Тест Тьюринга - Александр Петрович Никонов

взялась машина? Получается, раз уж мир жестко детерминирован прошлым, что появление этой машины было заложено изначально! Ну, раз все траектории и положения частиц определяются их скоростями и механическими соударениями и отскоками, то в конце концов все эти соударения привели к «самосозданию» такой вот машины, которая может обсчитать всю вселенную и саму себя? Так, что ли? То же самое касается и мозга. Как он «самособрался»? В результате соударений? Кто задал такие начальные условия движения, чтобы это случилось?

Фридман снова почесал переносицу, стараясь не упустить мысль.

– И кроме того, если мир фатален, то в таком мире сознание вообще не нужно! Любое действие сложных систем, типа людей, может происходить в «полной темноте» безмыслия, раз уж ему все равно суждено случиться, и раз оно происходит в результате тупого соударения частиц! Это сложно понять с первого раза…

– Почему, я понял сразу… И даже согласен! Сознанию в таком мире делать совершенно нечего!

– Да. Но наука всегда стояла на том – даже если сами исследователи об этом не задумывались, – что в ее философской базе было неявное разделение – вот есть механистичный мир, который почему-то познаваем с помощью математики. И есть отдельное от мира сознание, которое мы в мир не включаем и которое его познает как бы со стороны. Мы теперь понимаем, что сознание есть всего лишь эволюционный инструмент. И, кстати, используем это понимание в нашем эксперименте, в котором и ты участвуешь!.. Вот. Мы понимаем, что разум наработался как приспособительное свойство в результате эволюции, чтобы улавливать какие-то закономерности природы, запоминать их и тем самым повышать свои шансы на выживание в мире случайностей – поиск еды и самок…

«Только мы с тобой неправильных самок нашли», – хотел пошутить я, но не стал этот пузырь внезапной мысли выплевывать в мир, чтобы не сбивать Андрея и не переключать его на лишние вопросы о моей жизни. Да и действительно ли я так думаю? И кого в данном случае я бы назвал своей неправильной самкой – Ленку, Инну? Обеих? И действительно ли для Фридмана Джейн – неправильная, если они совпадают по сотне параметров и не совпали лишь по одному?..

– Ты слушаешь? – спросил Фридман.

– Да, – вернулся я.

– Не отвлекайся… Ну, вот. А в мире предопределенном все случается «автоматически» и, такое ощущение, что его ведет какая-то программа, раз в нем появилась такая сложная структура, как человек. В нем же нет случайностей, значит, есть программа, получается! Вот как в обычном компьютере с программой. Программа просто бессознательно выполняется, и все. А раз нет случайности, то нет и сознания в таком ньютоновском мире, вот какая мне интересная мысль однажды пришла, – зачем-то повторил Фридман. Видимо, чтобы застолбить за собой сие философское открытие. – А эволюция как раз предполагает наличие случайностей и ошибок при репликации. Ошибка – основной механизм эволюции, ее двигатель. Поэтому мы и ввели в нашем эксперименте генератор ошибки, эмуляцию случайности – чтобы у нас в виртуальной среде могла идти эволюция. В нашем мире в результате эволюции появилось наше сознание. Оно – дитя ошибки. И сейчас мы проверяем, возникло ли сознание там, в мире виртуальном… То есть мы поняли, что в основе сознания лежит случайность. В фатальном мире предопределенности сознания быть не может.

– Слушай, это я уже понял. Да и вообще, откуда бы он взялся, такой фатальный «слепой» мир Ньютона?

– Вот именно! – обрадовался Фридман. – Такой мир вообще… что есть, что нет… Как вообще определить, есть он или нет? Кому определять-то? Там же нет сознания!.. В общем Дарвину, который открыл эволюцию, должна была понадобиться случайность, непредсказуемость, как ее двигатель. И она была почти через сто лет открыта квантовой механикой, которая показала: ага! случайность-то существует, и она вшита в саму структуру бытия! Мир нефатален!

– Все это я помню. Это мы проходили, кажется, в институте. Правда, с тех пор многое изменилось, пока я бегал с пистолетом.

– Ну, основа не изменилась, – улыбнулся Фридман. – Короче… Нет, не короче! Не будем забегать вперед, а то я сам собьюсь. Пойдем постепенно. Я когда рассказываю, сам больше понимаю… Значит, появилась в начале прошлого века квантовая механика, и выяснилось, что микромир принципиально случайностный. И потому нет никаких способов предсказать, в какое место шлепнется частица, где она окажется, пока это не произошло. Но зато можно предсказать вероятность этого события!.. Когда это выяснилось, у всего старого поколения физиков, выросших на том, что физика, как наука, для того и создана, чтобы своими формулами предсказывать результаты, случился когнитивный диссонанс. Они это принять не хотели! Даже Эйнштейн думал: Бог не играет в кости, и раз наука не может предсказать чего-то, значит, просто пока еще мы чего-то не знаем, не изучили как следует. А вот изучим – и научимся. Просто вся эта ваша квантовая механика, господин Бор, предсказывает вероятности только потому, что она неполная еще теория, незавершенная… Это был такой спор между Бором и Эйнштейном.

Фридман, взгляд которого во время этой речи был сосредоточенно устремлен куда-то в стену, быстро перекинулся на меня – не утерял ли я нить. Убедившись в моем внимании, Андрей продолжил.

– Потом выяснилось и подтвердилось экспериментально: Эйнштейн был неправ! Никакой скрытой от нас реальности нет. В микромире частица сама не «знает», куда она шлепнется, потому что до момента взаимодействия, то есть до момента измерения, то есть до момента приборного наблюдения, она на самом деле нигде не находится.

– В каком смысле «нигде»?

– Нигде конкретно! У нее нет ни места расположения, ни траектории движения. Она размазана. Теоретически – по всей вселенной. Но практически формулы показывают, что вот на столько-то процентов она находится в такой-то области пространства. И эта область, например для крохотулечного летящего электрона, во много раз больше, чем размер электрона как частицы. Вы же проходили размеры электрона в школе?

– Конечно. Но не помню.

– Я тоже не помню. И тоже конечно. Но в любом справочнике по физике можно посмотреть радиус электрона. Но это того электрона, который уже прилетел и куда-то в определенное место шлепнулся. А пока он летит, это не частица, а облако, волна. И это облако может пройти через две щели в экране и создать за ним волновую интерференционную картину. То есть электрон это и частица, и волна одновременно. В общем, квантовый мир – это мир «размазанный», мир возможностей, мир вероятностей. А наш классический мир – это уже конкретный мир твердых тел, частиц, координат, траекторий. Уже как бы реализованный из квантовой потенции. Как