Сын палача - Вадим Сухачевский

Но только они все равно забыли, с кем имеют дело. С «невидимками»! Нас к этому времени в живых только двое осталось — Поля и я. Однажды ночью я пробралась в кабинет начальника (им тогда Палисадников был, этот чертов альбинос; тогда еще ходил в черных очках). Сейф открыть для меня, как понимаете, не проблема…

Открыла — а там папочки с нашими личными делами. Некоторые папки сверху перечеркнуты красным карандашом и внизу приписано: мол, тогда-то ликвидирован, и номер приказа за подписью самого наркома Берия, в соответствии с которым произведена ликвидация. Номер везде один и тот же. Стало быть, нас всех одним приказом уже и списали, теперь просто каждому из нас оставалось только дожидаться своей очереди.

А наши с Полей папки еще не перечеркнуты, но дата ликвидации в соответствии с этим приказом уже стоит. Оказалось, нас должны — завтра…

Значит, надо было бежать, будет хоть какой-то шанс, иначе точно уж смерть.

Но то-то и беда, что бежать вдвоем не могли. Нас накануне заставили босыми сделать десятикилометровую пробежку по двадцатиградусному морозу. Такие пробежки придумал зам. нач. режима лейтенант Коловратов… Сейчас уже майор госбезопасности… То есть — был майором до вчерашнего дня, а теперь покойник, как ему и положено, — при этих словах девушка опять улыбнулась.

— Ты его? — спросила Катя.

— Я или Поля, — она пожала плечами, — какая теперь разница?

Юрий спросил:

— Так Поля, что, тоже сейчас жива?

Девушка помотала головой:

— Нет… У меня как-то обошлось, а вот Поля ноги отморозила, гангрена у нее уже начиналась, горела вся. Вот она мне и говорит: беги, Улька, одна, обо мне не думай. Ты, если живая останешься, за меня отомстишь. Если, как говорят попы, есть жизнь на небеси, мне там, если ты отомстишь, легче будет.

Вправду бежать не могла. Была уже не жилец. К утру и отошла…

Но я так для себя решила: это не Полина умерла, а Ульяна. А Полина живой остаться обязана, она сама отомстит. И за себя, и за Ульяну…

Ну а утром… Сама даже не понимаю, как мне удалось… Четырех охранников голыми руками прикончила, двух псов задушила, сейчас думаю — может, это Полина мне с небес помогала, потому у меня и получилось. В общем, уйти-то ушла! Ну а дальше как быть?

Сперва прибилась к нищим, думала, так зиму и перекантуюсь как-нибудь.

Но у них тоже свои законы, немногим лучше лагерных. Несколько раз крепко подраться пришлось, так вот и выдала сдуру свое умение.

А у них, у нищих, вы же знаете, свои царьки-начальники. Вот меня к ним и переправили, как такую умелую. Они из меня свою телохранительницу решили сделать.

Что ж, это была бы работенка как раз для меня.

Но потом один из этих царьков, сифилитик, да еще с глазом на брюхе, решил меня в любовницы себе приспособить. А когда я ему врезала… Не хочу даже рассказывать, через какие муки пришлось пройти. Никакое НКВД такого не придумает, как эти твари… В общем, если без подробностей, сбежала в конце концов и от них. И подумала: ничего, вам, гадам, тоже не жить! Полина с небес позаботится.

И позаботилась — нынче вы сами видели…

Потом откуда-то прослышала, что существовал некогда такой Тайный Суд, который якобы мочил всяких гадов и который вроде бы весь уже ликвидировали. Но в полную ликвидацию этого Суда я почему-то не поверила и подумала, что если прибьюсь к нему…

— Ясно, — вздохнул Юрий. — И как же тебе удалось нас выследить?

— Я бы, конечно, сумела и сама, — призналась она, — но тут вдруг подвернулся этот парень…

— Викентий?

Полина-Ульяна кивнула:

— Он тоже не верил, что вас больше нет, и все время бредил, что обязательно станет палачом этого Тайного Суда. Он-то вас первым и выследил.

— А ты вскружила ему голову…

— Да, этому нас тоже учили: как мужиков обхаживать. Ну а пацанов — того легче. В общем, влюбился он с первого взгляда, а потом уже раскололся как миленький. Через него я и про методы Тайного Суда узнала, и про все его порядки, и про эти «камень», «палку», «веревку»…

— И поспешила использовать их там, в лесу, — вставил Юрий.

— Ну а как еще мне было выйти на вас?

— Ладно, вышла… Потом решила с нами поиграться… Ну, допустим, это ради Викентия — чтобы его взяли в палачи…

— Нет, не только. Хотела еще проверить, на что вы способны. И вообще — приглядеться, кто вы такие. Может, такие же гады, как все, с кем я прежде… Устала я от всяческих гадов…

Катя спросила:

— И к какому же выводу ты пришла? Гады мы или нет?

Девушка усмехнулась:

— А вы сами догадайтесь, если пока еще живы.

— Стало быть, не такие уж и гады, — подытожил Юрий.

Ульяна ответила уже серьезно:

— Какие ж вы гады, если вы сами гадов убиваете? А вот я… Кто я такая, если сама всяким гадам служила? Это я потом уже поняла. И тогда я решила… — Тут она примолкла на миг.

— Что же ты решила? — осторожно подтолкнул ее Юрий.

Немного помолчав, девушка ответила:

— Решила, что прежде, чем прибиться к этому вашему Тайному Суду, сначала кое с какими гадами надо успеть посчитаться. Чтобы хоть Полина там, на небесах, немного порадовалась.

— Ну теперь-то со всеми посчиталась?

— Со всеми не посчитаешься, — вздохнула Ульяна, — жизни не хватит. Больно много их, гадов, по земле ходит…

Наступила долгая пауза. Потом Васильцев проговорил:

— Знаешь, кого мне во всей этой истории больше всех жалко?

— Кого?

— Викентия. Ведь он полюбил тебя по-настоящему, он там, в подземелье, готов был отдать за тебя жизнь. Каково ему будет узнать, что его просто использовали?

Она махнула рукой:

— Уж как-нибудь. Небось не я последняя…

И тут Юрий внезапно очутился на полу, на нем сверху лежала Катя, в дверях стоял Викентий с пистолетом в руке, а Полина буквально летела на него по воздуху.

Прогремел выстрел, но Викентий промахнулся, пуля ушла в форточку, и в следующий миг паренек оказался на полу, а Полина скручивала ему руки полотенцем.

— Все равно убью! — сквозь зубы процедил он, и слезы выступили у него на глазах.

Юрий и Катя поднялись, а Викентий так и лежал, придавленный к полу коленкой Ульяны. Слезы у него на глазах были совсем детские. «Какой он палач? — подумал Юрий. — Мальчишка и есть!»

— Убью!.. — мычал он. — Я все слышал… Ты — меня… Я для тебя был… — Он рванулся изо всех сил, но безуспешно.