По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии - Артем Драбкин

Вскорости мы вышли к дороге, к нашему конечному пункту. По дороге двигалась большая колонна машин. В голове колонны танк. Мы сразу развернулись и открыли огонь. Головной танк мы подбили сразу. Он задымил. Еще один танк замыкал колонну. Его мы не заметили. Он поджег танк младшего лейтенанта Мещерского. Экипаж погиб. Обнаружив замыкающий танк, мы с двух танковых орудий подбили его. С открытого места отошли метров на 200–300 на опушку леса и начали расстреливать колонну. На опушке небольшая насыпь, вроде бруствера. На этом бруствере поставили пулеметы, снятые с танков (лобовые). Откуда-то появился бронетранспортер и два взвода автоматчиков-немцев. Двинулись на нас в атаку, непрерывно строчили из автоматов. Я был за пулеметом. Крик о помощи. Кто-то ранен. Оставил стрелка за пулеметом. Побежал на зов, в это время обожгло левую ногу. Добежал до раненого. Там не было ничего страшного. Перевязал себя. Пуля прошла навылет в нижней части бедра, не задев кость. В общем, мы эту атаку отразили и продолжали жечь машины в колонне. Колонна немецких машин была примерно до километра в длину. Дорога была забита горящими машинами. Мы ползадачи выполнили. Теперь осталось держаться и ждать подхода своих. Знали бы немцы, что нас горсточка, наверняка бы смяли. Мы слышали западнее за лесом непрерывный гул машин. Это, возможно, немцы отходили на юг от Львова, боясь окружения. Нас больше немцы не тревожили. Занялся своей раной. Обработал, засыпал стрептоцидом. Забинтовал. Я уже говорил, что я, помимо сумки с комсомольскими бумагами, носил медицинскую сумку со всем необходимым для оказания помощи при ранениях. Поэтому в полку меня продолжали звать комсомольским доктором. Итак — третье ранение.

Стояли у дороги два дня. Ждали. Полк в это время вел тяжелые бои во Львове. После боя за Перемышляны полк вошел во Львов. В Перемышлянах погиб заместитель командира полка подполковник Григорьев — любимец полка, наш «батя». Немцы во Львове оказывали сильное сопротивление. Наша бригада вела бой за железнодорожный вокзал. Он переходил из рук в руки пять раз. Бронепоезд, который курсировал от станции Подзамче до главного вокзала, помогал немцам отражать все наши атаки. Старший лейтенант Барабанов на танке по серпантину Высокого Замка забрался на одну из смотровых площадок и прямой наводкой расстрелял бронепоезд. Это решило исход боя за вокзал. В общем, полк был втянут в затяжные бои и не смог выйти к нам. У нас с полком связи не было. На второй день через РТО связались с полком. Получили команду прибыть на юго-западную окраину г. Львова. По прибытии доложил о задании командующего и результаты его выполнения. Рассматривали карту и подпись Лелюшенко. У них вначале была мысль, что я с танками где-то застрял. Во Львове простояли сутки. Приводили себя в порядок. Прочитали благодарственный приказ Сталина и о салюте в честь освобождения Львова. В госпиталь пришлось все же съездить. Там сделали квалифицированную перевязку, и я вернулся в полк. Дали справку о ранении. Моей левой ноге не везло — два ранения. За бой по выполнению приказа командующего армией генерала Лелюшенко я был награжден орденом Отечественной войны II степени. Это была третья награда.

Поступил приказ о дальнейшем наступлении. Ближайшей задачей было освобождение г. Старый Самбор и в дальнейшем выход к г. Добромыль, далее на г. Санок. Попытка с хода ворваться в город не увенчалась успехом. Причин было две. Первая — г. Старый Самбор был крепким узлом сопротивления немцев, а второе — перед городом протекал ручей, или маленькая речушка, которую танки преодолеть не смогли. Несколько машин застряли. Одна машина даже уткнулась стволом пушки в землю. Отошли на исходное. Это была южная окраина села с высокой заводской трубой от кирпичного завода. Мы еще любовались тем, как на вершине трубы свили гнездо аисты. Завод, наверно, давно не работал. Под вечер на северную окраину села подвезли много реактивных снарядов в деревянных решетках каждый, их устанавливали под определенным углом. Мы слышали о так называемых «Андрюшах», но запуск и действие их не видели. Пошли посмотреть. Их было 306 штук, установленных в одну линию. За ночь вытащили застрявшие танки, привели их в боеспособность. В восемь утра начался запуск «Андрюш». Скорость полета их была небольшой. В небе они гудели, как шмели. Один снаряд обгоняет другой. Шли как наперегонки. Некоторые летели вместе с деревянными решетками. По словам пленных, про такое немцы говорили: «Pyс-Иван сараями бросается». Два снаряда в воздухе столкнулись между собой и упали около кирпичного завода. От взрыва крыши близлежащих домов сорвало, не говоря уже о выбитых окнах и дверях. Удивление вызвало то, что аисты как сидели на трубе в гнезде, так и не пошевелились. Потом только крыльями как будто отряхивались. Полк с десантом пошел в атаку. Сопротивления практически не было. Оборона немцев, да и сам город были разрушены. Дальше путь в горы на г. Добромыль. Прав был маршал Конев И.С., который сказал, что тот, кто не воевал в горах, тот не знает всех тяжестей войны. Дороги идут по лощинам, а ближайшие высоты заняты противником. Пока не уничтожишь противника на высотах, двигаться дальше невозможно. Так медленно и продвигались, выкуривая немцев с высот. Вышли на плато. Открылся путь на Санок, но дальше не пошли. Приказ: в темпе совершить марш на Сандомирский плацдарм.

