Цена бесчестья - Чингиз Абдуллаев

— Странные у вас отношения, — заметилаВера, — а вы её любите?

— Люблю. У вас есть ещё вопросы?

— Нет. У меня больше нет никаких вопросов. И спасибовам за кофе. И за то, что вы меня сегодня спасли. И за вашу вторую кровать, которуювы демонстративно подняли в номер, чтобы не ложиться рядом со мной. За всеспасибо. — Она поставила чашку кофе на тумбочку рядом с собой и вдругзаплакала.

Он растерянно замер. Хотел подойти к ней, успокоить. Нопочувствовал, что ей нужно выплакаться. И ему сейчас лучше уйти в ванную.Сказывался шок этого дня, смертельная опасность, которой они подвергались. Онадержалась весь день и вот сейчас не выдержала. Удивительно, что онапродержалась так долго. Дронго поднялся и пошёл в ванную. Когда через двадцатьминут он вышел, она уже спала. С заплаканным лицом обиженного ребёнка. Онпоправил её одеяло и улыбнулся. В другое время и в другом месте такая отважнаяи смелая девушка могла бы ему понравиться. В другое время и в другом месте…

Он проверил оружие и положил пистолет под подушку. Затем лёгв свою постель и ещё долго не мог уснуть. События этого дня выбили его изпривычного равновесия. Даже если этого никто не заметил. Он старался изо всехсил, чтобы никто не заметил, как именно он боялся за неё и пытался спасти.Кажется, ему удалось сохранить лицо. Или ему только так кажется?

Со вчерашнего дня Борис Самуилович не мог успокоиться. Этапустая папка вывела его из себя. Он послал Танеева к Зое, опасаясь сам звонитьи сорваться на крик. Но несчастная массажистка ничего не понимала. Верапередала ей эту папку, попросив спрятать у себя дома. Никто не знал об этомобзоре и никто его не видел, в этом Зоя была убеждена. Более того, она былаубеждена в том, что никто не мог влезть к ней домой и заменить имеющиесяматериалы на чистую пачку бумаги. Папка лежала в кухне, в шкафу под кастрюлями,и её сложно было найти. Оставалось сделать только один-единственный вывод. Этупачку чистой бумаги спрятала сама Вера. Но сделать такое предположение Каплуновичне мог. Вера же попросила его передать эту папку Феоктистову. А значит, тамдолжны быть какие-то записи. Он даже отправил листки бумаги в лабораторию,подозревая, что там могут быть записи бесцветными чернилами. Он готов былповерить в любую чушь. Но чистые листы бумаги не хранили никакой тайны.

Нужно было позвонить Феоктистову и передать ему эту пачкучистой бумаги. Но Каплунович медлил. Он все пытался понять, что происходит,вычислить, как ему лучше действовать. Днём позвонила Кира.

— Как там у Веры? — тревожно спросила она. —Ты что-нибудь узнал?

— Твоя полоумная сестра уже всех достала, — злоогрызнулся Борис Самуилович. — Она прятала у своей массажистки копиюдоклада, который готовила для Репникова. И можешь себе представить, что вместонужных документов в папке лежала пачка чистой бумаги.

— Ну и что? — спросила Кира. — При чем тутВера? Я тебя спрашиваю, у неё все в порядке?

Нет, у неё не все в порядке. Вчера её хотели убить в Хаэне,и подозреваю, что именно за такие глупые шутки. Там двое убитых и двое раненых.Устроили настоящую резню в городке. Об этом сегодня пишут все испанские газеты.Мне уже звонил из Испании Алваро и рассказал, что Веру ищут по всей стране.

— Значит, у неё все в порядке. — Логика женыпоразила Каплуновича. Её не интересовали другие проблемы, ей была важнабезопасность младшей сестры. Возможно, что она была более последовательна всвоих рассуждениях, чем её супруг.

— Она с этим Дронго, — заявил БорисСамуилович, — и думаю, что пока жива. Если она вдруг вам позвонит, тоскажи, чтобы срочно перезвонила мне. У меня к ней очень важное дело. Поняла?

— Передам обязательно. И ты тоже не волнуйся. Ничегострашного не происходит.

— Происходит, — закричал, не выдерживая,Каплунович, — вчера напали и на мою машину, ранили двух охранников! А тыговоришь, что ничего страшного не происходит. Дура…

Она бросила трубку. Он поднялся и прошёл по своему кабинету,усилием воли пытаясь успокоиться. Напрасно он так глупо сорвался. Напрасновообще обсуждает подобные дела со своей супругой. Ей из Парижа непонятны всенюансы этой большой проблемы.

Зазвонил телефон. Это была его секретарь. Он подошёл кстолу.

— Извините, Борис Самуилович, — раздался голоссекретаря, — вас спрашивает господин Феоктистов. Вы будете говорить илисказать ему, чтобы перезвонил позже?

Буду говорить, — обречённо выдохнул Каплунович,поднимая трубку. И услышал знакомый голос:

— Добрый день, Борис Самуилович.

— Добрый день, Павел Александрович. — Он чутьпоморщился, вспоминая отчество Феоктистова, некогда всесильного чиновника прибывшем премьере. Говорили, что в случае избрания экс-премьера главой страныФеоктистов вполне может рассчитывать получить пост руководителя егоадминистрации. А с таким человеком нужно быть очень осторожным.

— Простите, что беспокою вас, — продолжалФеоктистов, — но сегодня из газет я узнал, что вчера вас пытались убить.

— Стреляли… — неопределённо сказал Каплунович. Онвспомнил, что примерно так же говорил Сайд в известном фильме «Белое солнцепустыни», и разозлился на себя. Словно он какой-то кинематографическийперсонаж.

— Хотел выразить вам своё сочувствие. И поддержатьвас, — продолжал Феоктистов.

— Спасибо, — поблагодарил его Каплунович. Славабогу, что он ничего не знает. А Вера тоже хороша. Решила взять себе в любовникитакого человека. Не могла найти никого попроще.

— Сестра вашей супруги все ещё в Европе? — уточнилФеоктистов.

— Да, — ответил Борис Самуилович, — ещёотдыхает.

Прекрасно. Я хотел только уточнить одно обстоятельствопроисшедшего. Газеты указали точный адрес, где это произошло.

— Я сидел в машине, — нахмурился Каплунович. Онпочувствовал, что этот поворот будет самым неприятным в их разговоре.

— Понимаю. Газеты так и написали. А ваши люди в этовремя выходили из дома. Все правильно?

— Журналисты пишут разную ерунду, — уклонилсяБорис Самуилович, но его собеседник безжалостно продолжал:

— Дело в том, что в этом доме, в том самом подъезде,откуда выходили ваши помощники, проживает массажистка вашей родственницы. И послучайному совпадению именно о ней говорила мне Вера.

«Знает, — обречённо закрыл глаза Каплунович, —откуда он все знает? Будь прокляты эти журналисты».

— Может, и проживает, — сумел выдавить он. Вратьбольше не имело смысла. Очевидно, Феоктистов точно знал, где именно храниласькопия обзора. Пусть тогда получит пачку чистой бумаги и объяснит, куда деласьэта проклятая копия.

— Вы приехали вместе с ней, — продолжал неприятныйразговор Феоктистов, — и хотели забрать…