Сын палача - Вадим Сухачевский

— Ну!

— Гну! Вот и мы с тобой скоро будем такими же! Так что на…ть мне на эту «государственную», тут живыми бы выйти!..

— Но-но, разговорчики!

— Тсс! Слышь, машина!.. Эй, люди!..

Колымага уже сворачивала туда.

— Люди! Люди! Сюда! — завопили сержанты.

Подъехав к ним, Катя притормозила.

— Кто такие? Как здесь очутились? — строго спросил их Васильцев.

Тот, который Ухов, затараторил:

— Свои мы, свои, товарищ инженер! Слегка вот заплутались!

Тот, который Сундуков, кивнул, но предпочел промолчать.

Васильцев удивился:

— Вы меня знаете? Откуда бы? Мы вроде не знакомы.

— Да так… — замялся Ухов. — Это все в прошлом. Лично я туда, в контору, больше ни ногой! Только вытащите нас отсюда, товарищ инженер, Христом Богом вас молю! — И, вчистую забыв и про ВКП(б), и про НКВД, теперь только божился: — Христом Богом! Господом заклинаю — заберите! Господи Боже, Спаситель наш, выручи! — Уже было неясно, к кому он так обращается, к Васильцеву или к Тому, Кто на небеси. — Слова про вас никому не скажем! А ты как, Сундуков?.. Ну, говори!

Тот помолчал, помолчал, да вдруг и брякнул:

— Ну ее на …, эту контору! Увольняюсь тоже. — И добавил более жалобно: — Выручите, товарищ инженер!.. Гм… Христом Богом будем за вас…

Это были уже не сержанты грозного НКВД, а два сломленных человека.

— Давайте тогда в кузов, — приказал им Васильцев.

Они впрыгнули туда с такой поспешностью, что он даже испугался — не придавили бы ненароком Полину и Викентия. Если бы спасенные знали, что их спасители знают путь наружу ничуть не лучше, чем они сами!

Машина снова тронулась. Ехали по наитию, бог весть куда. Фары уже почти не светили. Задник, отделяющий салон драндулета от багажника, был отломан, поэтому Васильцев слышал там, в багажнике, перешептывание сержантов:

— Так ты, Ухов, точно решил — из конторы?

— Да … ее я хотел, эту твою контору! Я теперь вольный человек!

— И рапорт не будешь писать? Я имею в виду — насчет сегодняшнего.

— Да … я подотру этим рапортом?.. А ты как, Сундуков?

Тот с полминуты молчал, потом сказал решительно:

— Я тоже. Пусть подотрутся!

И Юрий понял, что выживут они с Катей или нет, но, по крайней мере, эти две человеческие души ими спасены. Потому что там, в багажнике, уже ехали обычные люди, со своими маленькими слабостями. Ну, конечно, малость заплутавшиеся когда-то в жизни, но с кем не бывает?

…Юрий первым увидел.

— Стоп! — сказал он.

Катя остановила машину.

Да, это был их кот Прохор, такого не спутаешь ни с каким другим котом.

Прохор бросился к ним, замурчал, стал тереться боками о Катину юбку.

— Кися, кися… — гладила его Катя. — И как же ты нас нашел? — Она повернулась к Юрию: — Как он из дому выбрался? И зачем?

— Все просто, — пожал плечами Васильцев. — Отчего-то он невзлюбил Афанасия, вот и не захотел оставаться с ним один на один. Окно было открыто; ну а сигануть даже с шестого этажа ни для какого кота не проблема. А вот как нашел…

И тут Катя высказала догадку:

— Да это же Афанасий его на нас и навел!

— Ну тебя! — отмахнулся Юрий. — Просто выпрыгнул сразу, как только мы вышли из дома, и шел за нами. Ну а найти вход в лабиринт ни для одного уважающего себя кота не проблема. И вообще…

— Ладно, материалист, всему-то ты должен найти рациональное объяснение! — перебила его Катя. — Ну да сейчас некогда обо всех этих материях, надо думать, как отсюда выбираться.

— И выбраться из лабиринта для любого уважающего себя кота… — начал было Юрий, но кот уже воспринял ее слова как приказ.

Он перестал тереться о Катину юбку, обошел машину, встал впереди, затем сделал несколько шагов вперед и обернулся: мол, чего ж вы стали?

Катя нажала на газ, и драндулет медленно двинулся вслед за ним.

Кот шел, ни на что не отвлекаясь, без раздумий сворачивая в туннели.

Надо было посмотреть на это шествие! Гордо шагающий кот и битая-перебитая колымага, послушно, как на веревочке, следующая за ним. По поступи кота можно было понять — уж он-то наверняка выведет!

Вскоре они выехали на утренний свет. Значит, они провели в подземелье весь вечер и всю ночь. Здесь Прохор впрыгнул в машину, улегся к Кате на колени и заснул. Теперь он имел на это полное право.

На полпути к дому Юрий попросил остановить машину — он вспомнил, что в доме нет печеночной колбасы. Оставить Прохора без нее было бы нечестно. Не заслуживал этого кот, спасший им жизнь.

Бензин совсем закончился, когда колымага аккурат подъехала к их подъезду. Совпадение или снова какая-то проделка Афанасия? Трудно сказать. С недавних пор Юрий уже не так уверенно мог давать всему материалистические объяснения.

Оставалось внести на четвертый этаж все еще спящих Полину и Викентия. Для этой цели Васильцев решил использовать двух этих сержантов — пускай хоть таким образом заплатят за проезд. Те выполнили это безропотно.

На благодарность Юрия Ухов отозвался:

— Да вы что, товарищ инженер! Мы же вам — Христом Богом!

— Христом Богом, — хоть и борясь с собой, но все же повторил-таки за ним Сундуков.

Глаза у обоих были иными, не такими, как прежде. И по лестнице они спускались походкой, которой не было у них ранее. Это была походка свободных людей. Хоть и придавленных жизнью, но все же свободных, как большинство людей, живущих вокруг.

* * *

Прохор, едва войдя в гостиную, сразу впрыгнул на грудь спящего Афанасия и вопреки всем кошачьим привычкам лизнул его в щеку.

— Кыся… — открыв глаза, погладил его Афанасий. — Ну як, задание Родины выполнив?

Кот гордо приосанился, что означало, должно быть: «Выполнив!»

Юрий спросил:

— Это ты кота надоумил нам помочь?

— А што его надоумлять? — спросил в свою очередь Афанасий. — Животина сама знает.

— Мы скоро отсюда уберемся, — предупредил Юрий. — Может, поедешь с нами? — Хотя куда ехать — этого он, Юрий, еще и сам не знал. Впрочем, портвейн «Бело-розовый», надо полагать, везде добыть можно.

— Нэ! — твердо отозвался Афанасий. — Звиняйте, товарищ Юрий Андреич, но — нэ! Страху я с вами натерпевся; старый я вже такие страхи пытать. Я лучше — к себе, у больничку, там сестры добрые, усегда «Било-розовый» принесут, если с ими по-хорошему.