Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 1 - Макс Фрай

– Безусловно. Но знаешь, человек не всякую пользу выдержит. Хрупкие мы… они. Будешь кофе?

– Ни в коем случае. Человеческие тела от кофе трезвеют. А мне сейчас надо наоборот.

– То есть тебе чего-то покрепче?

– Ну да! – восклицает Эна. – Гулять, так гулять!

Стефан озадаченно качает головой:

– Я знаю, что Бездны никогда не обманывают, просто потому, что каждое ваше слово мгновенно становится правдой, даже если изначально, по замыслу было враньем. Наблюдал этот эффект многократно. Но все равно, когда ты говорила, что собираешься пожить тут для собственного удовольствия, не понимал, до какой степени это правда. Просто не мог эту правду вообразить.

Он наливает кофе в кружку и выпивает его, как лекарство, практически залпом, не добавляя сахар, хотя собирался его положить. Потому что сейчас ему нужна не просто хорошая рабочая форма, а наилучшая из возможных. Нелегкая предстоит работа – с воплощенной Бездной кутить.

После второго стакана, будем честны, дрянного лже-шампанского Santo Stefano, в которое только что превратилось купленное на прошлой неделе пиво; оно явственно издевается, и это целиком искупает все недостатки напитка, Стефан любит, когда реальность смеется над ним – так вот, после второго стакана шампанского разрумянившаяся Эна снимает свои дурацкие очки и смотрит на Стефана так внимательно, что кого угодно хватил бы кондратий, но Стефан к подобным взглядам давно привык.

– Вот теперь, – говорит Эна, – я достаточно напилась, чтобы с легким сердцем нарушать правила.

– Типа на трезвую голову какие-то правила для тебя существуют, – ухмыляется Стефан. – И ты прям с утра до ночи выполняешь их.

Эна укоризненно качает головой.

– Ну что ты, как маленький. Разумеется, некоторые правила для меня существуют. В том смысле, что я их знаю и добровольно воздерживаюсь от нарушений. Причем воздерживаюсь исключительно по собственному решению, а от него отступать – ну, сам согласись, как-то странно. Оно же мое! Но тут мне внезапно повезло с культурным контекстом…

– С чем с чем тебе повезло? – изумленно переспрашивает Стефан.

Не то чтобы он сомневался в способности Бездны Эны вызубрить какие бы то ни было выражения. Но «культурный контекст» в ее устах – все-таки перебор.

– С культурным контекстом, – терпеливо повторяет Эна. – Я выяснила, что в рамках местной культуры считается совершенно нормальным и даже чуть ли не обязательным нарушать различные правила вследствие невоздержанного пьянства. Люди это не то чтобы открыто одобряют, но относятся с пониманием и заведомо друг от друга ждут. Хороший обычай! Очень удобный. Поэтому сейчас я ему последую и нарушу одно очень важное правило.

– Валяй, – храбро соглашается Стефан, одновременно внутренне содрогаясь: интересно, какое из них?

– Ты знаешь, я никогда не даю советов, – говорит Эна. – В первую очередь, потому, что в моем положении совет не особо отличается от приказа. А это уже ни в какие ворота – приказы вам тут отдавать.

– Да, это было бы слишком просто, – кивает Стефан. – Такой простоты пока никто во Вселенной не заслужил.

– Вот именно. На то и свобода воли, чтобы всем вам жизнь усложнять! И даже сейчас, когда я, как здесь выражаются, на рогах, которых у меня, в отличие от некоторых, не будем показывать пальцами, отродясь не было, приказывать все равно не готова. Но полезный житейский совет так и прет из меня! Легче высказать его вслух, чем лопнуть. Поэтому давай сделаем так: ты меня сейчас внимательно выслушаешь. А потом все равно будешь сам решать. Как если бы это не я сказала, а просто… ну, к примеру, очень умный и понимающий человек.

– В гроб ты меня загонишь! – смеется Стефан. – «Умный и понимающий человек» – твое второе имя! Не переживай, я вредный. С запретом еще кое-как могу согласиться – на время, пока не придумаю, как его обойти. Но в жизни не стану делать, чего не хочу.

И открывает вторую бутылку шампанского, пока Бездна Эна не спохватилась, не вспомнила, что не настолько она человек, чтобы подчиняться каким-то дурацким биохимическим процессам, протекающим в иллюзорном, будем честны, организме, не протрезвела и, чего доброго, не передумала давать ему полезный житейский совет. Потому что умереть от любопытства – это, конечно, был бы красивый финал его интересной жизни. Но Стефан предпочитает в любых обстоятельствах как можно дольше оставаться в живых.

– Твой город не единственный граничный город в этом мире, – говорит Эна. – Есть и другие граничные города.

И умолкает с таким значительным видом, словно уже все сказала. Можно начинать аплодировать и дарить цветы.

– Я в курсе, – нетерпеливо кивает Стефан.

– Еще бы ты не был в курсе. Статус граничных они получили твоими стараниями. То есть просто за компанию с твоим городом, так-то лично ты за них не просил.

– Не просил, но был очень рад, что так получилось. Больше всего на свете люблю добрые дела, которые совершаются сами собой, без усилий, просто потому что карта удачно легла.

– Ну вот я бы не сказала, что эти твои дела именно «добрые», – задумчиво говорит Эна. – Непонятно пока.

– Почему вдруг?

– А ты сам подумай, – ухмыляется Эна. И снова заглядывает ему в глаза, видимо, в надежде, что шоковая терапия поспособствует эскалации мыслительного процесса.

Ну кстати, способствует, да.

– Потому что там нет меня? – спрашивает Стефан. – Ты это хотела сказать?

– Бинго! – смеется Эна. – Там нет тебя. А на изнанках нет никого вроде этой чудесной девочки-жрицы. Оно и понятно. Поди такую вторую найди! И, самое главное, там нет таких, как у вас отличных духов-хранителей. Собственно, вообще никаких нет, кроме древних местных, давным-давно одичавших в окрестных лесах, или свихнувшихся от жизни в современном городе и постоянной близости такого огромного числа людей.

– Это да, – сочувственно подтверждает Стефан. – Старикам приходится нелегко!

– Ну и как, по-твоему, живется в граничном городе, предоставленном самому себе?

– Весело и интересно? – ухмыляется Стефан. Он, конечно, просто из чувства противоречия дразнится; на самом-то деле ясно, что она имеет в виду.

– Можно и так сказать, – вздыхает Эна. – Только это нечестно, по-моему. Приоткрыть границы между двумя сторонами реальности и оставить их без присмотра. И пусть сами это счастье расхлебывают, как сумеют – и люди, и их города. Но штука в том, что они не сумеют. Сами не справятся. Уже вот прямо сейчас не справляются, вот в чем беда.

– А меня это каким боком касается?

– Таким, что это – твое дело. Формально – нет, но на практике – все-таки да. Это, как минимум, прямое следствие твоих поступков. А свои дела лучше держать в порядке. Просто потому, что это красиво. Ты такие вещи, по идее, должен уже понимать не хуже меня.

– Иногда я тоже думаю о других граничных городах, – неохотно признается Стефан. – Но стараюсь поскорее выбросить эти думы из головы. Что толку париться, когда все равно ничего сделать не можешь? Я-то, в любом случае, всего один. И не могу разорваться… то есть могу, конечно. На много геометрически совершенных, но бесполезных кусков. Предварительно написав завещание с просьбой закопать мои мощи под стенами граничных городов. Только, знаешь, по опыту, толку от таких ритуалов обычно гораздо меньше, чем от целого живого меня.