Томас Дримм. Время остановится в 12:05 - Дидье ван Ковелер

– Ты хорошо держишь удар, – замечает он.

И не спеша потягивается. На нём новый банный халат, который он взял с полки.

– Ты имеешь право злиться, Томас. Имеешь право бояться. Чувствовать робость в присутствии Дьявола. От меня бесполезно что-либо прятать, и ты знаешь об этом, сын мой.

Я молчу. И продолжаю изучать его с ног до головы. Я рассматриваю каждую черточку. Раскладываю на составляющие. Отделяю от созданного им образа, от его мнимой глубины. Он красив, очень красив, но я на него совсем не похож. У меня глаза матери и характер Робера Дримма. Мне плевать, что этот псих считает меня своим сыном. Плевать, что он принимает себя за Дьявола. Это его проблемы. Если это он подарил мне жизнь, тем хуже для него: я ее ценю и ничем ему не обязан. Но я не виню его. Он читает мои мысли? Ну и пусть. Наоборот: теперь я знаю, как его победить. Чтобы он больше не мог внушать мне свои.

– Ты не злишься на меня? – удивляется он.

– Нет, я вам даже благодарен. Вы причинили себе много зла из-за меня. Это трогает.

Он смотрит на меня с тревогой, медленно поглаживая подлокотник кресла.

– Обожаю твою гордыню. Это хорошо. Главный из грехов. Крайне необходимый. Я горжусь тобой, мой мальчик.

Я спрашиваю с вызовом:

– Что вы сделаете? Признаете меня своим сыном?

На долю секунды он застывает в кресле. Но сразу же берёт себя в руки и снова начинает качаться.

– Не так быстро, Томас, не так быстро. Наследственность – это всего лишь код, который может сработать, а может и не сработать. Слишком много факторов в этом участвует… Тебе надо проявить себя, ты еще не оправдал мои ожидания… Но ты заметно прогрессируешь. Только понимаешь задачу наоборот: это тебе надо меня признать. Признать своим наставником и добиваться наследства.

Нокс наблюдает за моей реакцией. Я наливаю себе стакан воды. Небрежно поправляю картину на стене. Он продолжает, забавляясь моими попытками изобразить непринужденность:

– Я сделал всё, что должен был сделать. Мы с сестрой считаем, что сто пятьдесят лет земного воплощения – достаточный срок. Бессмертие невыносимо скучно, скоро сам поймешь. Надо каждый раз возрождаться в другом теле, это единственное лекарство против скуки. И главная причина, чтобы жить. И да, ты не подозреваешь об этом, но твоя чистота – источник моей молодости. Отравляя тебя, я восстанавливаю силы.

Он удовлетворенно вздыхает и проводит рукой по своим длинным черным волосам.

– Это очень приятно – готовить себе наследника. Искать того, кто примет мою миссию. Пробуждать в нём вкусы, склонности… Когда-нибудь ты в этом убедишься сам.

Нокс поворачивается в кресле и смотрит мне в глаза.

– И наконец, ты должен отречься от своей человеческой половины. Это последнее решение, которое тебе осталось принять. Оно предопределит твою жизнь. Но сейчас пока у тебя есть выбор.

Нокс складывает ладони, постукивая кончиками пальцев.

– Ты можешь встать плечом к плечу со мной, Томас. И мы изменим мир. Я открою тебе механизмы управления людьми, секреты власти и способы не поддаваться чувствам. Объясню смысл роли, которая ожидает тебя, – не бойся, не кровожадного чудовища. Это роль хозяина дома, который создает атмосферу, угощает или лишает угощения тех, кто принял его приглашение. Я оставлю тебе ключи от этого дома. Ключи, которые открывают все двери.

Он делает паузу. Я молчу.

– Хочешь управлять страной? Нет ничего проще. Я дам тебе коды президента и вице-президента, и ты будешь посылать приказы в их чипы, как ты делал вчера вечером с Робером Дриммом. Так я превратил старого Нарко в овощ: я посылаю ему в мозг дозу парализующих частот, чтобы он оставался одновременно бездействующим и презентабельным. Этакий национальный герой, обеспечивающий стабильность государственных институтов… Что касается сына, то я сделал его вечным наследником, который грызет удила и мстит за время, которое проходит зря. История продолжится и с его внуком. Я погубил их династию, но дал им средства для уничтожения любой оппозиции. Абсолютная власть в руках моих марионеток – это единственное, что меня увлекает, Томас. Диктатура под контролем. Но время от времени надо устраивать маленькую революцию, чтобы оживить это болото. Увидишь, когда окажешься на моем месте.

Нокс ждет моей реакции. Но я только молча смотрю на него.

– Ты можешь и отказаться от своего происхождения. Прямо сейчас вызвать полицейских и выдать меня им. Решай сам. Я не буду сопротивляться. Позволю себя арестовать. А потом исчезну, чтобы создать себе другого наследника… У меня достаточно времени.

– А Керри?

Нокс глубоко вздыхает.

– Хочу о том же спросить тебя, Томас. Что ты о ней думаешь? Это невероятно волнующе, правда? Встретить своего двойника… то есть родственную душу.

– Это вы активировали наши хронографы?

– Не совсем. Когда мы не хотим вмешиваться, у нас всегда под рукой неиссякаемая материя: людской эгоизм и другие пороки. Нет ничего проще, чем манипулировать такими, как Пиктон или Бюрль. Малышка Керри отлично справилась с параллельными мирами. Мы довольны результатами теста. Твоя напарница тоже очень перспективна.

– С ней сейчас ведется такой же разговор, да? Та же самая сцена, но с Лили Ноктис?

– Я вижу, ты понял, как мы функционируем. Да, та же сцена, но с одним отличием. Керри редко, однако всю жизнь общалась со своей настоящей матерью, даже если считала ее крестной. Между женщинами связи налаживаются легче. Восхищение, осознание себя, разочарование, постоянное соперничество… У мужчин это всегда борьба. И не молодость побеждает, а старость уступает.

Я не позволяю Ноксу вернуться на его территорию. И направляю разговор туда, куда нужно мне. Он хочет борьбы? Он ее получит.

– А моя мать? У вас к ней есть какие-нибудь чувства?

В его взгляде вспыхивает веселье.

– Я выбрал ее, руководствуясь чисто субъективными критериями. Неоцененная красота, невостребованный интеллект, разочарованность и способность к разрушительным действиям. Необходимые качества, чтобы воспитать тебя неправильно и подготовить к твоей судьбе. Но буду честен: я выбрал Николь в основном из-за ее мужа. Из-за того, кто старался привить тебе культуру, бунтарский дух, искренность и поселил в твоей душе гремучую смесь восхищения, разочарования и безоглядной жалости. Без Дримма ты бы вырос безграмотным и обозленным ничтожеством, для которого Зло – не цель, а средство. Но я возлагаю на тебя и другие надежды…

– А госпожа Бюрль?

– Обычная приемная мать. Доброе сердце, потребность в любви и трусливый характер. Человеческие слабости, от которых мы хотели предохранить вас обоих, поместив в эти тщательно подобранные приемные семьи. Смесь привязанности, разочарования, стыда, которую они в вас вдохнули, – самый краткий путь к ненависти.

– Для чего нужна ненависть?