Инструктор. Пока горит звезда - Андрей Воронин

При мысли, что его мозги будут разбрызганы по всей комнате или он умрет в собственной блевотине, Кещяну стало нехорошо, и он принял решение выбраться из этой передряги живым и невредимым. Все, что от него требовалось, — это как можно скорее выбраться из Москвы, исчезнуть из России на длительный срок, если не навсегда. Так он обеспечит свою безопасность. В конце концов, у него есть банковский счет, денег на котором вполне хватит на сытую старость где-нибудь на Канарских островах. Там его никто не найдет и даже не будет искать. В этом Кещян был уверен на все сто процентов.

Машины, проезжая мимо, не останавливались, а какой-то лихач, пронесшись вплотную, бросил в Кещяна окурок, чем вызвал у последнего прилив животного раздражения, несмотря на общую плачевность ситуации.

«Сволочь! — зло подумал Кещян, глянув вслед своему обидчику. — Думаешь, самый умный? Знал бы ты, с кем связываешься, обгадился бы со страха!»

Впрочем, мысленное отмщение с жесточайшим расстрелом лихача нисколько не успокоило Кещяна. Он стоял как неприкаянный у дороги и голосовал. Неясно, какими мотивами руководствовались автолюбители, но они, как сговорившись, проезжали мимо Кещяна, даже не сбавляя скорости.

Только через полчаса остановился белый замызганный «жигуленок» с плюгавым старичком, лузгавшим семечки. Кещяна аж передернуло от отвращения. В былые времена он скорее застрелил бы подобного типа в ближайшей подворотне, как последнего лузера в жизни, но теперь он должен был с ним любезничать. Он старался не думать о плохом, но мысли сами лезли в его уставшую и больную голову. Одна хуже другой.

— Отец, отвези меня в Подмосковье.

— Что-что? — переспросил глуховатый шофер.

— Дед, — грубовато начал Кещян, чья нервная система сейчас была разбалансирована. — Я тебе долларами заплачу, только отвези меня в Люберцы.

— Как ехать-то?

— По Рязанскому проспекту, там недалеко. Покажу по дороге. Триста баксов дам.

Дед прищурился и испытующе посмотрел на Кещяна, словно не верил, что с виду вполне приличный и дорого одетый мужчина будет останавливать бомбилу, чтобы поехать на какую-то дачу в Люберцах.

— Да не вру я, не вру, — сказал Кещян, видя, что старик мнется. И для подкрепления своих слов Анзор извлек из кармана брюк кожаный кошелек и достал оттуда хрустящую купюру. — Сотня — задаток. Остальное получишь на месте.

Вероятно, только сейчас до пенсионера дошло, что он может обогатиться.

— Ну, садись, раз так, — сказал старик и взял у Кещяна деньги.

— На электричках я не езжу, — пояснил Кещян. — А своя машина сломалась. Отогнал ее на СТО. На даче, как назло, девушка осталась. Я пообещал ее забрать. У меня такое убеждение, что настоящий мужик должен держать свое слово. А тут хоть порвись!

— Должен, — эхом откликнулся водитель. — Да только вот разные попадаются. Позавчера посадил одного. Говорит, довези до метро. Довез. Там его дружки подскочили. Пьяные все вусмерть. Вылезай, говорят, дед. Убивать будем. Я не растерялся и вдарил по газам, да так, что тот молодчик из открытой дверцы на полном ходу вывалился. И поделом, если с ним что сталось.

Кещян надеялся, что этот болтливый бомбила скоро заткнется. У него болела голова, и всего, словно струпьями, обсыпало проблемами, а тут этот водила, который, наверно, воображает, что Кещяну интересно выслушивать его житейские байки.

— А потом… позавчера… — не унимался старичок, выруливая на оживленную магистраль.

