Когда возвращается радуга. Книга 1 - Вероника Горбачева

Несколько минут понадобилось Злыдне, чтобы осознать сказанное.

— Тогда… что, если я поселю вас вместе с Кекем?

— Я буду её охранять, сколько понадобится. И справлюсь лучше этих недомужчин.

— Сколько понадобится, или… если о тебе спросит Повелитель и призовёт.

Марджина опустила веки, дабы скрыть довольный блеск в очах.

— Разумеется, госпожа.

— Это правильно, что Айлин зовёт её танцевать. Отвлечётся, быстрее придёт в себя. А вы — поможете.

— Разумеется, госпожа.

— Ты… очень умна, Марджина. Ты и твоя подруга. Надеюсь, вы меня не подведёте.

— Разумеется, госпожа.

И обе понимали, что последняя фраза была уже не о Кекем.

* * *

…Рана на запястье рабыни от небольшого, казалось, безобидного пореза бритвы воспалилась, загноилась, и через три дня почерневшую руку пришлось отнять по локоть, пока стремительно разрастающее омертвение не сожрало всё тело.

… Кекем постепенно приходила в себя, но оставалась поникшая, как срезанный и лишённый влаги цветок. Не помогали ни танцы, ни общение с подругами, ни интересные книги. Следов Мэг, ни живой, ни мёртвой, не нашли ни в одной больнице Константинополя. Да и кто будет что-то помнить о попавшей случайно немолодой служанке, без роду, без племени? Впрочем, со дня на день к Повелителю должен был заглянуть вернувшийся из очередной поездки Табиб Аслан-бек, возможно — он поможет? Такому знаменитому учёному мужу не откажут на запрос ни в одной лечебнице.

…Кальфа, старшая по присмотру за банным отделением для прислуги, призналась в разговоре наедине с валиде, что это Михмир, служанка фаворитки, передала пожелание обрить Кекем бритвой, обработанной смесью, вызывающей заражение крови. Если после таких случайных порезов и выживали, то на всю жизнь оставались калеками или с безобразными шрамами-язвами.

…На четвёртый день после описываемых событий Марджина выскользнула из их с Кекем и Нергиз общей комнаты — и исчезла на полночи. Когда она вернулась… вернее, не в тот момент, а только утром — её подружка гречаночка обнаружила, что драгоценное кольцо с изумрудом, красующееся обычно в пупке нубийки, исчезло. Она увидит его позже, в ухе Омара, непревзойдённого мастера тайского и чайнского массажа. Али в этот день в хамаме не окажется — гигант умудрился вывихнуть руку, переусердствовав на тренировке с охранниками.

…В тот же день прекрасная Гюнез спустя два часа после посещения хаммама и превосходного массажа от Омара почувствовала себя нехорошо. Она и без того всю неделю пребывала в дурном состоянии духа, ибо Повелитель за всё это время о ней так и не вспомнил. Нахлынувшее головокружение встревожило её. Послали за Фатьмой. Та, внимательно осмотрев фаворитку, отругала её за пристрастие к парилке в таком деликатном положении и прописала охлаждающие ванны. И лёгкую микстуру для снятия тошноты и спазмов в желудке.

Очевидно, мальчик-посыльный, приносящий лекарство, что-то напутал. Потому что отдал Михмир совсем другой пузырёк — не тот, что прислала Фатьма, а полученный из рук Нергиз.

Вечером фаворитке стало совсем невмоготу. Боли в животе усилились и стали заметно отдавать в поясницу. Началось кровотечение. Перепуганная Михмир вновь позвала лекарицу, та в первую очередь проверила, то ли лекарство принимала больная… Но безобидная травяная настойка, давно уже занявшая место первого, подменного флакона, не вызвала у неё подозрений, поскольку и впрямь была составлена ею лично и угрозы для беременной не представляла.

Несмотря на все предпринятые меры и на молитвы, возносимые всем гаремом, к утру фаворитка потеряла ребёнка.

Султан, вернувшийся к тому времени с многодневной охоты, страшно разгневался.

Женщине, не сумевшей сберечь дитя чингизидов, нечего делать рядом с ним.

Гюнез вернули в общий гарем. Дали месяц на поправку здоровья — и предупредили, чтобы через месяц была готова переехать в домик кальф. И что лишь в память о подаренных часах наслаждения её последним кровом станет крыша этого домика, а не хладная поверхность Босфора.

…А могла бы…

О происшествии с Кекем, о превышении капа-агасы своих полномочий, да и о многом другом валиде-султан пока ещё ничего не говорила венценосному сыну. Она ждала. Ибо время для обвинительного слова, весомого, как топор, ещё не пришло.

Но оно близилось.

Ирис рассеянно водила пальцем по золочёной решётке окна, чувствуя нагретый металл, дуновение тёплого ветра снаружи, запах роз… Жизнь вокруг вроде бы кипела. А у неё внутри всё умерло — вместе с мамой Мэг. Будь та жива — за три недели её как-нибудь, да нашли бы, но немолодая служанка из ТопКапы исчезла бесследно. В лечебнице, куда её доставили, сказали только, что в тот день, о котором расспрашивали, привозили к табибам двух женщин с грудной болезнью; через три дня одна из них умерла, и её похоронили на больничном кладбище; второй стало лучше, и она ушла. Вроде бы за ней даже явились какие-то родственники, но кто такие и куда увели — никто толком не мог сказать.

Впрочем, Северянке Мэг не с кем было уходить. Попав однажды в Сераль, она уже много лет не переступала его порог; откуда в городе взяться её знакомым или родственникам? Увы, напрашивался печальный вывод…

— Тебе бы на могилку сходить, — пробурчала однажды сердобольная (как оказалось) Айлин, наглядевшись на Кекем, пребывавшую в прострации. — Попрощаешься — станет легче. Улучу момент — попрошу валиде, чтобы разрешили тебе туда съездить. А пока узнаю точно, где это кладбище и где могила, они же безымянные…

Но валиде-ханум в последнее время находилась в крайне раздражённом состоянии духа, и соваться к ней с ходатайством о какой-то стриженной одалиске представлялось пока неразумным. Причина хандры объяснялась просто. Да, низложенная ныне фаворитка пришлась Высочайшей Матери не ко двору, и, положа руку на сердце, почтенная Гизем не особо сокрушалась о так и не родившемся внуке, ибо уже наслышалась о проказах бывшей фаворитки с лже-евнухами, и лишь нежелание усугубить и без того не в меру проявившуюся хандру сына останавливало её от… Впрочем, положа руку на сердце, тоска султана по долгожданному, но так и не рождённому наследнику ни причём. Просто валиде всегда предпочитала иметь в рукаве любимого восточного одеяния какой-нибудь особый козырь для недругов — так, на всякий случай, если уж обычные средства и обвинения не подействуют… А вот само угнетённое состояние сына, случившееся с ним впервые… Временная ли это слабость? Как бы он не надумал вернуть провинившуюся.

Одним словом, с просьбами к ней сейчас лучше было не соваться. Айлин так и сказала.

— Может, — робко отозвалась Хайят. Она с остальными девушками готовилась к переезду в посольство, и теперь в последний раз просматривала вещи в своих сундуках и укладывала милые сердцу безделушки, накопившиеся за несколько лет жизни в гареме. — …Может, попросить господина мужа поговорить с Великим? Он разрешит Кекем съездить в город… Капа-агасы сейчас не у дел, а его помощники всего боятся…