Закон выживших - Дмитрий Силлов

Пока длился этот немой диалог, Анна успела оторвать от белого халата мертвеца две длинные полотняные ленты и наскоро перетянуть раны блондинки. А также поднять автомат, лежащий рядом с убитым бойцом. В ее больших глазах словно грозовое море плескалась решительность идти до конца, и Богдан в который уже раз восхитился – вот женщина, в которую можно влюбиться по-настоящему, на всю жизнь. Такая и в обычной жизни всегда поддержит, и в бою без малейшего колебания встанет рядом, плечом к плечу, с автоматом в руках.

Взгляд сталкера упал на знакомый клюв, торчащий из-за голенища мертвого автоматчика. Сталкер наклонился, не веря удаче, – и вытащил свой засапожник. Автоматчик прикарманил трофей, который сейчас вернулся к хозяину.

«Надо же, хоть в этом повезло», – подумал Богдан, отправляя нож обратно в ножны, пришитые изнутри к голенищу берца.

Видимо, Максим на всякий случай объявил общую эвакуацию здания. Следующий зал был пуст, только недовольно гудели приборы, оставшиеся без надзора. Группа миновала его так быстро, как смогла, при этом освобожденный пленник, несмотря на худобу и изможденный внешний вид, подхватил раненую девушку с другой стороны, опередив Богдана – которому теперь ничего не оставалось, как идти впереди, показывая дорогу. Как выяснилось, пленников привезли сюда из какой-то «консервационной», и что это такое, Богдан уточнять не стал. Главное – выбраться отсюда поскорее, а рассказами можно будет себя развлечь и после.

Группа вступила в зал автоклавов, и Анна слабо охнула.

– Что же это? Как такое можно делать с людьми?

– Быстрее, – бросил Богдан через плечо. – Пока то же самое с нами не сделали.

Пленники, впечатленные увиденным до глубины души, ускорили шаг…

Но покинуть зал им было не суждено.

Они вышли из-за крайних автоклавов, перегородив выход из здания. Максим и трое тех самых автоматчиков – похоже, его личная охрана или что-то в этом роде.

– Убежать решили? – улыбнулся Максим. – Ну, это вы зря. Отсюда еще никто никогда не сбегал, даже ногами вперед – всё всегда шло в переработку. Стоило бы, конечно, вас всех утилизировать медленно и заживо, но слишком уж вы ценный биоматериал. Поэтому сейчас все очень медленно ложитесь на пол, руки кладите на затылки, и тогда, может, проживете еще немного. А ты, дочка, надежда моя единственная, иди сюда, нечего водиться с плохими дядями и тетями.

– Папа! – воскликнула девочка, бросаясь к Максиму.

И одновременно мозга Богдана коснулась мысль:

«Я – щит, прикройся мной!»

– Ты… умеешь говорить? – совершенно искренне изумился Максим. – Что же ты раньше…

Видимо, автоматчики тоже удивились, так как их взгляды оторвались от пленников, которых они держали на прицеле, и на мгновение скрестились на бегущем ребенке.

Богдан понял – это шанс! Единственный…

И бросился следом за Надеждой.

…Автоматчики среагировали правильно. Их автоматы дернулись в сторону движущейся цели, но на мгновение они замешкались, боясь попасть в девочку.

И этого мгновения Богдану хватило, чтобы рвануться вперед, оттолкнуть Надежду в сторону и обеими руками вцепиться в горло Максима.

Сейчас сталкера переполняла ненависть к человеку, которого он когда-то так хотел спасти. Однако сейчас казалось, что это было в другой жизни и совершенно другой Богдан мечтал о том, чтобы исправить свою давнюю ошибку. В настоящее время сталкер хотел лишь одного – задушить это чудовище, которое когда-то было его лучшим другом!

Но это оказалось не так-то просто сделать.

Максим схватил его за запястья и попытался разжать хватку, однако Богдан давил изо всех сил. Когда человека стремительно заполняет ярость, его силы удесятеряются, а сознание сосредотачивается на одной-единственной цели. Сзади слышался какой-то грохот, крики, но Богдана это не интересовало. Сейчас он видел лишь ненавистное лицо Максима и давил, давил, давил…

Максиму удалось лишь немного ослабить хватку – и вдруг он улыбнулся.

Раздался треск, карманы на его огромных плечах оторвались, оказавшись прикрепленными лишь на лентах-липучках, и из больших прорех в камуфляже вылезли два толстых, склизких щупальца, которые немедленно сомкнулись на шее Богдана.

И надавили.

Сталкер почувствовал, что у него темнеет в глазах. Его руки разжались и повисли плетьми…

Но Максим не собирался убивать его быстро.

– Вот видишь, что такое наука, – продолжая скалиться, прошипел он в лицо Богдана. – Это возможность улучшаться до бесконечности, подарить себе вечную молодость, новые способности, власть, богатство, целый мир. А ты и подобные тебе останутся лишь биоматериалом, мясом, годным только для экспериментов…

Он говорил что-то еще, но Богдан уже не слушал его. Внезапно все его мысли, чувства сосредоточились лишь на одном – как бы покрепче сжать два пальца правой руки, указательный и средний, немного согнув их наподобие когтя. Мозг сталкера еще только осознавал столь странное желание, когда рука Богдана словно против его воли взметнулась кверху.

Два пальца резко ударили в нижнюю часть левого глаза Максима, отчего тот, не ожидавший подобного, слегка ослабил хватку своих щупалец.

Но это было еще не всё.

Пальцы сталкера, нанеся удар, словно сами собой проникли глубже, между глазным яблоком и краем скуловой кости – и со страшной силой рванули книзу.

Послышался хруст и следом – вопль боли и ярости. Максим отшатнулся, схватившись за глаз, меж его пальцев брызнула кровь – Богдан надорвал ему нижнее веко и, возможно, сломал скуловую кость. Боль при таком ударе адская, откуда-то сталкер знал это точно. Настолько нестерпимая, что Максим, разжав хватку на горле Богдана, отшатнулся и со всей силы ударился своим мутировавшим плечом об автоклав, который стоял позади него.

Стекло, не рассчитанное на такие нагрузки, лопнуло. На Максима хлынул поток жидкости, наполнявшей стеклянный гроб, вместе с которой на него упал несчастный с распоротым животом и выпущенными наружу внутренностями.

Максим закричал от омерзения, поскользнулся, упал на пол, путаясь в чужих кишках, и пытаясь освободиться…

Но жертва ужасного эксперимента не дала ему подняться. Несчастный словно ждал этого момента. Своими огромными руками он схватил своего мучителя за шею и начал душить. Плечевые щупальца Максима взметнулись кверху – и смогли лишь несколько раз бестолково хлестнуть по голове гиганта, не причинив тому ни малейшего вреда. Лицо Максима покраснело.

– Друг, помоги, – прохрипел он, умоляюще глядя на Богдана.

Но сталкер стоял, молча глядя на то, как погибают двое – его бывший друг и тот, кто из последних сил убивал его, умирая сам. Видимо, без специальной питательной жидкости гигант не мог существовать – но это ему было и не нужно. Его глаза уже застилала пелена смерти, но он уходил с улыбкой на лице, какая бывает у человека, единственное желание которого наконец сбылось.