Немцы прилагали максимум усилий, чтобы отбросить наши войска за р. Висла. Немцы наступали. Мы с ходу контратаковали и отбросили немцев на исходные позиции. Заняли оборону у села Бордо. Я был на наблюдательном пункте полка. Пошел в роты. Сообщили о тяжелом ранении командира полка. При минометном обстреле командиру полка майору Ходоричу К.В. попал осколок в пах. Остановить кровотечение не удалось, и он скончался. Я уже писал, что майор Ходорич имел большой авторитет в полку. С ним непосредственно связаны успехи полка. Вот один из примеров его бесстрашия и стремления выполнить поставленную перед полком задачу. В одном из боев танкисты дрогнули. Командиры танков, молодые необстрелянные младшие лейтенанты, вместо быстрого преодоления обороны противника делали движение вперед, затем задним ходом назад и так туда и обратно. Бой мог быть проигранным. Майор Ходорич взял знамя полка, развернул его и с развернутым знаменем в своем танке пошел в боевые порядки. Вырвался вперед. Все танкисты за ним, и оборона немцев дрогнула. После боя командирам танковых рот сказал, что они должны вести роты, а не пятиться. Таких эпизодов у него было множество. С НП все начальники, кто должен быть на НП, ушли проститься с командиром полка Ходоричем. Я был в роте. Когда пришел на НП, там были связисты, начальник боепитания лейтенант, к сожалению, не помню фамилию, и командир танка младший лейтенант Пудов с экипажем. На их танке была повреждена пушка. Что-то нужно было делать. У танкистов кончались боеприпасы. Я и начальник боепитания попросили как можно быстрее подвезти боеприпасы. Показал, куда могут подъехать машины. Доложил на КП, что пока тихо, что начальник боепитания подвезет боеприпасы. Получил приказание быть на НП и докладывать об обстановке. Зная обстановку на передовой, что там мало танков и автоматчиков, я оставил младшего лейтенанта Пудова на НП. Сняли с танка пулемет стрелка-радиста и с экипажем ушли на передовую. За ночь закопали танки так, что над землей только башня, автоматчики дооборудовали траншеи. Прибыли боеприпасы. До полуночи танкисты и автоматчики подносили и загружали боеприпасы. Радостное настроение оттого, что есть полтора боекомплекта. В 8 утра немцы начали атаку. Три бронетранспортера и автоматчики. Было непонятно, что это. На серьезную атаку не похоже. Два бронетранспортера подбили. На этом их атака закончилась. Мы посчитали, что это разведка боем. Начали готовиться к серьезному бою. По рации сообщили Пудову, что немцы небольшими силами атаковали, атаку отбили, чтоб сообщил на КП. В три часа, после артиллерийского налета, немцы пошли в атаку более крупными силами. Несколько бронетранспортеров и много пехоты. Бронетранспортеры с танковых пушек быстро подбили, а пехота по-нахальному лезла вперед. Огнем прижимаем к земле, а они через некоторое время вскакивают и идут вперед. Так было несколько раз. Последняя атака была буквально перед нашими позициями. Слышим отборный русский мат. Поняли, что впереди власовцы, а сзади немцы. Немцы откатились назад. По всему было видно, что противник выдохся. Перед окопами было много трупов. На этот раз я поработал за пулеметом. Меня и на этот раз задело. Спас орден Красной Звезды. Я уже говорил, что в полку награды в период боя носили на внутренней стороне кармана гимнастерки. Пуля попала в луч ордена и по касательной прошлась по груди. Разорвал пакет (ИПП) и без бинтовки положил на рану. По окончания боя пошел на НП. Разделся, обработал рану. Младший лейтенант Пудов помог наложить повязку. Рану нельзя назвать царапиной, но и по глубине до ребер не дошла. Это было четвертое ранение. После боя напряжение спало. Доложил на КП о результатах боя. Лег и сразу заснул. Предыдущую ночь было не до сна. Утром на НП пришел майор в кителе при орденах. Представился, сообщил, что он назначен командиром полка. Это был майор Курцев Б.В. Я доложил, кто я и что было на передовой за прошлый день. Он спросил, как пройти к танкистам. Я ответил, что есть два пути: один по лощине, но он длинный, второй короткий через высоту, но она обстреливается снайпером. Он спросил, где я хожу, я ответил, что хожу через высоту. Он приказал: «Веди через высоту». Пошли. На высоте нас действительно обстреляли. Я лег на землю, а майор продолжал идти. Я вскочил, догнал его и спросил, почему он не лег на землю. Он ответил, что жалко было марать мундир. Меня это показное геройство, с одной стороны, удивило, а с другой — восхитило. Представил нового командира полка танкистам и пошли дальше к следующему танку. Я уже говорил, что недалеко от окопов было немало трупов противника. Майор сказал, глядя на убитых, что хорошо поработали. Тут же спросил, где я был во время боя. Я показал окоп и сказал, что был за пулеметом. Окинул меня взглядом, и мы пошли дальше к танкам. Он уже был в курсе доклада на КП младшего лейтенанта Пудова о том, что комсорг забрал экипаж и пулемет и ушел на передовую, что там идет бой. Вернулись на НП. Там уже много народу. И кто нужен на НП, и кто не нужен. На следующий день нас сменила пехота. Мы ушли на переформирование.