Капитанская дочка для пирата - Мирослава Адьяр

– Пожалуйста… – выдыхаю хрипло, даже не знаю о чем прошу. Смущенно утыкаюсь в его плечо, но резкий рывок выбивает из меня крик и заставляет откинуться назад.

Он будто переключается, в глазах загорается безудержный огонь. Энзо придерживает меня за плечи, и мы неожиданно меняемся местами.

Теперь он нависает надо мной, а я ловлю его движения и взгляды. Пламя костра дрожит и обнимает широкие плечи, оттеняет волосы золотом, а в глубоких зрачках горят звезды.

Руки больше не нежные. Они настойчиво шарят по телу, царапают, щипают. Подхватив нижнюю часть купальника, Энзо срывает ее. Беспощадно. Словно это немыслимая помеха.

Он настойчив и раскрепощен. Даже жесток в своем желании обладать. Властно собирает мою дрожь в свои ладони и губы и не скупится на пикантные прикосновения.

Я выгибаюсь от каждого вдоха и выдоха. Он слизывает влагу и цепляет языком сокровенные чувствительные точки. Энзо стремителен и горяч.

Он дышит сквозь зубы и, сдерживаясь, раздувает ноздри. От его коварной ухмылки мне становится жарко. Сильно сдавив бедра пальцами, Энзо одним движением переворачивает меня на живот. Тянет за ягодицы вверх и, прижавшись горячим пахом, размашисто водит от талии до груди.

Ловкие пальцы растирают набухшие соски, и я почти кричу. Я больше не могу! Но вместо крика из глотки вырывается раскрошенный хрип.

Мой Энзо понимает. Отстраняется всего на миг, чтобы снять белье. Наклонившись к уху, шепчет:

– Не нужно было меня поить. Я становлюсь неуправляемым, Ария…

Прижимаюсь к нему, и слова глохнут, превращаясь в животный рык.

Больше, хочу больше немедленно!

Он каменной-твердый, раскаленный, а руки сжимают мои бедра до боли, до отметин на коже. Завтра там будут синяки, но я касаюсь пальцами его ладоней, умоляю сжимать сильнее. Оставлять на мне знаки и метки.

– Люблю… – выдыхаю со стоном, чувствую, как подается вперед резко, без всяких нежностей, наполняет меня собой, до сладкого вскрика и искр перед глазами. – Люблю!..

Я взрываюсь моментально, от первого же движения, но это только начало. Энзо неудержим, безжалостен: он врывается в меня и мучает острым удовольствием снова и снова.

Одна рука на моем горле, сдавливает властно, до радужных искр и красных пятен, острые зубы впиваются в плечо, а вторая скользит по спине и ныряет вниз. Пальцы касаются соединения наших тех, гладят, пощипывают и подталкивают меня за край.

Я расколота на части, а Энзо собирает эту мозаику снова, чтобы потом разбивать ее всю ночь напролет.

Рывок, и я прижата спиной к его груди. Обезумевшая от жажды и удовольствия, я двигаюсь сама, развожу колени шире, раскрываюсь больше, позволяю проникнуть глубоко. Д-да, вот так! Еще чуть-чуть, еще сильнее.

Захлебываюсь нашими общими стонами.

Его руки сжимают грудь, а я запрокидываю голову и тону в дикой зелени его глаз.

Не думай. Отдай мне все, что можешь…

– Ну же, Энзо, – голос срывается от быстрых бесконтрольных толчков. Впиваюсь ногтями в его бедра, оставляя красные полосы.

Он вжимается, кусает спину и сдавливает ладонями грудь, а потом вскрикивает. Его пульсация накрывает меня с головой, тащит в темень. Припадаю на локти и стягиваю под собой покрывало, загребая мягкий песок.

– Ария… – шепчет Энзо. Не шевелится во мне, только целует спину и гладит живот. – Я сделал тебе больно?

Оборачиваюсь, насколько это возможно и тяну его за волосы ближе. Целую хаотично, рвано, хочу разделить с ним этот мягкий мрак, что утащил меня на самое дно, отдать часть сладкой дрожи, что скрутила тело.

– Нет, – шепчу между поцелуями, – нет, мне не больно, – кусаю его за нижнюю губу и вглядываюсь в светлеющие глаза. – Разве ты сам не чувствуешь?

Он немного отодвигается, ласково перекладывает меня на спину. Тянет дорожку тепла по животу и ложится на меня щекой. Будто слушает, как там урчит голодный желудок.

– Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Боюсь напортачить своим напором. Я сейчас, как подросток. Очень много лет воздерживался, а тут… – он смеется и выдает шутливо: – Такая аппетитная лань попалась! – крадется вверх и, захватывая губами сосок, слегка прикусывает его.

Стоит вдохнуть ее запах, собрать губами пряно-соленый вкус кожи, как я загораюсь снова.

Хочу, хочу, хочу…

Так сильно, что сводит скулы от желания. Но тонкое урчание живота Арии просит меня немного повременить.

Несу ее на руках к воде, сам умываю и не позволяю вырваться.

– Стой смирно, фурия!

Она смеется, острые коленки дрожат, и ноги подкашиваются. Худые ручки тянутся и обнимают шею. Как я жил без нее? Как буду жить, если она уйдет раньше?

Зажмуриваюсь на секунду, собираю разбежавшиеся мысли, душу их, давлю из последних сил. Я не буду думать об этом сейчас. Хочу надышаться, напитаться счастьем, хочу, чтобы оно меня затопило по самую макушку! Выход есть. Я найду его, чтоб меня разорвало.

Подхватываю Арию на руки, прижимаю к груди, вдыхаю до боли под ребрами. Несу обратно к покрывалу и усаживаю в центр. Часть свертков даже не раскрыта, а впереди еще целая ночь.

– Оденешься, пока я схожу за хворостом? Костер совсем затух, – убираю алый локон за ухо.

Ария послушно кивает, подхватывает купальник и идет к воде, чтобы ополоснуть ткань. Волосы укутывают ее огненным покрывалом открывая тут и там полоски белоснежной кожи. Заходит по щиколотку в жидкий мрак и наклоняется к воде. Отворачиваюсь и стискиваю зубы. Не хватало еще наброситься на нее прямо на песке.

Беру нож и остервенело рублю паутинник, сбрасываю его кучей у покрывала.

Но ловлю себя на том, что растекаюсь нелепой улыбкой. Я благодарен команде за такую ловушку. За подаренные моему сердцу минуты радости. Жаль, что я не умею выражать любовь и признание, а так хочется научиться.

Вылавливаю в свете ночного светила тонкую фигурку Арии. Она так открыто признается, что любит. Хотя мне не нужны слова: я вижу это в ее глазах, читаю по улыбке, вдыхаю с поцелуями.

Ария встряхивает покрывало и берется распечатывать свертки. В одном нашелся плед и баночка люнн. Маленький щелчок, ожившие золотистые камушки делятся надвое и замирают над нашими головами. Федерико постарался?

Подбросив веток в огонь, подхожу к девушке и обнимаю со спины.

– Ария… Что там кок нам еще положил вкусненького?

– Яблочный пирог, – отвечает она и смеется, указывая на сверток. – Я, кстати, после того, как его попробовала, не чихала и не плакала, – она прикладывает палец к губам и расплывается в хитрой улыбке. – Можно сказать, что я победила яблоки. Как ты сегодня победил море. Пусть всего на несколько секунд.