XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера - Инга Максимовская

послала. Еще бы, она столько лет кровиночку свою пристроить пытается. А по твоей вине единственный безумец, позарившийся на нашу подругу вот-вот отдуплится. Операция у него. Пффф. А мы еще и виноваты. Да мы вас спасли всех. Дураки. Все, бум.

Взрыв я не услышала. Только увидела, как валится кулем на пол убийца, придавленный тяжелой дверью, как с визгом падает на пол проклятая ведьма Нелли. Как мой любимый мужчина медленно пошатываясь подходит к своему несостоявшемуся убийце и его лицо перекашивает от боли и ярости. Он снова похож на себя, и мне так хочется прижаться к нему, ощутить тепло и больше никогда не отлепляться. Только вот нужна ли ему я – продолжение его врага, дурная кровь.

Егор Холод

Да. Вот именно сегодня это случится. Точно случится. Совершенно определенно. Чертов растоптанный цветочный медведь, отчего-то не вышвырнутый мной прямо в окно, укоризненно смотрит с раскуроченного комода, стоящего возле вывернутого причудливым узором дверного проема. У косолапого укоризненный вид и пробоина в районе пуза.

Отчима унесли десять минут назад, сам идти он не смог, и я подозреваю, благодаря кому. А я вдруг почувствовал, что моя ненависть к прошлому испарилась. Ушла, сделавшись неважной и далекой. Человек, сломавший мою жизнь, вручил мне самый невероятный подарок – будущее с мелкой пышкой, похожей на сахарную мармеладную лягушонку. И даже этот проклятый всеми богами город перестал быть для меня персональным тартаром. Потому что здесь, оказывается, я могу быть счастливым.

– Нелька ушла, – голос Михуила меня заставил вздрогнуть и собраться. Тело все еще не слушалось до конца, и в голове плыл сиреневый туман, слегка подсвеченный вспышками просыпающегося сознания. – Мегера, мать ее.

– Пусть идет, она просто дура. Жадная и глупая, – устало скривился я, борясь с тошнотой. – Миш, где Зина? Ты знаешь? Она нужна мне.

– Очень надеюсь…

Договорить он не успел. Что-то разноцветное, верещащее и совершенно обалденно пахнущее яблоками влетело в номер, сбило меня с ног и забарахталось, как перевернутая на спину жабка. Я свалился на пол, как подкошенный и замер, одуревая от ощущения безмерного счастья. Черт, надеюсь у Михи хватит ума уйти.

– Холод, ты все-таки гад, – пропыхтело нечто, голосом Промсардельки и заскакало на моем распластанном теле, как на батуте, пытаясь встать.

– Знаешь, детка, ты снова меня сразила наповал. Это уже становится традицией. И знаешь, твой способ совращать меня очень даже мне нравится, – хохотнул я, сжимая ладонями самую аппетитную часть моей сахарной булочки. Она задохнулась и прожгла меня взглядом своих ошеломительных глаз. Смешная такая. Щеки ее запылали кирпичным румянцем. Люблю.

– Люблю.

– Что ты сказал? – прошептала эта странная женщина, распахнув свои омуты. Черт, я что вслух это произнес? Ведьма. Яблочно-карамельная ведьма, от которой у меня начисто срывает башню. – Холод, ты чертов придурок. Гадский, противный, сумасшедший издеватель и врун. Наглый лжец, если бы у тебя нос рос, как у Пиноккио, ты бы им уже проткнул небо. Отпусти.

– Не могу, – глупо осклабился я, ощущая себя сейчас слюнявым влюбленным идиотом. – Ты давишь коленом на очень тонкие струны моей души. Если я тебя отпущу, то боюсь, не видать мне наследников. И тогда ты меня бросишь? На хрена тебе неполноценный муж?

– Кто? – округлила губки эта несчастная.

– Зина, пожалуйста, не делай так, – простонал я. – Сумасшедший муж тоже чай не сахар.

– Кто?

Я зарычал, когда конфетка вывернулась из моих рук, вскочила на ноги и понеслась в сторону двери, со скоростью реактивной белки. Ну уж нет, не уйдешь. В три прыжка догнал мерзавку, укравшую мой мозг, сердце и прочий ливер.

– Знаешь что, я в жизни столько не бегал ни за одной женщиной, – прохрипел в ее растрепанный затылок, вжимая в себя напряженное, как струна мягкое тело. В голове зазвучали литавры, и что там еще звенит и гудит и вообще лишает возможности мыслить?

– Не догнал бы, если бы эти чертовы баретки не были таким неудобными, – простонала Зина. – И вообще, мне наплевать, за кем ты там не бегал задрав хвостище.

– Хвостище говоришь, – хмыкнул я, развернув ее к себе. – Иногда мне хочется надрать твой шикарный зад. Останавливает только то, что я рискую в этом случае остаться без ума. Кстати, колготки у тебя просто огнище, но юбку все же стоило надеть подлиннее. Невеста Егора Холода должна выглядеть прилично.

– Невеста, слышала? – раздался противный шепот из коридора.

– Бедный политик. Все таки поплыл мозгом. Эх, такие потрясения не проходят бесследно, – ответила темнота.

– А я говорила, влюбился он.

– У меня нет кольца. Пока нет, – прошептал я, наслаждаясь паникой в любимых глазах, – зато есть растоптанный медведь, миллион облезлых роз и стойкое желание сделать тебя счастливой.

– Ты сумасшедший, – улыбнулась моя булочка, и вдруг подалась вперед и я почувствовал сладость ее губ на своих.

– Это значит да? – прошептал я ей в рот?

– Это значит «Я подумаю». – хмыкнула бесстыдница.

– Только не очень долго. А то у меня уже кончается терпение. Я вдруг понял, что страшно хочу стать мужем подкаблучником, зятем и…

– Я согласна. Но при одном условии. Ты прекратишь меня звать Лягушонкой.

Глава 21

Зинаида Месяц спустя

Я остановилась на пороге моей родной квартиры и сжала пальцами заветную коробочку. Странное чувство. Такое сладкое и в то же время мне страшно до спазмов в солнечном сплетении. Аптекарша сказала, что точность теста девяносто один процент. Это много, ведь правда? Я малодушно откладывала его покупку уже три дня. Просто боюсь, вдруг это ошибка, просто сбой гормонов от ожидания свадьбы и нервов от произошедших с нами событий. Говорят такое случается.

Повернула ключ в замке и проскользнула в знакомую до сантиметра квартиру, в которой провела всю свою жизнь. И которая скоро останется пустой и сиротливой. Мама съехала еще две недели назад, прихватив с собой мою Чучмечку, которая теперь обживает милый двухэтажный особнячок, принадлежащий бомжу под прикрытием. Про виллу под мостом Апполинарий не обманул. Только она оказалась настоящей и совсем даже не картонной. Мама строит Полика, оранжерею, «маленькую тепличку» на полгектара, и очень счастлива в