Перворожденный - Стивен Бакстер

Лицо Гроува окаменело.

— Ах!

— Говорят, пневмония. Но, по правде сказать, я считаю, что он просто истощил свои силы. Он был не так стар.

— Вот и еще один из нас ушел. Стало еще меньше тех, кто сможет вспоминать, откуда мы пришли. Как вы считаете, миссис Уайт?

— Называйте меня Эмелин, пожалуйста. А вы приехали издалека?

— Не из такого далека, как вы, но все равно издалека. Теперь мы живем в Александрии — это город не на Ниле, а в Илиуме.

— Где это?

— В Турции, насколько мы знаем. — Он улыбнулся. — Мы называем наш город Новой Троей.

— Воображаю, что вы здесь из-за телефонного звонка в Вавилоне.

— Разумеется. Наставник Абдикадир написал мне, а также Блуму, надеясь выйти на контакт с Джозом. Лично у меня нет ни малейшего представления о том, что все это значит. Но кто-то же должен это знать.

Ребенок начал плакать. Блум раздраженно хлопнул в ладоши.

— Хорошо, нас ждет Вавилон, — сказал он. — Если, конечно, капитан, вы не хотите отдохнуть…

— Давайте сперва сделаем дело.

— Мистер Бетсон, вы не покажите нам путь?

Бетсон быстро поднялся по лестнице, Гроув и Эмелин последовали за ним.

Перед тем, как выйти на крышу, Эмелин еще раз обернулась. Изабель изо всех сил старалась успокоить ребенка, Блум с поднятой рукой злобно на нее наступал. Эмелин когда-то работала в Чикаго с Джейн Аддамс, и эта сцена вызвала в ней отвращение. Но в то же время она ясно понимала, что ничего не может сделать для этой бедной девушки, а если сделает, то той будет еще хуже.

Она быстро вышла на крышу, щурясь на пыльном вавилонском солнце.

Пассажиры и их багаж были погружены на грубый открытый фаэтон. Блум послал своего слугу за тягловыми животными.

Эмелин была шокирована, когда вместо ожидаемых ею лошадей увидела, кого привел каменный человек. Он вернулся с четырьмя себе подобными.

Разница заключалась лишь в том, что слуга Блума одевался в тряпье, а эти четверо обходились без одежды. Трое из них были мужчинами, их гениталии болтались между ног маленькими серыми комочками. У женщины были тощие груди с длинными отвислыми сосками. Все они были мускулистыми, приземистыми, их тела густо покрыты волосами. Их внушительная мускулатура и низкие, сведенные вместе брови придавали им вид горилл. Но в то же время, гориллами их назвать нельзя: они явно близки к людям. Руки их практически лишены волос, глаза чисты. Было жутко смотреть, как все четверо нацепили на себя сбрую, причем каждому на шею накинули петлю.

После этого Блум взял кожаный кнут и стегнул их по голым спинам без всякого милосердия. Каменные люди вздрогнули и медленно сдвинули тяжелый фаэтон с места. Слуга Блума шел рядом с ним, не отставая. Эмелин видела, что у всех четверых несчастных спины были исполосованы рубцами вдоль и поперек и покрыты глубокими старыми шрамами.

Блум вытащил глиняную бутылку и пустил ее по кругу.

— Виски не хотите ли? Качество не очень, но промочить глотку все равно не помешает.

Эмелин отказалась. Гроув и Бетсон пригубили.

Гроув начал вежливо расспрашивать Эмелин о ее путешествии из замерзшей Америки.

— О, оно заняло целую вечность! — ответила она. — Я себя чувствую опытным путешественником.

Гроув подкрутил усы.

— Я слышал, что Америка сильно отличается от Европы. Никаких людей…

— Кроме нас, никого, — ответила Эмелин. — Ничто так не напоминает старую Америку, как Чикаго. За пределами города не было найдено ни единого признака людей, никаких следов индейских поселений… Мы не встречали никого, пока первопроходцы из Европы не появились в дельте Миссисипи.

— И никого из этих полулюдей, или недолюдей, или предков людей, какими так богата Европа, там тоже нет?

— Нет.

«Мир» был лоскутным одеялом, составленным из разных временных пластов, собранных здесь по всей человеческой истории и предыстории — людей и разных ветвей гоминид, которые предшествовали человечеству.

Эмелин сказала:

— Создается впечатление, что до Нового Света добрались только люди. Нога более древних существ никогда там не ступала. Однако у нас тоже есть свой зверинец, капитан! Мамонты, и пещерные медведи, и львы… Наши охотники просто на седьмом небе.

Гроув улыбнулся.

— Звучит замечательно. Свобода от всех сложностей старого мира — такой Америка была всегда, надо полагать. А Чикаго представляется идеальным местом для предприимчивых людей. Я был очень благодарен Джозу, когда он решил вернуться сюда, после всех дел с Глазом и Байсезой Датт.

Эмелин непроизвольно вздрогнула, когда услышала это имя. Она знала, что ее муж питал вполне определенные чувства к этой никчемной женщине и сохранил их до самой своей смерти. Глубоко в душе Эмелин никогда не могла избавиться от беспомощной, безнадежной ревности к той, которую сама она никогда не видела. Ей захотелось сменить тему разговора.

— Расскажите мне о Трое, — попросила она. Гроув скривился.

— На свете есть отвратительные места, и одно из них — наше. По мере основания своей империи Александр заполонил ее массой городов, а наш город назвал Александрией на Илиуме.

— Куда бы Александр ни приходил, он везде основывал города. В Греции, в Анатолии, и вообще везде. Но теперь он строит новые города на месте старых. Так здесь появились Новые Афины, Новая Спарта. Даже Новые Фивы, хотя говорят, что он это сделал из чувства вины, потому что сам же и разрушил старую версию перед Разрывом.

— Троя особенно дорога царю, — вставил Блум. — Потому что, как вы знаете, он считает, что происходит по прямой линии от Геракла, и в раннем возрасте взялся подражать Ахиллу.

Эмелин обратилась к Гроуву:

— Боюсь, что немногочисленные здешние британцы должны были просто утонуть в бескрайнем море греков, македонцев, персов и прочих народов. Как вам всем известно, Британия впервые была колонизована беглецами из побежденной Трои. Александру, надо полагать, очень льстит, что тем самым круг причин и следствий замкнулся, и Новая Троя основана потомками троянцев.

— Он бросил нас здесь в компании женщин со своего багажного поезда и разрешил делать с ними все, что угодно, — сказал Гроув. — Это случилось примерно пятнадцать лет тому назад. Видит Бог, сладить с ними было нелегко, но мы сладили. Так что теперь нет никакой разницы между «томми» и сипаями. Полагаю, все мы уже стали новой ступенью во всеобщем развитии. Но всякую философию я оставляю философам.

— А как насчет вас, капитан? У вас когда-нибудь была семья?

Он улыбнулся.

— О, я всегда был слишком занят приглядыванием за своими людьми. Дома у меня есть жена и дочка, или, скорей, были. — Он бросил взгляд на Бетсона. — Однако отец Бена был моим капралом. Твердый орешек из северо-восточной Англии, лучший тип в своем роде. К сожалению, он позволил монголам себя искалечить. Хотя это случилось не раньше, чем он порвал отношения со сторонниками Александра. Когда несчастный Бетсон в конце концов умер от своих многочисленных ран, его женщина не особенно желала нянчиться с Беном: он был гораздо больше похож на Бетсона, чем на нее. Поэтому я взял его к себе. Таков мой долг, знаете ли.