Эльфийский подменыш - Алан Чароит

Он удивился, когда Брендалин встала на цыпочки и сама коснулась губами его губ. Когда же, после жаркого поцелуя, она отстранилась, её потемневший фиалковый взгляд был полон пугающей горечи, но уже через мгновение лицо стало вновь спокойным.

– Кстати, ты никому не говорил о моём проклятии?

Элмерик был даже благодарен ей за неожиданную смену темы разговора. Ещё немного – и он сам бы взвыл от тоски и бессилия. Можно было сколько угодно твердить себе, что он не даст Брендалин уйти, не позволит бросить его и Соколов, но глупое сердце всё равно сжималось от дурных предчувствий. Он слишком мало понимал в происходящем, но готов был свернуть горы – лишь бы его возлюбленная всегда была рядом.

– Ты же собиралась сама решить это дело, разве нет? – Бард сложил пальцы в замок на её талии, чтобы Брендалин не решила сбежать в самый неподходящий момент, но та, впрочем, и не думала вырываться.

– Я пыталась. – Девушка положила голову ему на плечо, и теперь её горячий шёпот обжигал шею Элмерика, что мешало сосредоточиться на словах. – Вот только у меня ничего не вышло. И я всё ещё не хочу идти к учителям – им и без того хлопот хватает. Как думаешь: может быть, Джеримэйн и его книги помогут?

Меньше всего на свете Элмерик хотел бы идти на поклон к Джерри, но ради Брендалин готов был даже на это.

– Ещё вчера я сказал бы: спроси у Мартина. – Бард вдохнул аромат её волос: от них пахло лавандой и мятой. – Но не сейчас.

– Это из-за истории с подменышем? – Девушка подняла голову и заглянула Элмерику в глаза. – А почему ты решил, что он вообще разбирается в проклятиях?

– Ой, ты же ничего не знаешь! Только никому не говори, ладно?

Элмерик в двух словах поведал ей об эльфийском проклятии, на которое нарвался Мартин, не упоминая, при каких обстоятельствах сам это узнал. С каждым его словом глаза девушки становились всё больше и больше, рот приоткрылся от удивления, а на щеках проступил лёгкий румянец.

– Надо же! – выдохнула она. – Кто бы мог подумать?!

– Не знаю, может, это всё сказки, – поспешил добавить бард. – Мартин – человек со множеством тайн, и у меня не было возможности убедиться в правдивости его слов.

Но Брендалин его уже, похоже не слышала, думая о чём-то своём. Похоже, проклятие Мартина озаботило её всерьёз.

– Извини, я должна идти. Да не бойся, не сбегу я! В библиотеку пойду. Есть одна мысль… Не знаю, выгорит ли, но попробовать стоит.

Останавливать её в такой момент было так же бесполезно, как и расспрашивать.

Элмерику оставалось лишь нежно коснуться губами её виска, разжать руки, проводить девушку тоскливым взглядом и надеяться, что та всё расскажет, если её затея увенчается успехом.

Чужие тайны и загадки множились, как грибы после дождя, и Элмерик места себе не находил. А ведь прежде он надеялся, что день, когда Брендалин признается ему в ответных чувствах, станет самым счастливым в их жизни. Ну почему счастье никогда не бывает полным и вечно что-нибудь, словно назло, норовит его омрачить?!

Конечно, глупо было надеяться, что Мартин не заметит, как Элмерик вдруг ни с того ни с сего начал его избегать. Первые пару дней он, может, и не принимал это на свой счёт, но на третий всё-таки подошёл поговорить.

– Эй, что случилось? – Он остановил Элмерика на улице у колодца. – Ты опять злишься на меня? За что?

– Я не злюсь. – Бард поднял ведро и попытался было проскользнуть мимо, но Мартин преградил ему путь.

– Тогда, может, обиделся?

– И в мыслях не было. Дай пройти, мне надо на кухню. Розмари просила воды, и побыстрее…

Но Мартин и в этот раз не дал ему сбежать, рывком взял из рук полное ведро, поставил на землю и, удерживая барда за плечо, продолжил допрашивать:

– А что тогда?

– Ничего… – Элмерику пришлось отвести взгляд.

– Почему ты избегаешь меня? Я же всё вижу, не увиливай.

– А ты сам, значит, не понимаешь? – Бард решил перейти в наступление, пытаясь выиграть время и на ходу придумать, что сказать, чтобы не выдать истинную причину.

Мартин глянул удивлённо, будто ожидал услышать нечто совсем другое, и Элмерик даже немного позлорадствовал, узрев недоумение его глазах. Ха! Значит, даже господина Всезнайку тоже можно озадачить!

– Нет, всё же не понимаю, – после недолгих размышлений заявил Мартин. – Но, по крайней мере, знаю, что дело не просто в твоём дурном настроении. И теперь ещё больше хочу знать причину.

В подтверждение своих слов он ещё сильнее сжал пальцы на плече у Элмерика – так, что тот скривился от боли. Эх, лучше было бы просто молчать! Теперь же отвязаться от Мартина будет намного сложнее, он ведь как пристанет – всю душу вытрясет.

– Я не хочу сейчас говорить об этом. – Бард попытался вырваться, но тщетно.

– Хорошо. А когда захочешь?

Мартин, видимо, заметил, как Элмерик скрипит зубами, и, опомнившись, ослабил хватку. Сила у него была – дай боги каждому! Спасибо, что не как у Орсона, а то бы, наверное, Элмерик уже недосчитался пары костей.

Бард невольно отступил на шаг (а Мартин, напротив, шагнул к нему ещё ближе) и принялся изучать носки своих сапог, мелкие камешки и грязь под ногами. Он чувствовал себя очень и очень глупо.

– Не знаю. Может, никогда. Могут у меня быть свои тайны, в конце концов? У тебя же вон есть!

– Тебя так обижает скрытность? – Мартин, судя по тону, удивился ещё сильнее, чем прежде. Но теперь в его взгляде появилось и понимание.

– Да! Ненавижу, когда кто-то мутит воду за чужими спинами! – с вызовом ответил Элмерик, вздёрнув подбородок; он надеялся, что намёк будет истолкован верно.

С серых небес начинал накрапывать мелкий дождик, и бард всем сердцем желал, чтобы непогода усилилась и избавила его от неудобного разговора. Внезапно налетевший порыв ветра растрепал их волосы (золото и медь Холмогорья, как говорят на родине), взметнул вверх клетчатый плед, наброшенный на плечи Мартина, но не охладил горячие головы. Деревья зашумели кронами, и в ведро с водой упали несколько пожелтевших листьев.

– Хорошо, – вдруг сказал Мартин, – раз так, ты можешь спрашивать меня, и я отвечу. Но раскрыть смогу только свои тайны, не чужие.

Его лицо побелело, губы сжались в тонкую линию, а в глазах вспыхнула затаённая ярость. Его ледяного голоса Элмерик, признаться, даже испугался. Бард никак не ожидал, что обычно улыбчивый и вежливый Мартин вообще способен говорить так зло и резко, поэтому с непривычки растерялся и чуть было не задал непозволительный вопрос: «а кто такой господин Сентябрь?». К счастью, в последний момент к барду вернулись остатки разума и вслух он выдал совсем другое:

– Ты знаешь дикую магию?

– Да, – с некоторым облегчением признался Мартин. – Как и все Соколы.

– Не все. – Элмерик насупился. – Я вот, например, не умею.