За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

Казубский прошел по больничным палатам, осмотрел территорию и направился к водонапорной башне. Оттуда ударила автоматная очередь. Командир полка и его спутники спрятались в укрытие и начали отстреливаться от вражеской «кукушки».

Лихой партизан-танкист обратился к Казубскому:

— Батя, разреши, я этого сукиного сына двумя выстрелами из ихнего же танка срежу.

— Нет, попробуем взять живьем.

Зыков громко крикнул по-немецки:

— Слезай, фриц, а то сейчас из пушки ударим!

В ответ ни звука. Тогда вызвались добровольцы. Один хорошо укрылся и стал обстреливать башню с противоположной стороны, второй полез тихонько по лестнице. Чем ближе подбирался партизан, тем сильнее становился наш огонь по башне. Наконец партизан-разведчик (это был Сергей Голиков) у цели. Прыжок — и его автомат уперся в грудь фашисту.

Гитлеровца притащили в одну из комнат больницы. Допрос вел наш отличный переводчик Лазарь Ротенштраух, или, как его звали партизаны, Левка. В допросе принимал участие и начальник штаба полка Леонид Лукич Зыков, сносно разговаривавший по-немецки и по-французски. Кое-что понимали и мы с Василием Васильевичем.

На вопрос, почему он не сдался, видя, что сопротивление бесполезно, пленный ответил:

— Никто из ельнинского гарнизона вам и не сдастся!

— Почему?

— Есть приказ оборонять Ельню до последнего солдата. Кроме того, гарнизон не сможет отступить, если бы и захотел. Мы знаем, что все дороги перерезаны. Начнешь отходить, попадешь на ваши засады. Надежнее отбиваться. Может, подоспеет помощь...

— Откуда ты знаешь все это? — спросил Зыков.

— Это знают все солдаты в Ельне — так нам говорили офицеры. И еще мы точно знаем: нельзя попадаться партизанам, все равно расстреляют.

— Вдолбили в твою башку чепуху, а ты, как попугай, повторяешь. Зачем нам расстреливать тех, кто сдается в плен? Наши враги не немцы вообще, а фашисты.

Потолковав с пленным, Зыков и Левка выведали немало интересных и нужных сведений. Показания других гитлеровцев (партизаны притащили в штаб десятка полтора пленных) помогли представить довольно полную картину того, что происходило в Ельне: осажденные фашистские войска уже выдохлись. Это подтверждал и радиоперехват, присланный начальником штаба Западного фронта Соколовским: немцы в Ельне в панике, у них много раненых, на исходе боеприпасы. Штаб фронта требовал усилить нажим на врага.

Утром 25 марта Ельня в основном была занята партизанами. Остатки врагов укрылись в центре, в подвалах двух каменных домов. Выбить их оттуда не представляло большого труда. Мы ожидали вечера, чтобы покончить с остатками гарнизона. Партизаны целый день подвергались беспрерывной бомбежке, а транспортные самолеты сбрасывали в это время в осажденную Ельню оружие, боеприпасы, медикаменты, продовольствие. Разгадав сигналы, которые фашисты подавали ракетами своим самолетам, мы тоже начали сигналить. Часть медикаментов и боеприпасов попала в наши руки.

Ночью мы с Иваном Павловичем Гусевым отправились из Селибы в Ельню. Приблизились к железнодорожному переезду у здания МТС. Впереди начали взлетать в ночное небо ракеты. Сопровождавшие нас трое партизан решили захватить ракетчика. И привели... начальника штаба одного из батальонов Петра Тарасенкова.

— Зачем пускаешь ракеты?! Своих ведь сбиваешь с толку!

— Может, немцы еще нам груз с самолетов сбросят. У меня уже патронов нет... — невозмутимо ответил он.

Пришлось обругать Тарасенкова и отправить в батальон. Сами мы пошли в здание МТС. Партизаны разожгли в подвале костер и грелись у огня. Позы у всех были такие беспечные, что мы с Гусевым решили их припугнуть и чуть не поплатились за это жизнью. Недолго думая, я возьми да и крикни: «Хенде хох!» Несколько человек, схватив автоматы, моментально направили их на нас. Тут было уже не до шуток.

— Вы что, с ума сошли, черти? Это я.

Ребята узнали меня по голосу, и все обошлось.

А могла эта глупая шутка оказаться последней. Я мысленно разносил себя на все корки. Только что ругал Тарасенкова, а сам выкинул номер еще глупее. Выяснилось, что ребята, разместившиеся в подвале, находились в резерве и ждали приказа о выступлении. Настроение у всех было бодрое, но подсумки пусты, осталось по десять — пятнадцать патронов на бойца. Побывали мы в других подразделениях — всюду та же картина.

В это время нам сообщили, что из центра города на Пролетарскую улицу у городского сада выскочила немецкая танкетка. Группа партизан тут же выкатила на открытую позицию противотанковое орудие без прицела и сделала несколько выстрелов. Танкетка застыла на месте. Иван Павлович обнял и расцеловал наводчика.

— Ну и молодчина же ты! Прямо не знаю, чем тебя наградить. Обязательно попрошу командира, чтобы отметил.

— Спасибо. Да ведь тут ничего такого нет: мы уже привыкли стрелять из пушки навскидку. И отмечать меня не надо. Вот если бы вы табачку на пару папиросок... Эх и покурили бы всласть!

Табачок у Ивана Павловича нашелся...

Глубокой ночью в деревне Селиба состоялось заседание совета полка. Мы с Гусевым доложили о своих наблюдениях в Ельне. Сообщения из батальонов были одно тревожнее другого: все требовали патронов.

Стало известно, что на большаке у деревень Петрово и Рябинки наши заслоны из последних сил отбиваются от спешивших из Починка и Спас-Деменска подкреплений врага. Следует отметить, что наибольшие потери фашисты понесли не в самой Ельне, хотя и там их было перебито немало, а именно у деревень Петрово и Рябинки, где хорошо укрывшиеся партизаны косили их пулеметным и автоматным огнем, громили артиллерией из засад.

Иван Ткаченко, командовавший ротой у деревни Петрово, сумел сдержать наступление фашистов, отбил несколько атак и не пропустил врага в город. Этот бесстрашный украинец из Полтавы, человек исключительного обаяния, своим личным примером показывал чудеса смелости и стойкости. А, как известно, у отважного командира не бывает трусливых солдат.

Сложнее была ситуация в районе деревни Рябинки. Здесь немцам с помощью танков удалось прорваться в Ельню. Партизаны дрались отчаянно. Из противотанковой пушки они подбили два танка (всего их было семь), уничтожили немало фашистов. Особенно отличился комбат Петр Поликарпович Симухович. Обладая богатырской силой, он один вытаскивал противотанковую пушку, если она застревала в канаве или в снегу. В бою Симухович был ранен. Рана оказалась нетяжелой, но отважный комбат вскоре умер: не выдержало сердце.

27 марта мы похоронили своего дорогого друга в Старом Мутище. И сейчас любовно убранная детьми могила у Мутищенской школы напоминает живущим о том, что здесь покоится прах бесстрашного партизана, русского богатыря Петра Поликарповича Симуховича.

Узнав, что в