Ученики Ворона. Огни над волнами - Андрей Васильев

— Как я рада тебя видеть! — мелодичным, звенящим как колокольчик, голосом вещала нашему мастеру мистресс Эвангелина. — Ты бессовестный негодяй, ты пропал в никуда, я вообще какое-то время была уверена в том, что ты мертв.

— Меня убить — постараться надо, — ухмыльнулся Ворон. — Я слишком люблю жизнь.

— Как был тщеславным мальчишкой, так им и остался, — Эвангелина ткнула нашего наставника пальцем в грудь. — Что ты мне рожи строишь? Думаешь, что твои птенчики еще этого не поняли? Все они про тебя знают. Мы с тобой такими же были, про нашего мастера знали то, чего он сам не знал.

Мы молча стояли и смотрели на эту трогательную сцену, разумеется, закрыв рты на замки. Шагах в десяти от нас молча стояли пять учеников Эвангелины, время от времени мрачновато, не сказать с нелюбовью, поглядывая на нас.

— Все-таки это печально, — Эвангелина покачала головой. — Так печально.

— Что именно? — Ворон наконец-то отпустил ее. — Эви, я еще в годы обучения терпеть не мог, когда ты произносила исключительно финал некоей фразы, которая целиком существовала только в твоей голове. Что печально? Зима, сырость, положение звезд на небосклоне? Что именно?

— Вот это все, — магесса обвела рукой окрестности. — Лучше бы встретиться в другой обстановке, всем вместе, выпить вина, вспомнить времена юности. А здесь… Даже непонятно, что будет, например, завтра.

— Завтра мы перейдем реку, — прозвучал за нашими спинами голос, который из присутствующих здесь подмастерьев узнать мог только я. Ну, и еще Рози. Не знаю почему, но я был готов к тому, что этот человек здесь появится, хотя и очень этого не хотел. — Завтра начнется война. Ну что ты хлопаешь ресницами, Эви? Для того мы здесь все и собрались, чтобы размяться, повоевать немного. Ну и повидаться друг с другом, наконец. Мое почтение, господа подмастерья, пришло время проверить ваши знания на деле. Ну, вы готовы стать героями?

Лично я — нет. Вот только кому это интересно?

— Гай! — взвизгнула Эвангелина. — И ты здесь?

— Собственной персоной, — мой наниматель, которого я уже полтора года не видел, степенно обнялся с радостно улыбающейся женщиной. — Прости за банальность — ты все так же хороша.

Вообще, если бы я не знал, что они одногодки, то никогда бы так не подумал. Ну, сколько лет разницы между ними могло быть, учитывая то, что они одновременно стали учениками одного и того же мага? Ну — пара лет. Пусть даже пять-семь, хотя это вряд ли. У нас вот самый старший Жакоб — ему девятнадцать. Луизе шестнадцать недавно исполнилось, она самая младшая. Не думаю, что у них было по-другому.

И какая внешняя разница.

Эвангелина, прекрасная женщина в самом расцвете лет, наш Ворон, седой, но еще крепкий и статный мужчина, и рядом с ними — мастер Гай, который выглядит совершенно как старик. Хорошо одетый, бодрый старик. Все лицо в морщинах, залысины, голос дребезжащий и вон седые волосы на ушах растут. Почему так? Отчего?

Нет, с магессами все ясно, я хорошо помнил слова наставника о том, что они при желании могут выглядеть так хорошо, как им захочется, есть у них такая возможность. И это не морок, вроде того, что в свое время мне продемонстрировала Виталия, и не чары. Тут все настоящее — и грудь торчком, и кожа атласная, и улыбка белозубая. Подозреваю, что это плата за то, что их лишили права материнства. Хотя — может. и нет, может, просто боги так развлеклись.

Но вот почему такая внешняя разница между нашим наставником и мастером Гаем?

У меня, правда, есть мыслишка, в чем тут дело может быть. Не знаю, насколько она верна, при случае непременно уточню у Ворона. Так вот — может, на внешний вид и в целом на состояние мага влияют те виды чародейства, которое он использует? Мастер Гай-то магией крови пользуется вовсю, да и некромантией промышляет, помню я его разговор с Агриппой, еще там, в сарае, где мы познакомились. Он тогда труп не стал поднимать исключительно по одной причине — не хотел привлекать внимание Ордена Истины. Остальные стороны вопроса его совершенно не смущали.

Хотя — наш наставник тоже с мертвыми возится по полной, и нас этому учит. И все равно как огурчик выглядит, особенно на фоне мастера Гая.

А может, нет никаких тонкостей? Вот такие они — и все. Может, моему нанимателю нравится, когда его за старичка держат. Мол — дряхлый я уже, песочек сыплется, чего меня опасаться? Люди размякают, внимательность теряют, тут он их и цап!

— Что, Герхард, это, стало быть, твои птенцы? — мастер Гай показал на нас рукой. — Твои, да?

— Мои, — с достоинством ответил ему Ворон.

— Маловато их у тебя что-то осталось, — в голосе мастера Гая вроде как сочувствие появилось. Или ехидство? — Второй год пошел, как ты их учишь, а всего две дюжины вон стоит, глазами хлопает. А начинало учебу ведь с полсотни душ, если не больше.

— Все-то ты знаешь, Гай. — с уважением, в ложности которого я был просто-таки уверен, произнес Ворон. — И сколько лет они у меня учатся, и сколько их было с самого начала. Сведущий ты. Не то что я, лентяй.

— Невелика тайна, — мелким бисером рассыпал смех мастер Гай. — С твоими замашками и любовью к людям, их количество не могло не сократиться минимум вдвое. Что до наставничества — скипетров пять на весь континент, четыре из них давно нашли своих владельцев. Как ты думаешь, вручение последнего из них могло пройти незамеченным мимо нашего сообщества?

Эвангелина тоже засмеялась.

— Да уж, помню, как Вестник принес эту новость! Мы тогда как раз праздновали завершение зимы, — сказала она, вдруг выпучила глаза, надула щеки, изобразила руками большой живот и деланно пробасила: — «Как! Наставничество этому пьянчуге, смутьяну и бездельнику! Да боги с ума сошли!».

— Как есть старина Терций, — с удовлетворением заметил Ворон. — Он правда так сказал? Какая прелесть! Значит — помнит. Значит — уважает.

Интересно, кто такой Терций? Слушайте, а мощная репутация у нашего мастера среди коллег по цеху, внушает уважение. Не на всякой городской свалке такой добьешься.

— Да-да, — подтвердил мастер Гай. — Все так и было, сам тому свидетелем был. Более того — даже возразил ему. Правда, он не слишком-то меня слушал, впрочем, как и всегда. Когда Терций говорит, музы молчат.

Мой наниматель подошел к нам, практически недвижимо стоявшим шагах в семи от беседующих магов, и с интересом обвел взглядом наши лица.

— Такие же, как и мы когда-то, — сообщил он своим коллегам секундой позже. — Полные жизни, верящие в могущество слова более чем в силу, и уверенные в том, что магия может все. Ворон, ты еще не выбил из них эти наивные бредни до конца?

— Твердолобые попались, — наставник засунул руку в карман, достал оттуда черный сухарь, разломил его на две части и одну протянул Эвангелине. — Упертые. Как ни бьюсь, они по-прежнему верят в то, что разум и добро будут торжествовать в этом мире. Но это ничего, это пройдет.