Глубокая зона - Джеймс Д. Тейбор

– Иногда. Сегодня не получилось.

– У Канера и Аргуэльо, судя по всему, проблем нет.

– Выдохлись.

– Да. Долгий, тяжелый день.

Они помолчали. Боуман лежал, Халли стояла над ним. Оба слушали, как разговаривает пещера: течет вода, шелестит ветер, временами с потолка отдаленного зала с треском откалывается камень. Потом тишина, за ней еще звук, резкий, как выстрел, – камень ударяется о пол. Иногда звук далекий, как хлопок разорвавшегося бумажного пакета, иногда громче – такой, что пол сотрясается. Этот процесс никогда не останавливается – точно так же тело человека сбрасывает отмершие клетки кожи. А где приземлится камень, зависит от везения. Халли знала, что и небольшой осколок, и камень величиной с дом могут в любую минуту упасть на голову.

Канер был прав, говоря об объективных опасностях в горах. В пещерах таких опасностей тоже полно. Камнепад – одна из них, почти то же, что и лавина. На поверхности земли, по крайней мере, можно заметить и обойти стороной лавиноопасные участки. Здесь же главное – не зацикливаться на опасности. Если вам не повезло и вы оказались не в том месте и не в то время, – что ж, остается надеяться, что камень будет достаточно большим и убьет вас быстро.

– Так и будете здесь стоять? – В голосе Боумана слышалась усмешка.

– Не знаю. Тут внизу есть место?

– Полно.

Халли опустилась на колени, ощупала пол пещеры и села рядом с Боуманом. Или скорее протиснулась – между ним и каменной стенкой места было мало. Она даже не могла лечь на спину; пришлось перевернуться на бок, лицом к Боуману.

– Ну, что? Места предостаточно. – Он явно улыбался.

– Для вас, – сказала она.

– Для нас.

– О да, чертовски просторно.

Халли лежала на левом боку, он – на правом, между лицами – фут темноты. Она ощущала тепло его тела и запах, который привел ее сюда, соленый запах кожи с едва заметной примесью чего-то, напоминающего жженый мед. Ей пришлось признать, что запах вовсе не плох. Интересно, чем пахну я? Эту мысль она быстро выкинула из головы.

Критическое расстояние для Халли – минимальное пространство между ней и другим человеком, сократив которое она начинала ощущать неловкость, – было больше, чем для большинства людей. Однако сейчас, лежа рядом с Боуманом в тесноте, как сардины в банке, она была спокойна и расслабленна. И вовсе не заставляла себя раскрепоститься, просто испытывала такое ощущение.

– Мне хочется о вас кое-что узнать, – прошептала она.

– Понимаю.

– Уил, а как ваше полное имя?

– Может, и никак. Слышали об Уилле Роджерсе?[30]Так вот, он просто Уилл.

– Значит, вы просто Уил?

– Нет. Уил – сокращенное от Уиллема.

– Имя скандинавское?

– Вообще-то, среднеанглийское.

– Правда?

– Мой прапрадед в двадцать шестом поколении был солдатом английской армии, стрелком. Участвовал в битве при Азенкуре.

– Теперь понятно, откуда произошла ваша фамилия. Боуман[31].

– Да.

– Вы не шутите?

– Нисколько. Моя мать очень серьезно относилась к семейной истории.

– Она зашла так далеко в глубь столетий?

– И даже дальше. Хотя до одиннадцатого века архивы скудные.

– Вы вообще откуда?

– Штат Колорадо. Городок Араго. А вы?

– Шарлотсвилль, Вирджиния. Но я не об этом. Мы ведь оба из Вашингтона. Я имею в виду, где вы работаете?

– Неважно. Ничего особенного. Вы не слышали об этом месте.

– Откуда вы знаете?

Боуман вздохнул.

– Предположим, ты идешь обедать в ресторан. Тебя спрашивают, чем занимаешься. Говорю, что не могу сказать. Ладно. От тебя отстают. Но на самом деле просто так не отстанут. Это Вашингтон. Тебя продолжают доставать. Съеден суп, салат. Наполовину покончено со вторым – тебя все достают. Уже не смешно. Они начинают злиться. Считают, что я притворяюсь, морочу голову. Мужчина, женщина – не имеет значения. Ближе к десерту в их глазах читается: «Да пошел он, этот надменный болван».

– Ух ты!

– Что «ух ты»?

– Впервые слышу от вас такую длинную речь.

– Ну… Вы же спросили.

– Значит, вы из спецслужб, занимаетесь тайными операциями? ЦРУ? РУМО?[32]Отряд «Дельта»?

– Я ведь предупредил, что не говорю о работе. Так?

– Конечно. Я всего лишь хотела проверить, как вы поведете себя.

– Да? Ну и?

– Немного запальчиво. Но без осечки.

– Хорошо.

– Почему бы вам не сочинить что-нибудь? Вымышленную жизнь?

– Бессмысленно. «Вымысел» – синоним слова «ложь». Мы допускаем ошибки. К примеру, близкий вдруг обнаружит, что ты с три короба наврал ему о важной части своей жизни… Что бы вы почувствовали на его месте?

– Почувствовала бы, что меня использовали. Оскорбили. Предали.

– Ну вот.

– Вы вправду из Колорадо?

– Да. Моя мама умерла. Отец управляет ранчо.

– Настоящим ранчо?

– Еще каким настоящим. Около трех тысяч акров в графстве Ганнисон. Отец помешан на скотоводстве. Однажды он умрет в седле.

Лошади, подумала она.

– Вы больше любите собак или кошек?

– Кошек – не особенно. Некоторые собаки мне нравятся. Вообще, я больше люблю лошадей.

Да!

– Знаете что? Я тоже.

– В самом деле?

– Угу. У нас конеферма в Вирджинии. Мама занимается разведением племенных лошадей. Я научилась держаться в седле, наверное, раньше, чем ходить.

– Какие породы? Подседельные?

– Подседельные немного туповаты, вы не считаете? У нас в основном морганы и тракененские. Гении на четырех ногах.

– Когда-нибудь работали со стадом на настоящей укрючной лошади?[33]

– Нет.

– Тогда вы не много знаете о подседельных лошадях. А возможно, и о верховой езде.