Эльфийский подменыш - Алан Чароит

Орсон замолчал, а Элмерик ещё долго не мог вымолвить ни слова. Услышанное потрясло его. Кто бы мог подумать, что всё это время недалёкий гигант, над которым потешались все кому не лень, нёс на своих плечах такую тяжёлую ношу!

– Почему молчишь? – Здоровяк нахмурился. – Не веришь, да?

– 

Верю, —

еле слышно сказал

бард. – Просто… мне стыдно. Прости.

– За что? – Орсон встал, выпрямившись во весь рост. – Ты не обижал меня, не смеялся, как некоторые.

– То, что я не делал этого вслух, не означает, что мысли мои были далеки от насмешек. Каюсь: я считал тебя дурачком и не раз удивлялся про себя, как такого увальня вообще взяли в Соколы. – Слова давались Элмерику с трудом, зато после каждой фразы на душе становилось всё легче и легче. – Глядя на тебя, я часто думал, что ты – хуже меня. И чувствовал своё превосходство. Но теперь всё иначе…

– Я не хуже тебя. – Гигант тряхнул пшеничными вихрами. – И ты не хуже меня. Все мы люди…

– Мудрые слова, – улыбнулся бард.

– Смеёшься?

– Отнюдь… Скажи: а кто был тот человек? Мастер Патрик? Это ведь он привёл тебя к Соколам?

– Ага, он самый, – кивнул Орсон. – Я ушёл с ним, не спросив отцовского дозволения. И тот до сих пор страшно злится.

Ох уж эти отцы!.. Элмерик вздохнул, припомнив своего.

– Понимаю. Я тоже сбежал из дома когда-то… Слушай, а ты всё ещё видишь эти сны?

– Да, но уже не каждую ночь. То ли здесь место такое защищённое, то ли проклятие со временем ослабло.

Могло быть и то и другое. А может, причина крылась и вовсе в чём-то третьем – тут не угадаешь. Элмерик мысленно порадовался, что кошмары нечасто докучают его приятелю.

– А знаки на твоих руках? Это ведь огам? Можно посмотреть поближе?

Орсон подошёл к кровати, засучил рукава и протянул обе руки, чтобы Элмерику было лучше видно фэды, сплошь покрывавшие тыльную сторону его огромных ладоней и уходившие вверх, к локтям. Это были не только татуировки, но и шрамы – будто кто-то вырезал их ножом прямо по коже.

– Тот, кто написал это, пытался избавить тебя от страхов?

– Да, это была та ведьма. Мы виделись с ней тайком. Не знаю, в чём был её интерес, но я всегда знал: она не желает мне зла. Кстати, мастер Патрик тоже сразу меня заметил. Правда, его внимание привлекли сперва мои руки, а потом уже я сам.

– Больно было?

Бард потянулся, чтобы коснуться загадочных символов, но в последний миг отдёрнул руку. Чужое колдовство казалось завораживающим, но вместе с тем – опасным. От этой силы хотелось держаться подальше.

– Нет, терпимо…

Элмерик был уверен, что здоровяк храбрится и на самом деле резать знаки прямо по коже было жутко больно, но спорить, разумеется, не стал. Вместо это продолжил расспросы:

– А белый друид? Кто он? Наставники не говорили?

– Понятия не имею. – Орсон вздохнул. – Его я ещё не встретил.

– Эй, вы тут ещё не соскучились без меня? – В комнату ввалился Джеримэйн. В одной руке он держал кувшин с сидром, а другой тащил за собой упиравшуюся Розмари. – Смотрите, кого я привёл!

– Я ненадолго-то, – пробормотала девушка, перестав сопротивляться. – Извиняйте за хлопоты!

Похоже, Джерри даже не дал ей толком привести себя в порядок. Впервые на памяти Элмерика Роз не подвела глаза углём и не подкрасила губы ягодным соком. Её нечёсаные волосы прикрывал простой тканый платок. Веки набухли и покраснели от недавних слёз, а на щеках виднелись тёмные потёки.

Джеримэйн протянул ей свой платок.

– Нечего там одной сидеть и реветь в темноте! С нами повеселее будет. Правильно я говорю, ребята?

– Конечно, – поддержал Орсон. – Зря ты оправдываешься, Роз. Мы тебе всегда рады.

Девушка бросила тревожный взгляд на Элмерика. Бард спохватился и тоже закивал:

– Да-да, очень рады! Присаживайся. Джерри прав: нам надо держаться друг за друга в такое время.

Сидр оказался тёплым и пряным. Хмель быстро ударил в голову, принося временное облегчение. За окном уже светало. Элмерик старался не думать, что принесёт наступающий день. Может быть, утешение, а может, – новые напасти – никогда не угадаешь заранее.

Но что бы ни уготовила судьба четверым Соколятам, это была их жизнь, и каждый её миг дорогого стоил – в этом бард был уверен.