Ночь Ватерлоо - Григорий Александрович Шепелев

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (сорвав маску и бросив её на стол) Отстань, ради Бога!

ЛАРИСА. Я понимаю – вам неприятно видеть чужих людей вместо тех, с кем вы отработали половину жизни, но если вы собираетесь продолжать здесь работать, надо знакомиться с подчинёнными. Кстати, Прялкина там!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Прялкина всегда там, где надо.

ЛАРИСА. Виктор Васильевич, вы к ней несправедливы! Если бы не она, я бы не смогла сообщить вам невероятную новость …

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Неужели сегодня к нам ни одна комиссия не заглянет?

ЛАРИСА. Да! Как вы догадались?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (похлопав по телефону) У него был злой голос.

ЛАРИСА. (уткнувшись носом в диванчик) Странно!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (зевая и протирая глаза) Что странно?

ЛАРИСА. Я не хотела вам говорить до обхода… Ольга Сергеевна написала по собственному желанию.

Виктор Васильевич изумлённо смотрит на собеседницу.

ЛАРИСА. Видимо, она перед этим плюнула ему в рожу. Вот он и бесится!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Погоди, погоди! Здесь что-то не так. У нас с ней был уговор: в случае чего – созваниваемся сразу. Да и без этого уговора я был бы первым, кому она должна была позвонить! Но она не звонила и не писала.

ЛАРИСА. Виктор Васильевич! Наши девочки ей сказали, что у вас ночью сильно болело сердце, и она не решилась вам позвонить перед перевязками. Извините её за это. Она обязательно, непременно заглянет к вам вечерком.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты с ней говорила?

ЛАРИСА. Да, я с ней встретилась, когда шла с конференции.

Виктор Васильевич тяжело вздыхает.

ЛАРИСА. Урологии больше нет, и без Алексея Дмитриевича с его ассистентами она долго будет лежать в развалинах. Эндокринологии больше нет – там ведь удержалась одна Тамара Михайловна, а она немногого стоит. Кардиологии, терапии, нейрохирургии, офтальмологии больше нет! Эти отделения были лучшими в городе! Тех, кто сделал их лучшими, просто выставили за дверь. А теперь не стало приёмного отделения!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Да. Не стало.

ЛАРИСА. Виктор Васильевич!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Что?

ЛАРИСА. Поймите же наконец, упрямый вы человек, что ваша больница – это не стены и не столы, на которых вы за двадцать пять лет спасли десять тысяч жизней, не этот старый диванчик, знающий то, что вашей жене знать необязательно, а больница – люди, которых отсюда выжили, заменив какими-то идиотами!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Я не знаю, когда я это пойму. Надеюсь, что никогда, потому что те, кого сюда привозят на «Скорых» – представь себе, тоже люди! (Достаёт из стола бутылку коньяка, свинчивает пробку. Пододвигает к себе стакан, наливает)

ЛАРИСА. (сев) Вам не дадут здесь работать, как вы не понимаете!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А тебе?

ЛАРИСА. И мне не дадут. Прялкина подслушала разговор один, из которого стало ясно, что моё место стоит двадцать пять тысяч долларов!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (осушив стакан) Твоё место? Какое именно?

ЛАРИСА. Разумеется, должность! Если бы моя задница столько стоила, я бы здесь не торчала!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Бросила бы меня?

ЛАРИСА. А почему нет? У вас есть жена!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, что есть то есть.

ЛАРИСА. У вас есть любимое дело, которое не дает вам скучать… А также заняться защитой докторской диссертации и возглавить частную клинику, если не институт!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Любимое дело? И что же это такое?

ЛАРИСА. Драка за прошлогодний снег!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Я не разделяю твою иронию. Прошлогодний снег – прекрасная вещь.

ЛАРИСА. Отличная!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (помолчав) Значит, хочешь стать ассистенткой профессора Гамаюнова?

ЛАРИСА. Да куда уж мне! Своей ассистенткой вы назначите мадемуазель Прялкину. Её попа, в отличии от моей, пожалуй что стоит двадцать пять тысяч долларов!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Под штанами. Голая – пятьдесят!

ЛАРИСА. Ну вот и отлично! Надеюсь, что в частной клинике она будет хоть иногда её отрывать от кресла. А кстати, знаете, что сейчас в ординаторской происходит? Новая терапевтиха пьёт с ней «Шато-Лафит» и жрёт круассанчики! Как вам эта картиночка? Я не спорю, Прялкина – человек талантливый, но мне кажется, что она не сможет долго метаться между нами и ими!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Прялкина пьёт вино? Это интересно! Лариса, надо проверить, точно ли в процедурном спирт не закончился?

Дверь неожиданно открывается. Входит Прялкина в хирургической униформе и элегантных ботинках. Штаны на ней хорошо приспущены. Видны трусики, спущенные чуть-чуть. В руке она держит стопку листов бумаги.

ЛАРИСА. Прялкина! Это кабинет заведующего отделением!

ПРЯЛКИНА. Да, на двери написано.

ЛАРИСА. Надо бы на ней ещё написать: «С голой жопой вход воспрещён!» Подтяни штаны!

ПРЯЛКИНА. Если я штаны подтяну, все начнут смотреть на мой покрасневший глаз! Я не виновата, что у меня пошла аллергия на шведский лак для ногтей! (кладёт бумаги на стол) Эпикризы. Виктор Васильевич! Коньячок надо спрятать, стаканчик ополоснуть как следует. Главный к вам направляется.

Грациозно уходит, виляя задом. Виктор Васильевич убирает бутылку в стол, подсаживается к Ларисе и обнимает её.

ЛАРИСА. (вяло обороняясь) Ах, отвяжитесь! Вас возбудила Прялкина!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Никакая не Прялкина! Я тебя представил с её лицом, руками, ногами, туловищем и жопой.

ЛАРИСА. Спасибо, что хоть мозги мои мне оставили! Тем не менее, это свинство! Вы – как Агафья Тихоновна у Гоголя: если к этому приделать бы что-нибудь от того, к тому – от другого, а к другому – от этого… А в итоге – никакой свадьбы!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Самый лучший итог!

Опрокидывает Ларису и задирает ей ноги.

ЛАРИСА. (активно обороняясь) Вы что, совсем обалдели? Сейчас сюда войдёт главный!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ничего страшного, он уже совершеннолетний! (стаскивает с Ларисы колготки)

ЛАРИСА. А вы с женой разведётесь?

С улицы доносится двойной выстрел. Лариса и Виктор Васильевич замирают.

ЛАРИСА. Что это было?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Кто-то два раза молотком стукнул …

ЛАРИСА. Нет, это были выстрелы! Здесь? Откуда? (быстро встаёт, подтягивает колготки)

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Не обращай внимания! (подхватывает Ларису на руки, тащит её к столу, кладёт поперёк него)

ЛАРИСА. Так вы с женой разведётесь?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Мы с тобой каждый раз обсуждаем этот вопрос!

ЛАРИСА. Ну и почему же он не решается?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Потому что он не мешается!

Стягивает с Ларисы колготки. Отбросив их, берётся за трусики. Раздаётся грохот двери. В кабинет влетает взмыленная Наташа, держа в руке пистолет. Застыв позади отца, очумело смотрит на замершую Ларису. Тяжело дышит.

ЛАРИСА. Ах!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (повернувшись) Наташка? Какого чёрта ты здесь? Объясни пожалуйста!

Наташа, не отвечая, икает.