Маршал Малиновский - Борис Соколов

Таким образом, республиканцы, переоценив значение танков в условиях малопригодного для них театра, недооценили значение артиллерии и не сумели сроднить по-настоящему два самых близких друг к другу рода войск — пехоту и артиллерию».

К несчастью, все те же самые недостатки, которые были свойственны испанской республиканской армии, в еще большей степени проявились в Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. Советские командиры так и не смогли толком наладить взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиации, а подразделения, состоявшие в подавляющем большинстве из необученных новобранцев, так и не научились маневрировать на поле боя и ходили в атаку в густых боевых порядках, напоминающих толпу, что приводило к большим потерям.

Малиновский отдал дань уважения противнику, которому испанские республиканцы могли противопоставить лишь наспех сформированное ополчение: «Восставшая армия во главе с кадровым офицерством, 70–80 % которого оказалось на стороне мятежников, сразу же начала свое триумфальное шествие по стране, плюс к этому на арене борьбы появились регулярные марокканские части и Иностранный легион Испанского Марокко.

Эта организованная и грозная сила докатилась до самого Мадрида, сея страх и панику в рядах наскоро организованных колонн, которые республика сумела выставить для открытого боя. Попытки республиканского командования остановить наступление мятежников контрударами не имели успеха. Завязалась упорная борьба непосредственно на подступах к Мадриду, которая закончилась 6 ноября сильной атакой мятежников непосредственно на Мадрид. Фашисты предполагали овладеть столицей Испании в годовщину Октябрьской революции. Однако против всех ожиданий республиканская армия устояла».

Среди республиканских командиров Малиновский хуже всего относился к анархистам: «Самой отвратительной группой командного состава является группа анархистов, которая пока еще поддерживает свой слабый авторитет среди анархистских частей сплошной демагогией. Эта группа немногочисленная, но очень ядовитая».

Он отмечал низкий уровень дисциплины в испанской республиканской армии:

«Огромное значение для боеспособности армии имеет дисциплина — не внешне выраженная, а глубокая внутренняя дисциплина, основанная на глубоком осознании своего долга и ясных целей борьбы, дисциплина, поддерживаемая как мерами внушения и воспитания, так и мерами принуждения.

Как раз дисциплина является ахиллесовой пятой республиканской армии. Командный состав сам не чувствует ответственности, и никто его не привлекает к ответственности; его не судит военный трибунал, а если и судит, то почти всегда оправдывает. Если офицер бросит в бою свой взвод, роту или батальон и дезертирует из боя, он не несет наказания за свое преступление. Наоборот! Бывали поразительные случаи, когда сбежавшего из боя офицера производили в высший чин и назначали на высшую должность. Примеров этому много: командир 17-й бригады Мадронеро, сбежавший с поля боя, почти сразу был произведен из майоров в подполковники и назначен командиром дивизии.

Безответственность, поощряемая предателями всех мастей, засевшими в государственном и военном аппарате республики, ослабляет боевую мощь армии. Вследствие этого командиры бросают свои подразделения и части на произвол судьбы при первой же артподготовке или авиабомбежке со стороны противника. Оставшиеся без командования бойцы, кое-как посопротивлявшись, при первом предательском выкрике “Нас обходят!” бегут из боя вслед за командирами. А ведь это хорошие в основной своей массе бойцы. Но, лишившись командира, они бросают оружие и в панике бегут, бегут, бегут, пока не устанут, а потом наткнутся на грузовые машины, припугнут шоферов — и в тыл. Тут же — к случаю! — найдутся офицеры, готовые возглавить это движение, и вот уже покатилась вся эта масса на машинах по всем дорогам в тыл. Такова типичная картина бегства анархистских, конфедералистских, социалистических или просто беспартийных частей республиканской армии. Так позорно бежал почти весь Арагонский фронт в последнюю операцию, которая завершилась таким большим поражением республиканских войск».

Наоборот, подчеркивал Родион Яковлевич, в армии Франко царит железная дисциплина:

«Франко всеми средствами поддерживает жесточайшую дисциплину в своей армии. Проявление трусости, как для офицера, так и для солдата, карается на месте смертью. Обороняемый рубеж никто не имеет права покинуть без приказа — отход дрогнувших тут же карается расстрелом. Такая дисциплина держится на величайшем насилии, терроризирующем все инакомыслящее, но также ведется большая демагогическая работа, в том числе в прессе.

Примечательно, что офицеры испанской фаланги живут и едят вместе с солдатами, получают чуть ли не одинаковое с ними жалование; нередко служат им примером самоотверженности и мужества. Все офицерство чувствует на себе железную дисциплину — никому никогда не удастся уйти от ответственности и наказания за преступление в бою. Если его взвод или рота побежит с поля боя, в первую очередь расстреляют офицера. Поэтому, пока жив, он никому не позволит уйти из боя, и сам будет стрелять в первого дрогнувшего. Так поступают капралы и сержанты, надеясь стать офицерами и обеспечить для себя впоследствии, после войны, безбедную жизнь. Вот чем держится дисциплина в армии мятежников.

Республиканцы не знают ни одного случая, когда бы они легко взяли у фашистов какую-нибудь позицию, горку или населенный пункт. Они отвоевали у мятежников Кихорну, Бельчите и много других селений, но с каким упорством защищались фашисты. Я никогда не видел большего упорства в обороне, хотя довелось участвовать в мировой войне 1914–1918 гг. и все это время драться с немцами, как известно показавшими величайшее упорство в обороне.

В наступлении мятежники гораздо слабее. При упорной обороне республиканцев (а она также имела место) противник быстрее разбивается об оборону, чем в таком же случае республиканцы.

В общем и целом нужно признать, что мятежникам удалось сохранить высокую боеспособность армии, намного превышающую боеспособность республиканской армии…

Нужно полагать, что жестокость режима Франко в известной мере ограждает его армию от предательства, шпионажа и разложения, разъедающих вооруженные силы республиканцев…

Можно сказать, что фашисты имеют хорошую современную авиацию и артиллерию, хорошую зенитную артиллерию, большое количество саперных частей, дисциплинированную, но слабо подготовленную пехоту и неудовлетворительные танки.

Судя по характеру боевых действий, выучка войск у них построена на полном взаимодействии между пехотой, авиацией и артиллерией, с максимальным использованием авиации и артиллерии».

В этих условиях численный перевес республиканских войск не удавалось реализовать даже при помощи советских советников и советского же вооружения и боевой техники, а также при помощи интербригад.

По утверждению Малиновского, «вооружение мятежников также намного превосходит вооружение республиканской армии. Так, например, у них в большом количестве имеются мортиры — не менее 4-х на каждый батальон, и это при наличии специальных мортирных подразделений, придаваемых дивизиям, наносящим главный удар. Так в январе 1938 г. при овладении районом исключительно важных высот (Альба-де-лос-Селадос, Эль-Мулетон, Сьерра-Горда) фашисты сконцентрировали свыше ста мортир и нанесли их огнем очень большие потери 39-й, 35-й и 68-й пд».