В чём дело, Полли? - Марьяна Иванова

Лексон стукнул кулаком по столу, его ложка упала на пол. После минутной паузы он поднял её и спокойно продолжил:

– Была. Длинноволосая, в белом платье. Я схватил её за запястье и потянул на поверхность, а она открыла глаза и ударила меня ножом, который сжимала в руке. Она не хотела, просто чего-то сильно боялась. Она приняла меня за кого-то другого. Понимаешь? Потом она осознала, что я не тот, и что-то сказала. Пузырьки воздуха пошли наверх, а она ко дну. Ворон бросился в воду и вытащил нас обоих. Пока я откашливался, она исчезла. Остался только нож. Но она мне не привиделась, Диана. И я очень хочу увидеть её ещё хоть раз. Я хочу узнать, что она тогда сказала мне.

Диана молча убрала пустые тарелки и поставила на стол новое блюдо. Она вполне верила Лексону, просто не хотела, чтобы он сам продолжал верить в это.

– Хорошо… Хорошо, но так ты её не найдёшь. Она наверняка убежала и вернулась домой. Она не придёт туда больше. Перестань ждать этого, хорошо?

Лексон положил подбородок на стол и закрыл глаза. Да, всё это было так, но сегодня его больше волновало другое.

– Вчера почему-то знакомая тропинка завела меня в незнакомое место.

– В темноте иногда такое происходит: думаешь, что ты идёшь по известной дороге в свой безопасный дом, а на самом деле давно шагаешь в логово монстра. Поэтому ты и должен приходить домой засветло.

– Я никак не мог покинуть то место. Я словно попал в никуда. Лес вдруг стал призрачным, монохромным. А потом появился Ворон. Он мог бы легко сожрать меня, но, видимо, я приручил его. Он помог вернуться к дому.

– Прекрати говорить такие странные вещи.

– Я абсолютно серьёзен. Однажды, когда тебя здесь ещё не было, я порезал руку, а он напал на меня и слизнул кровь. Надд сказал, что с этого дня мы начали приручать друг друга. Кто окажется преданней – тот и будет приручён. Вернее, он так написал в своей книге.

– Хватит читать её! Надд прожил здесь в одиночестве всю жизнь, он просто свихнулся. Обезумел, понимаешь? Читая его сказки, ты оживляешь их!

– Тогда и я такой же? По-твоему, я тоже безумен?

– Пока нет. Но если не прекратишь, ты закончишь как он…

– Они едят мои сны. По-моему, я всё-таки вытянул их…

– Господи, перестань нести эту чушь! – не выдержала Диана. Хочешь быть, как Надд? Он пытался отравить меня, разве ты не вычитал это? Да, я тоже не знала, что ландыши ядовиты. Ты должен помнить, как меня тошнило. Ты помнишь? Довольно с меня! Если собираешься стать королём в его сказке, будь готов, что твоя корона будет сделана из твоих собственных костей! Доедай свой обед и принимайся за учёбу, больше ты не пойдёшь в лес!

Диана склонилась над раковиной и умылась холодной водой, чтобы хоть как-то остудиться. Ей ужасно надоело потакать Лексону. Да, он хозяин дома. Но, в конце концов, он просто подросток, который пока ещё не верит в существование смерти и не признаёт авторитетов. Вчера она порвала ради него с Нилом, хозяином пекарни. Но разве Лексон оценит эту жертву? Разве он способен быть благодарным за всё, что она для него делает?

Она прикусила губу и украдкой посмотрела на Лексона: однажды он попросит сделать для него что-то очень плохое, что-то такое, что перечеркнёт все её принципы. Пойдёт ли она на это? Конечно. Вопрос лишь в том, пойдёт она на это из-за бескорыстной любви или из-за того, что позволила приручить себя? А не одно ли это и то же?

Тем же вечером, когда Диана уже давно отдыхала в своей комнате, Лексон тихо пробрался в кабинет Надда.

Юноша нерешительно повертел трубку телефона в руке. Что он скажет? Наверное, скажет: «Привет». А дальше? Что скучал? Спросит, скучала ли она? Или сразу перейдёт к делу? Напомнит про свой «самый большой подарок для неё»? А если кто-то другой возьмёт трубку? У него будет только один шанс поговорить с Розой, если они узнают, быстро сменят номер. Или уже сменили?

Лексон затаил дыхание и набрал номер, который, к собственному удивлению, всё ещё помнил наизусть. Хриплые гудки стали отсчитывать секунды. Сердце забилось сильнее, и он уже был готов отбросить свою затею, как услышал на другом конце провода чьё-то дыхание.

– Алло, кто это? – спросил звонкий голос. – Не молчите, пожалуйста. Алло.

– Пр…Привет… Это я… Мишель…

Я проснулся на краю кровати, хотя засыпал, обнимая её. Она далеко, но я всё равно чувствую на шее её горячее дыхание. У неё вообще очень высокая температура тела, я обжигаюсь.

Который час? Восемь? Замечательно. Её пока будить не стану.

Я прикрыл одеялом её выглядывающие ступни, а сам накинул халат. Она беспокойно шелохнулась и перевернулась на другой бок. Водопад русалочьих волос хвостом скользнул за ней и упал с края кровати. И ничего нет в ней особенного. Бархатная кожа, волосы цвета каштана, почти мальчишеская грудь и острые ключицы. От её красоты не покраснеет художник и не потеряет дар речи поэт. Она совершенно обычная.

И всё же, когда она прямо и выпытывающе смотрит в глаза, чуть задрав голову, мне начинает казаться, что она – русалка, морская фея – грубая и вздорная. Но всё равно ранимая. Такая ранимая, что хочется схватить её за горло и сдавливать до тех пор, пока она не станет молить о пощаде. Зубы сводит болью, хочу заорать: «Почему ты не помнишь меня?» Еле сдерживаюсь. Снова.

О чём я думаю? Нужно сосредоточиться на важном.

Я быстро покинул комнату, нужно сварить кофе.

В ванной кто-то есть, слышно, как бежит вода по старым трубам. Когда я проходил мимо, оттуда выскочила Аня. Заметив меня, она получше запахнула свой халат. Следом показался Питер. Он растёр волосы полотенцем и теперь они ёжиком торчали в разные стороны. Понятно…

– Доброе утро, Мишель.

– Доброе… Когда мы вернулись с похорон, ничего странного дома не заметили?

– Да ничего… – Питер почесал затылок. – Правда, в моей комнате… Нет, точно ничего.

– Ясно. Тогда слушайте меня, я хочу, чтобы вы несколько дней не трогали Полли. Вы поняли?

– Что случилось?

– Она на грани срыва. Вчера она ворвалась в мою комнату и стала кричать. Ей нужно успокоиться и прийти в себя. Я не хочу, чтобы она сгоряча снова решила уехать. Хорошего дня.

Я оставил их беспомощно смотреть мне в спину, а сам добрался до кухни и сварил две чашки кофе. Надеюсь, она любит чёрный. Уже почти девять. Пора разбудить её.

Готов поклясться, ей снится кошмар.

Прости, Полли, я слишком долго планировал это.

Прости, но в своей могиле ты будешь закопана заживо.

– Доброе утро, – я наклонился прямо к её уху, а потом снова сел на край и продолжил застёгивать рубашку.

– Доброе… Который час?

– Почти девять…

– Подойди, живо! Посмотри сюда. Видишь? Что ты здесь видишь?!