволяя отвести взгляд.

— Да! Очень! — выпалила я без малейших раздумий.

— Не смею вас больше задерживать, лира Айрис, но попросил бы пока не выходить одной на улицу, — мужчина поджал губы, отвернулся и подошел к окну. — Если надумаете подышать свежим воздухом или прогуляться до оранжереи, берите с собой охрану.

— Зачем? — я почувствовала, как по спине пробежал озноб. Липкие щупальца страха медленно, но верно подбирались к сознанию, пытаясь завладеть им.

— Ради вашей же безопасности.

— Чем продиктована столь трепетная забота? — требовательно произнесла я, желая услышать четкий ответ. Раз сказал «а», пусть теперь договаривает и «б».

— Мои люди заметили в последние дни некоторые странности, которые я еще анализирую. Возможно, тревога ложная, но не стоит искушать судьбу. В пределах замка вам нечего бояться. Он охраняется с помощью специального кристалла и множества маячков, поэтому я пока попросил бы вас ограничиться этими стенами. Однако вам определенно стоит научиться защищаться и блокировать сознание от воздействия всевозможных чар. Как будете готовы, скажите.

— Марвел? — меня тут же передернуло от воспоминаний о Росмане.

— Понятия не имею. Даже если это и он, его скоро непременно возьмут. Кстати, как будем делить обеденный зал? Он ведь находится на стыке двух крыльев? — дознаватель в очередной раз перевел разговор в другое русло. Видимо, пытался тем самым отвлечь меня от волнительных мыслей и унять стремительно растущую в груди тревогу.

— Вы бы еще вилки с ложками поделили! — недовольно фыркнула в ответ.

— Как заманчиво звучит! Никогда таким не занимался. Вероятно, весьма увлекательное времяпрепровождение, но у меня есть более захватывающее предложение.

— Какое же? — мои ладони вмиг вспотели, и я их торопливо вытерла о мягкую ткань платья.

— Игра в шахматы. Ко мне в руки попало то, что несомненно заинтересует вас. О взаимовыгодной сделке мы непременно договоримся, — его взгляд устремился к толстой кожаной папке, из которой в разные стороны торчали пожелтевшие листы бумаги.

Душа тут же ушла в пятки. Бывших дознавателей явно не бывает. Ламир, скорее всего, вновь что-то накопал о моем прошлом, наполненном множеством тайн.

Я сглотнула, чтобы увлажнить пересохшее от волнения горло, и, не сводя глаз с документов, произнесла:

— Когда приступим?

— Этим вечером. Вас устроит?

Мне хотелось начать немедленно, не терпелось поскорее узнать, что в себе таят старые бумаги. С трудом переведя взгляд на мужчину, кивнула. Ламиру все же удалось заставить меня думать лишь о кожаной папке и прекратить неустанное самобичевание. Даже упоминание о Марвеле померкло на фоне предстоящей игры. Я уже догадалась: в случае выигрыша документы перейдут в мои руки, но что он попросит при проигрыше?

Едва покинула комнату дознавателя и вернулась в свои покои, принялась разбирать письма, присланные на мое имя после смерти Аарона. Их было немного, всего три: от Элании, отчима и Молли. Последнее сразу полетело в камин. Моя обида на девушку еще не сошла на нет. Казалось, наоборот, из-за горечи утраты любимого человека она вспыхнула с новой силой. Еще раз на ее уловки я не поддамся.

Поскольку письма Томаса Хотдженса всегда больше походили на записки, я начала именно с его послания. И, как всегда, угадала. Он не стал тратить свое драгоценное время и черканул лишь пару строк, в которых выразил искренние соболезнования по поводу столь ранней кончины лэра Аарона Тонли и пригласил в ближайшее время провести хоть неделю в отчем доме, дабы сменить обстановку и заглушить боль, поселившуюся в моем сердце.

Я не сразу отправила письмо в огонь, а постояла немного в раздумьях. Не давали покоя его внезапная любезность и забота. Благо сам в гости не напрашивался и не извещал о своем прибытии.

Конверт, подписанный подругой, я не скоро решилась открыть, знала, что ее слова затронут струны души, которые заставят пролить слезы, хоть и выплакала их уже немало. Так и произошло. От первых же строк, выведенных аккуратным почерком, на щеках появились мокрые дорожки. Элания выражала не только сочувствие, но и негодование. Как оказалось, воспитанницы пансиона разделились на два лагеря: одни мне просто завидовали, а другие нисколько не сомневались, что это я позаботилась о скорейшем уходе из жизни немолодого супруга и вскоре меня непременно настигнет расплата. Подруга просила не обращать внимания на беспочвенные слухи. Она нисколько не сомневалась, что их источником был не кто иной, как Молли. Рыжеволосая соблазнительница безустанно плевалась ядом с тех пор, как Элтон Мольер, один из самых завидных женихов и ее запасной вариант, внезапно обручился с другой девушкой.