Бегемот и муза - Наталья Александрова

Действительно, от ларька было видно красную «девятку». Парень буркнул, что он сразу закрыл окошко, но что машина отъехала после визита бабы – это он точно помнит.

Подруги переглянулись в ужасе. Пришлось признать, что Жанну похитили.

На лесной полянке неподалеку от деревни Олики собралось необычно много людей. Здесь были представители районного отделения полиции, которые прибыли на место первыми, как только получили сообщение о найденных трупах. Были люди из городского управления, которые не могли оставить такое громкое дело без внимания. Приехали, конечно, мрачные высокомерные деятели из РУБОПа, без которых такая история уж никак не могла обойтись. Один из них, самый мрачный, был, кажется, даже в генеральском чине, хотя одет был, само собой, в штатское.

В сторонке переминался с ноги на ногу в меру нетрезвый тракторист из соседней деревни. Именно он, проезжая рано утром по проселку, остановился по малой надобности, заметил между деревьями сверкающий лаком бандитский джип, пробрался, на свою беду, через кусты и обнаружил на поляне следы ночного побоища.

Возле трупов копошились двое судмедэкспертов и фотограф Гриша Соловейчик. Эти трое были заняты реальным делом и недовольно косились на многочисленное начальство, которое надувало щеки и разбиралось, кому дальше заниматься ночной перестрелкой.

– Вот странное дело, – говорил Грише медик Ашот Геворкян, – три трупа стреляные и явно ночные, не больше восьми часов прошло, как окочурились, а четвертый – с ножевым ранением и не меньше пятнадцати часов как умер. И убит явно не здесь, а в другом месте. Здесь и следов крови нет.

– Ясное дело, – невозмутимо ответил привычный ко всякому Гриша, – видел фильм «Возвращение живых трупов»? Этот, наверное, и замочил всех остальных, который с ножевым. Пришел к ним на стрелку, весь в крови, зубы стучат: «Где моя доля? Что я, по-вашему, если мертвый, так со мной и делиться не надо?» И положил их всех из двух стволов.

– Ага, – поддакнул Ашот, – а стволы на кладбище закопал. Трепло ты, Гришка! Как ты можешь на такую тему шутить?

– А если не шутить, как на такой работе не свихнуться?

– И еще следы… – продолжал Ашот.

– Какие следы?

– Еще одна машина здесь была. Кто-то на этой второй машине приехал и потом уехал.

– Гриша! – к фотографу подошел майор Сипухин из городского управления. – Не в службу, а в дружбу – сделай мне отдельный комплект фотографий, хочу с ними по своей картотеке поработать.

Вечером того же дня майор Сипухин, покружив по городу на своем новеньком «Пассате» и убедившись, что за ним нет «хвоста», подъехал к известному ресторану «Мадагаскар». Перед входом в ресторан курил угрюмый крепыш с художественно небритым подбородком.

– Скажи Чекану: письмо пришло, – вполголоса проговорил майор.

– Что еще за письмо? – недовольно качнулся крепыш. – И кто ты, блин, такой, чтобы я для тебя как мальчик бегал?

– Надо будет – и на четвереньках поползешь, – прошипел майор. – Сказано тебе: передай Чекану!

– Пацан новый, – с извиняющейся улыбкой в дверях возник Леня Сухарик, хитрый молодой бандит невысокого роста, – пацан не в курсе. Доставим письмо в лучшем виде.

В кабинете директора ресторана, отделанном черными панелями и темной бронзой, заседал оперативный штаб вологодских. Сам Чекан, худой, лишенный возраста человек с подозрительными острыми глазами, сидел во главе стола и слушал донесения своих людей. Когда на пороге появился Сипухин, Чекан вскочил из-за стола.

– Какого черта? Ты что, Миша, умом тронулся? Зачем сам пришел?

– Такое дело, Чекан, что нельзя было откладывать и через чужие руки нельзя передать. Вот, смотри, по сегодняшней ночной стрельбе фотки. Видишь, кто слева на травке лежит?

– Ох, ни хрена себе. – Чекан опустился на свое место, и лицо его медленно посерело. – Лысый, гаденыш!.. Это он, крыса, нас подставил. А остальные-то кто?

– Чекан, дай-ка посмотреть, – протянул руку к фотографиям Леня Сухарик, который вошел в кабинет следом за майором.

Чекан взглянул на молодого неодобрительно, но фотографии дал.

– Ладно, глянь, может, и правда кого-то узнаешь.

Сухарик перебрал снимки и положил их на стол.

– Эти двое, как хочешь, те самые, которые вчера около «Гамбринуса» банк сняли.

– Уверен? – Чекан смотрел на Леню с некоторым сомнением.

– Уверен только тот, кто застрахован в «Госстрахе», – хмыкнул Леня. – Покажу пацанам, которых вчера подстрелили, они уже очухались. Я, конечно, издалека смотрел, но, думаю, это они, уж очень похожи.

– А что, – Чекан повернулся к майору, – там, на полянке этой, денег не нашли?

– Нет. – Сипухин уверенно покачал головой. – Никаких денег на месте перестрелки не было.

– Может, ваши прихватили, кто первым на вызов приехал?

– Побоялись бы. – Майор выразительно взглянул на авторитета. – Что же они, самоубийцы – ваши деньги своровать?

– Сам знаешь, Миша, что жадность с людьми делает. Могли большие деньги последние мозги у человека отшибить.

– Постой-ка, Чекан, – над столом наклонился Корень, один из бригадиров вологодской группировки, – дай-ка я на этого посмотрю. Личность вроде знакомая! – Корень ткнул желтым от табака пальцем в фотографию мертвого брюнета в залитой кровью замшевой жилетке. – Это ведь Сева Воронок, пацан из ростовских! Я с ним во Владимире на соседних нарах чалился.

– Из ростовских, говоришь? – Чекан надолго задумался, наконец сложил фотографии в стопку и протянул: – Не вздумал ли Вася Толстый крысятничать? Если так, я его, гаденыша, самолично в порошок изотру.

– Господи! – Катерина пошатнулась, осознав ужасную вещь. – Мне плохо, я сейчас в обморок упаду…

– Тихо ты! – прикрикнула Ирина. – Нашла время в обморок грохаться. Здесь такое дело, Жанку похитили, а она… Мы тоже хороши – расслабились, отпустили ее одну. Идем домой!

Трясущимися руками Ирина набрала номер Жанниного мобильного, потом слушала долгие гудки, а потом… Потом раздался все тот же ненавистный голос:

– Итак, дорогие мои, вы быстро догадались проверить мои слова. Да-да, ваши уши вас не обманывают: по телефону вашей подруги отвечаю я, а это значит, что она находится у меня вместе со своим мобильником.

– Дайте мне с ней поговорить! – непослушными губами проговорила Ирина.

– Перебьешься! – неожиданно грубо ответил Борис или как там его на самом деле. – Значит, так. Довольно пустой болтовни, переходим к делу. Если сегодня к пяти часам вечера у меня не будет фотографий, можете считать вашу подругу героически погибшей на боевом посту. И смерть ее будет мучительной, это я вам обещаю.

– Сволочь! – Ирина бросила трубку.

– Что делать? – По Катькиным щекам текли крупные слезы. – Ирка, что делать?