Но Кещян уже не слушал, что там потом, он напряженно бросал взгляды на часы, словно торопился, и лихорадочно думал, каким образом покинуть страну. Еще он постоянно оглядывался, как параноик, которому мерещится, что все его преследуют и хотят похитить.

Анзор разработал простой и вместе с тем действенный план. Жизнь этого бомбилы со всеми его горестями и радостями ничуть его не волновала. Какая разница, одной жизнью меньше или больше, если речь идет о его существовании. Кещян как ни пытался, но все не мог вдуматься, как это мир будет существовать без него. Нет, это крайне несправедливо. Он должен оставить их всех с носом. В том числе и Орбели.

Водитель все щебетал и щебетал, не подозревая, что дни его сочтены. Когда он вырулил на Рязанский проспект и «жигуленок», натужно тарахтя, покинул пределы города, Анзор попросил остановить машину.

— Отлить хочется, — Кещян на ходу придумал благовидный предлог.

— Дело житейское, — вздохнул старик. — Девушка ждет небось…

Кещян, дождавшись, когда старик остановит машину, вышел из нее, обошел и присел возле переднего колеса со стороны водителя.

— Дед, у тебя с колесом что-то… Кажется, пробито. Воздух пускает.

— Как пробито? — забеспокоился бомбила, словно речь шла о судьбе всей вселенной.

— Пробито, — подтвердил Кещян, для пущей убедительности пощупав камеру.

Уловка сработала. Старик, не на шутку встревожившись, выскочил из машины. Едва он присел на корточки и еще даже не успел дотянуться рукой до камеры, как Анзор ловким ударом ботинка сшиб его на асфальт. Удар получился сильным. На загляденье. Анзор даже порадовался за себя, вспомнив молодость, когда мог уложить любого противника одним ударом ноги или кулака.

— Ты что… — прохрипел старик, у которого из носа потекла кровь.

— Получай, сволочь, за все! — и Кещян еще одним ударом окончательно уложил старика, чье тело сделало в воздухе небольшой кульбит, прежде чем упокоиться на асфальтной глади.

— Гад, — ухмыльнулся Кещян и, присев на корточки, достал из кармана затасканных джинсов бомбилы потрепанный кошелек.

Кещян действовал в перчатках, поэтому и не беспокоился за отпечатки пальцев. Напрягая оставшиеся силы, он стянул старика с обочины и спрятал тело за густой полосой придорожного кустарника.

«Так будет со всеми, — удовлетворенно подумал Анзор, забрасывая труп сухостоем и ветками, — кто станет на моем пути. С каким бы удовольствием я прибил бы самого Орбели и занял его место. Он уже давно, паскуда, просится. Чувствует, шкура, что его ненавидят, поэтому обложился с ног до головы охраной. Не понимает очевидного, что, когда его перестанут крышевать, он станет дешевой марионеткой».

Разобравшись с трупом, Кещян вернулся к машине и с удовлетворением отметил, что никто из проезжавших даже не остановился. Все торопились по своим делам, а может, просто не хотели связываться с незнакомыми людьми. Кто это в позднее время будет торчать на дороге за Москвой?

Усевшись на водительское сиденье, Кещян включил первую передачу и резко тронулся с места. Фары светили тускло, и Анзор ехал со всей осторожностью, на какую только был способен. Вдобавок к вечеру подморозило, и поэтому он не гнал что есть силы, хотя внутренний голос подгонял: «Давай, давай, давай»!

«Осталось пересечь границу, — подумал Кещян, — а потом я окажусь в Белоруссии, где меня никто не достанет. Там тихо и спокойно. Орбели со своими шакалами в первую очередь начнет шерстить вокзалы и аэропорты, предполагая, что я поспешил убраться в теплые края. Но я не такой дурак, как они думают. Пока они разберутся, что к чему, меня здесь уже не будет. Залягу на дно в каком-нибудь небольшом европейском городке, и ищи-свищи. Пусть скрежещет зубами от злости и боится наступления дня расплаты».